Династия

Сразу после происшествия Коробейников наведался в околоток Нарвской стороны, чтобы передать со слов Штольмана описания нападавших. Там он с удивлением наткнулся на старшего из них - Генку. Не менее удивленный бандит, понимая, что иначе в одиночку загремит на каторгу, тут же сдал заказчика и подельников. Арестованные на допросах в Сыскном рассказывали одно и то же, но на очной ставке в палате со стонущим Лисицыным и тремя хмурыми пациентами в лубках Жердяй и сивушный заколебались. Лица они не видели, но точно помнили, что их наниматель был высоким, уверенным в себе мужчиной. А ни один из этих переломанных болезных не был похож на того, кто отправлял их на дело. Слабину дал Симаков. Услышав о покушении на Штольмана, он изменился в лице и быстро засобирался домой. И даже зная о всех полицейских методах, не смог сохранить верность дяде, когда его стал допрашивать бывший начальник Секретного отделения. Во избежание рукоприкладства Замятин не решился доверить допрос Зямы коллегам из Сыскного. Узнав, что показания на него дал племянник, Николай Петрович скрипнул зубами и буркнул: - Нет у меня родственников. … Обитатели дома в Лахте в итоге простудились почти все. Дюк болел неделю, Анна – полторы. Даже Верочка, и та покашливала. Лишь Штольман, как заведенный, уходил на службу рано утром и возвращался к полуночи. - Яков, опять ни свет ни заря уходишь. Отдохнуть тебе надо, - прошептала Анна севшим голосом, кутаясь в шаль. Она ласково погладила подживающие синяки на лице мужа. – Так от тебя только тень останется… Штольман отмахнулся. - Милая, я отпустил Коробейникова. Вот вернется он на днях, и с чистой совестью пойду в отпуск. Сейчас нельзя. - Ой, отпуск? Давай куда-нибудь поедем, только не в Затонск, надоело. Может, в Крым? – Анна начала лихорадочно перебирать в уме, куда можно ехать с малышкой и что необходимо взять. Взглянув на жену, бледная кожа которой так и просила солнца, Яков согласился: - Придумывай, Анечка. Только сперва выздоровей до конца. - И еще, милая… - он вытряхнул из тапка залезшее туда существо. - Их уж слишком много… Штольман имел в виду недавно народившихся у Фуфельки рыжих, серых и серо-бурых в крапинку котят, в перерывах между едой ползавших по дому. Вошедшая в спальню Фуфля подошла к ноге Якова, ухватила заблудившегося отпрыска зубами за шкирку и с деловитым видом унесла с собой. - Я скажу Шурочке, чтобы в деревню отдала мышей ловить, - улыбнулась Анна. – Придешь сегодня пораньше? - Постараюсь. Поцеловав жену, Штольман проверил револьвер и с усмешкой вспомнил об уже втором утраченном браунинге. Личное оружие у Якова в руках почему-то не задерживалось. ... Виктор Вильгельмович фон Вайль привычно покрутил в кулаке бакенбарду и грустно спросил: - Ну что, господа полицейские, дожили? Уже покушения на вас устраивают? Удачные? Штольман, которого вместе с новым начальником департамента вызвали в присутственное здание на Адмиралтейской, хмыкнул. - Никак нет, господин градоначальник, - отрапортовал Замятин. - Покушение, как видите, не удалось. Яков Платонович жив-здоров, чего не скажешь о Лисицыне… - Да, да, я слышал. Не может предстать перед судом по причине ожидания изготовления коляски. Фон Вайль подошел к Штольману и с умильной гримасой снял у того пылинку с рукава. - Яков Платонович, голубчик. Давайте не будем устраивать этот фарс с судом. Вы только подумайте, что скажет пресса… Представив, как ушлые писаки могут озаглавить горячие новости, чиновник вновь запустил ладонь в бакенбарды. - Статский советник! Присланный из Москвы самим великим князем! Нанимает бандитов, как последний тать… Пожав плечами, Яков взглянул на подозрительно качавшуюся занавеску. Он знал, что согласия его не требуется, но фон Вайлю нравилось иногда поиграть в демократию. - Мне это не нужно, Виктор Вильгельмович. Я на суде настаивать не буду. - Вот и отлично! – обрадовался градоначальник. - Сергей Андреевич, распорядитесь – пусть Лисицына как-нибудь по-тихому осудят и подальше сошлют. С министром внутренних дел я договорился. Замятин с тоской подумал о предстоящих препирательствах с адвокатами. - Разумеется, ваше высокопревосходительство. Будет сделано. Занавеска поднялась в воздух, скрутилась в кривой тюрбан и стала медленно опускаться на голову фон Вайля. Замятин открыл рот. Штольман хлопнул ладонью по овальному столу для совещаний. Вздрогнув, Виктор Вильгельмович огляделся. - Что? Комары? - Муха, ваше высокопревосходительство. Тюрбан нерешительно подергался в воздухе. Немного помедлив, он развязался и вернулся на карниз. На высокий лоб градоначальника села жирная муха и, сонно перебирая лапками, поползла по пробору. … - Как ты себя чувствуешь, Аннет? – Петр Иванович привычным движением приложил ладонь ко лбу племянницы. – Лучше? Уже третий день Миронов самоотверженно проводил у Штольманов, гуляя с Дюком и честно признаваясь себе, что общество внука приятнее, чем пустая квартира на Мойке. Последняя пассия Петра Ивановича неожиданно поняла, что выйти замуж за этого прохиндея – не самая лучшая доля. Впрочем, замуж её никто и не звал. Анна фыркнула. - Дядюшка, я почти выздоровела. Пожалуйста, не нужно со мной обращаться, как с хрустальной вазой! - Ой, ой, - воздел руки к небу Петр Иванович. – По-моему, кто-то слишком долго … - Дядя! – вскрикнула Анна и замахнулась кружевной салфеткой. Вошедший в гостиную Штольман мягко ухватил жену за талию. - Привет, Анечка. С кем воюем? Он нежно отвел выбившийся локон и поцеловал Анну в лоб. Температуры уже не было. - Милая, тебе лучше? - И вы туда же, Яков Платонович? – бросив салфетку на пол, Анна порывисто вышла из гостиной. Штольман растерянно посмотрел жене вслед, перевел взгляд на Миронова, пожал ему руку. На поднятую бровь Петр Иванович выдал приличный вариант ответа: - Мне кажется, Яков Платонович, что Аннет засиделась в четырех стенах. - Нда. Ну это поправимо. Потерев подбородок, Яков осведомился: - Вы не видели, Петр Иванович, Дюк уже заснул? - Куда там… В нем энергии, как в пулемете. Вон, бегает за Фуфлей с ножницами… Малыш влетел в гостиную, остановился посреди и поискал глазами кошку. - Папа! – тут же отвлекся он. Яков подхватил сына на руки. - Дмитрий Яковлевич, где ты взял ножницы и зачем они тебе? - Там котятки, рыженькие… Они кушают Фуфельку, - бормотнул Дюк, пряча ножницы за спину. – За сиси. Петр Иванович закатил глаза. Яков терпеливо слушал. - Да, хороший мой, я понял. Ножницы зачем? - Ну папа! Там волосики длинные, мешают! – по строгому отцовскому взгляду Дюк понял, что инструмент ему не доверят, и неохотно отдал ножницы. - Тогда ты сам! Или деда… Представив, как он держит рассерженную кошку за лапы и обстригает ее «сиси» под писк многочисленного потомства, Петр Иванович поежился. - Сынок, Фуфелька сама справится, не надо её стричь. Ты мне вот что скажи, - Яков поставил сына на пол и присел перед ним на корточки. - Ты дядю в рубашке помнишь? - Обзывалку? Штольман кивнул. - Помню! Давай ему шарф отстрижем! – малыш все не мог забыть обидные прозвища, которыми его награждал призрак. - Мы по-другому сделаем, Дюк. Слушай внимательно… Петр Иванович немедленно присоединился к заговорщикам и внес дельное предложение. … Проснувшись в субботу утром, Штольман потянулся к жене, которая в этот момент кормила Веру. - Доброе утро, Анечка… Получив пахнущий молоком поцелуй от дочки, и еще один – от Анны, Яков с удовольствием вытянулся на постели. - Сегодня, милые мои, мы постараемся избавиться от этого обормота. - Яков, а ты его навсегда … упокоишь? Он ведь не злой, мне его даже жалко… - Анна приложила дочку к плечу столбиком. - Нет, Аня, не волнуйся. Ему уготована завидная судьба, - на лице Штольмана появилась редкая в последнее время широкая улыбка. - Дюк! Сын бросил кормить таксу печеньем и забрался на кровать к родителям. - Время охоты, сынок! Давай повторим слова. - Анечка, пожалуйста, после завтрака вызови из столовой нашего самодержца в ночнушке, - обратился Яков к жене. - Сюда? Он же хулиган… - не поняла Анна. Яков подмигнул сыну. - На каждого хулигана найдется свой полицейский… - И не выходи, Аня, пока я вас не позову. А потом сделаешь вот что ... … На этот раз ждать пришлось недолго. Втянувшись в открытую форточку, Павел Петрович пробормотал: - Ишь, завели моду в такую даль звать. Что надобно, подданная? Притаившийся под столом Дюк вылез наружу и весело пропел: - Император – аллигатор, вертилятор – синизатор! Малыш не понимал значения этих длинных слов, но пел красиво. - Привидение… - забыв последнюю рифму, Дюк посмотрел на мать и услышал подсказку. - Нетуразумения! - Ах ты малолетний скабрезник… - призрак разгневанно зашипел и ринулся за выскользнувшим в гостиную Дюком. Когда бегущий со всех ног малыш пронесся в холл, Петр Иванович уже был готов. Он притворил дверь, оставив небольшую щель. Подождал, пока грязно-белый шарф заденет за косяк. Резко захлопнул дверь и повернул ключ в замочной скважине. Раздавленный дверью император яростно запыхтел, выдрался в сторону гостиной и безуспешно подергал шарф. - Негодяи! – прокашлял он. - Аня! - крикнул стоявший за окном Штольман, прижимая к себе запыхавшегося Дюка. Анна с Верочкой на руках осторожно выглянула в гостиную. У зажатого дверью шарфа бесновался Павел Петрович, выкрикивая: - Отдайте, ироды! Императора свергать? Все разнесу! Книжный шкаф в гостиной со скрипом закачался. Графинчик, наполненный бордовым нектаром Петра Ивановича, звякнул и поплыл к хозяину. Миронов съехал на пол, для надежности уперся в дверь спиной и прикрыл голову заранее приготовленным щитом крестоносца, когда-то выигранным в карты. Не выходя из столовой, Анна пощекотала Верочку. Та взвизгнула. Император в ужасе расплющился по потолку. Петр Иванович схватил шарф и открыл дверь. Захлебываясь от удовольствия, Верочка визжала на все лады под ласковыми пальцами мамы, пока жалобный крик императора, не выносящего детского визга, постепенно удалялся на лужайку. … Петр Иванович утер рукавом пот со лба. - Ну вы даете, Штольманы. Я уж думал, что получу графином по голове. - Вы сами вызвались, - подсаживая сына и забираясь в гостиную через окно, резонно ответил Штольман. Он поцеловал Анну и улыбнулся, глядя на развеселившуюся малышку. - Красавицы мои! - А я? – ткнулся в колени родителям Дюк. - Ты – самый главный красавец, - Яков погладил сына по голове. - Петр Иванович, готовы ко второму действию? Телега стоит за домом. Миронов вздохнул. Действительно, кто его за язык тянул… Он взял щит поудобнее и сжал шарф в кулаке. - Вы уж быстрее собирайтесь, Аннет... Трое разноцветных котят подползли к разбитому графину и с хлюпаньем стали лакать сладкое вино.