Династия

На запряженной телеге за домом стоял огромный старинный сундук с притертыми коваными бортами и кованым же накладным замком. Крышка сундука была откинута на притиснутую рядом высокую бочку. - Как, Василий Иванович, тихо? – спросил Миронов бывшего полицейского, державшего в руках вожжи. - Пока тихо… Успевший вспотеть Зайцев не снимал шубу и меховую шапку - его предупредили, что император любит кидаться предметами. Петр Иванович кинул щит на телегу и взобрался сам. Бросил на дно сундука белый шарф, размотал пеньковый шнурок, привязал его к петле замка. Накинул на щит приготовленное тряпье и, согнувшись в три погибели, устроился в импровизированной засаде. - Ну, поехали, - пробормотал он. - Деда-а-а! – от дома к телеге прибежал взволнованный Дюк. - Мама сказала, ты дядьку не услышишь! А я услышу! Петр Иванович, бормоча что-то укоризненное, вылез из домика и усадил малыша на телегу. Накрыл щитом себя и внука, одернул тряпье по краям. - Давай я дерну! – Дюк полез за шнурком. Щит больно стукнул Петра Ивановича по голове. - Тьфу ты… - Миронов дал малышу веревку, поправил укрытие. - Сиди спокойно, егоза. Призрак ведь не дурачок, увидит нас. - Дурачок в сундучок! – развеселился Дюк. - Трогайте, Василий Иванович, - громко сказал Миронов, пытаясь одновременно удержать щит, тряпки и ерзающего внука. Объехав дом Штольманов, Зайцев остановил повозку у края лужайки и осмотрелся. - Петр Иванович, пока все спокойно. Вон Анны Викторовны край платья вроде виднеется. Я пошел… Он привязал смирную лошадку к дереву и скрылся в доме. Анна и Яков напряженно наблюдали за сценой из-за сросшихся сосен. Анна насторожилась, заслышав знакомое уханье. Тут же на лужайке появился прозрачный силуэт в развевающейся белой хламиде. Пролетев над телегой, призрак вдруг затормозил в воздухе. - О! Вот он, мой хорошенький шарфик! Увезти хотели, негодяи! Павел Петрович рыбкой нырнул в сундук. Подсматривавший в щелку Дюк дернул за веревочку. Сундук с лязгом захлопнулся. - Канальи! Висельники! – заорал прибитый тяжеленной крышкой император, пытаясь найти щели. Но сделанный на совесть сундук не давал вылезти даже сплющенному мизинцу привидения. Петр Иванович, запутавшись в тряпье, вытолкнул наружу хихикающего внука. Подбежавший Яков быстро запер замок. Судя по вытянувшемуся личику Дюка, призрак продолжал извергать площадную брань. - Папа, что такое «патлы»? – переспросил Дюк. - Волосы, малыш, - Яков занес кулак над крышкой, намереваясь как следует стукнуть, но Анна заполошно помотала головой. - Яков, не серди его, - прошептала она одними губами, и мягко стала успокаивать самодержца: - Всемилостивейший Государь император, прошу вас - не гневайтесь, это ненадолго. Мы хотели сделать вам сюрприз. Сундук перестал содрогаться. Обнаруживший подмену император неимоверно расстроился. - Сюрприз… - донеслось из сундука жалобно. - Это не тот шарфик... Пожалуйста, негодяи, верните тряпочку… Я больше не буду кидаться! - Надеюсь, Павел Петрович, вам понравится развлечение, которое мы приготовили. Анна сама еще не знала, куда Яков собирается отвезти сундук, но мужу верила. - Потерпите... Штольман убедился, что сундук крепко держится на телеге, забрал настоящий шарф у Миронова и подмигнул сыну: - Дюк, поедем кататься? - Да-да-да! – малыш, пыхтя, забрался на сундук и попрыгал на нем. - Ой, забыл… Дюк съехал со своего трона, сполз на землю и ринулся к дому. - Аня, хочешь развеяться? – Штольман помнил о том, что жене надоело проводить дни напролет, не выходя из дома. Обрадовавшись, как девочка, Анна даже хлопнула в ладоши. - Ну что ты спрашиваешь, я не пропущу такое зрелище ни за что в жизни! И Верочке покажу. Ой, это не опасно? - Милая, наша Верочка - самое надежное оружие, - улыбнулся Яков. … Экипаж, проехав Каменный остров и всю Петербургскую сторону, долго отстукивал колесами по Садовой. - Яков, куда мы едем? - в который раз спрашивала Анна, но Штольман лишь загадочно молчал. Дюк напросился ехать в следовавшей за экипажем телеге, и от его вопросов отбивался Петр Иванович. Пригревало неожиданно теплое для марта солнце. Трудолюбивые дворники уже выгребли из-под стаявшего снега зимний мусор, дорога была чистой, лица прохожих - довольными. Анна вздохнула и поцеловала дочку, которая иногда отворачивалась от слишком ярких лучей и забавно морщила при этом носик. ... - Стоп! - крикнул Яков Зайцеву, когда лошади миновали Гутуевский остров и приблизились к гавани. - Дальше пешком. Дюк, как обезьянка слезший с телеги, подбежал к отцу и радостно дернул его за штанину. - Папа, кораблики! Мы на море поплывем? У полностью освободившихся ото льда пирсов Петербургского порта стояли грузовые барки, шхуны и каравеллы. Меж них, подобно нежной лани в окружении матерых кабанов, выделялся стройный силуэт небольшого корабля с двумя мачтами. - Нет, малыш, мы лишь навестим моего знакомого. - Петр Иванович, вы с нами? - Яков указал на изящный корабль, на борту которого красовалась надпись «Месть королевы Марии». Миронов разулыбался. - Яков Платоныч, это же пиратская бригантина! Ваш знакомый - пират? - Не уверен, хотя возможно, - Штольман потер подбородок. - Андре Сорель, капитан этой красавицы, здесь с ноября. Тогда неожиданно ударили морозы, и ему пришлось отправить команду во Францию, а самому остаться в Петербурге с кораблем. Анна вспомнила говорливого француза, которого она в запале стукнула по носу. - Яков, это тот Андре? Он на меня не сердится? Взяв жену за руку, Яков заправил выбившийся из-под шляпки локон. - С той поры, Анечка, он преисполнен к тебе глубочайшего уважения. Пойдем. - Моряки не любят женщин на корабле, - засомневался Миронов. - Может, Аннушке не стоит подниматься на борт, тем более с малышкой... Штольман помахал рукой мужчине, вышедшему на палубу «Королевы Марии», и обернулся к родственнику: - Не беспокойтесь, Петр Иванович, мы можем идти все вместе. Андре не боится этой приметы. У него есть ... сами сейчас увидите. Дюк, на четвереньках вскарабкавшись по трапу, уже кругами бегал по палубе и пытался рассмотреть всё одновременно. Штольман снял теплый пиджак и повесил его на фалреп, заменяющий у трапа поручень. По случаю охоты за императором и поездки в порт Яков не стал одеваться формально, и сейчас на нем осталась лишь свободная белая рубашка и мягкие брюки. Анна, поднимавшаяся впереди, обернулась, и нога ее соскользнула с перекладины трапа. Лицо Анны уткнулось в плечо Якова. - Осторожно, милая, - он поддержал жену. - Обопрись на меня. Анна вздохнула. Рубашка пахла восхитительно - весной, морем и солнцем. Встретивший их француз пожал руки мужчинам, в то время как два дюжих матроса вносили сундук на палубу. - Мадам Штольман! - обрадованно воскликнул Андре. - Я вас ждать-ждать! - он не стал чмокать ладонь Анны, а подошел ближе и тепло расцеловал в обе щеки. Штольман, поиграв желваками, хмуро уставился на Сореля. Высоко подняв руки, Андре заулыбался. - Я все понял, мсье Жак! Не трогать - не смотреть! Но мадам Аннет - настоящее совершенство! Яков представил французу приплясывающего от нетерпения Дюка и Петра Ивановича, после чего отошел вместе с Андре на несколько шагов и о чем-то зашептался. На жест Штольмана, указывающий куда-то вниз, француз экспрессивно замотал головой и ткнул рукой вверх, на мачты. Яков кивнул. Ухмыляясь, Сорель вернулся к гостям и заорал по-французски: - Юнга! Из какого-то ящика на палубе вылез заспанный юнец лет четырнадцати. - Да, мой капитан. Дюк непонимающе глянул на мать, и Анна стала переводить с французского. - Мсье Жак даст тебе шарф, – француз показал юнге на Штольмана. - Залезай на грот, и выше топселя завяжешь мертвым узлом. Отправляйся. Вытащив из кармана шарф, Яков вручил его мальчишке. Юнга сунул тряпку за пазуху и широко улыбнулся Анне, сверкнув крепкими желтыми зубами. - Мадам, я Люк, ваш слуга навечно. Ради вас я сделаю все что угодно! Сорель дал юному нахалу подзатыльник. Анна, опасаясь за спокойствие мужа, нахмурилась. С замирающим сердцем гости смотрели, как мальчишка ловко лезет наверх по вантам. Через несколько минут над грот-мачтой бригантины взвился грязно-белый шарф, и по сигналу Сореля моряки откинули крышку сундука. - Во! – мигом забывший оскорбление император вылетел из плена, как пробка из бутылки. - В мою честь? Ух-ха-ха! Он поднялся к клотику грота, несколько раз облетел мачту кругами и потянул шарф на себя. - Ну, я так не согласен, - призрак спланировал на палубу. - Он не отцепляется! Сорель тихонько хлопнул Штольмана по плечу. Яков обернулся. Дюк замер с открытым ртом. Появившись откуда-то из-за борта бригантины, над палубой проплыла еще одна прозрачная фигура и, выражая недоумение, застыла перед императором. - Ха! – громко фыркнула женщина в богатых придворных одеждах восемнадцатого века. - Что за ряженое чудище к нам явилось? Призрак говорил по-французски, поэтому Анна, проглотив первое удивление, продолжала переводить. - Эй, красавчик в рубашечке, я с тобой разговариваю! – женщина ткнула пальцем в бесплотного русского самодержца. - Ты кто, недомерок? Где бабуши забыл? Павел Петрович гневно выпрямился. - Я, между прочим, император Всея Руси, мадмуазель. Попрошу не тыкать! Французское произношение у императора было странным. - Мамзель! – зашлась раскатистым хохотом женщина. - Кобыла тебе мамзель, курносик! Я королева! Анна, переведя последние слова женщины, не смогла сдержать смех и отвернулась. Петр Иванович ахнул. - Аннет! Это же… Довольный произведенным эффектом, Штольман широко улыбнулся. Французского призрака он видел впервые в жизни, но Андре ему всё рассказал еще при встрече в портовом кабаке. - Перед вами Мария-Антуанетта, королева Франции. К сожалению… - Яков поискал слова, чтобы не шокировать сына. - К сожалению, потерявшая голову во время Французской революции. Призрачная королева хихикнула, сделала книксен и, сняв с плеч голову, сунула ее подмышку.