Под моей кожей. / Under my skin.

      Эту ночь я провела с Биллом. В его номере. Мы сидели часов до трех. Пили шампанское и болтали. Несмотря на то, что он сказал: «По большей части я пессимист», Билл улыбался и смеялся почти все время. Таким я его и видела на видео, которые смотрела после первой встречи с Tokio Hotel. Проснулась я от топота. Чувство, что реально стадо ходит по номеру. Нет, не носится, не буду преувеличивать, но вот что ходит, ощущение было. Я посмотрелась в зеркало и вспомнила, что засыпала я плохо и ворочалась. Оттого и гнездо на голове из моих светлых волос смотрелось почти натурально. Я вышла из спальни и замерла. В номере несколько человек ходили то туда, то сюда и что-то делали. Точно был парикмахер и еще какие-то люди. Билл, в отличие от остальных, просто так ходил по номеру с чашкой в руках. На его голове гнездо было как... да нет, у него волосы просто растрепались, так как они у него короткие, но сам он выглядел так же сонно, как и я. Заметив меня, он подошел и предложил мне кофе. Я сказала, что очень неплохо было бы. После чего он полазил в телефоне и сказал, не отрываясь от него:       — Сейчас надо максимально быстро собраться. Мы едем в Ка-за-н... нь.       Пока я пила кофе, к Биллу приставала парикмахер, а он, видимо, был так занят, что сказал, аж восклицая каждое слово: «Ой, давай потом, займись пока ей» и указал на меня. Девушка выпучила глаза и как-то робко пошла в мою сторону. Меня усадили на мягкий стул и начали что-то творить с моей головой. Хотя я и сама могла бы привести себя в порядок. Длилось это не так долго, но все это время Билл болтал на немецком по телефону. А через минуты две, после того как он прекратил, к нам пришел Том с моим чемоданом и суперстрадальческим видом. Меня как раз отпустили, и я спокойно допила остатки кофе.       — А мы успеем позавтракать? Я хотел в ресторан заехать, — сказал Билл. Том стоял у стены и залипал в одну точку, но все же ответил:       — Да... если выйдем на час раньше.       Билл посмотрел на часы в номере, долго думал, а потом у него глаза стали очень, очень большими, и он громко и удивленно спросил: «Что? Сейчас?». Том тоже посмотрел на эти часы, тоже задумался и ответил:       — Через... десять минут, — Билл, кажется, реально задумался над этим раскладом.       — А Георг с Густавом?       — Они готовы.       Тогда Билл посмотрел на меня. По мне почему-то прошлась дрожь. Я сказала так, будто оправдывалась:       — Я тоже готова!       Билл сел на стул, на котором недавно сидела я. Он попросил девушку все сделать быстро. А Том подозвал меня к себе, я подошла. Он наклонился и тихо спросил. Я слушала его вопрос, глядя на бежевый ковер.       — Ты едешь с нами?       — Да, — протянула я, поднимая глаза на Тома. Он игрался с пирсингом и по-прежнему залипал. — Я же про...       Он не дал мне договорить. Взял меня чуть выше локтя и аккуратно выдернул из номера, при этом бросив: «Пошли». Мы шли по коридору, и я знала, что идем мы в его номер. Сегодня мне было уже как-то все равно. Я особо ничего не чувствовала в его присутствии. Он тоже вел себя спокойно. Вот так, без драм. Мы вошли в его номер. Том взял свою сумку и бумаги с кофейного стеклянного стола. Некоторое время поизучал их и потом уставился молча на меня. Когда я уже хотела отвести взгляд в сторону, он спросил:       — Ты с нами только в России?       — Что значит «только в России?» — не поняла я. Том потряс бумагами.       — Ну, ты едешь с нами дальше или собираешься домой?       — Куда дальше?       — Scheiße (дерьмо)!!! — раздраженно выдал он. — Германия, США, дальше работать!       Раскрыв рот и протягивая удивленно-задумчивое «а», я вылупилась на Тома. Он смотрел на меня как на дебила, а потом стал подгонять с ответом. Я сказала только:       — С вами!       Том коротко кивнул и дал мне часть тех бумаг, которые держал в руках. Он сказал, что ему нужно то, что в них указано. С паспортом и прочим проблем не было, я спросила, зачем эти документы.       — Тебе быстро, насколько это реально, сделают визу. У нас неделя всего, — Том осмотрел номер раза два, а я ждала его, чтобы уже пойти к Биллу, но Том не торопился.       — Мне тебя ждать или идти к Биллу? — не выдержала я, ведь он реально долго ходил по номеру. Том посмотрел на меня, опять долго думал. Наверное, еще не до конца проснулся. В общем, он как-то неопределенно пожал плечами, почесывая бороду.       — В общем-то ты можешь делать, что ты хочешь. Просто мы можем быть сильно заняты, и все, что ты будешь делать, решать только тебе.       Я тоже пожала плечами и, постояв еще пару секунд, пошла к двери, и кто бы сомневался. Том меня остановил.       — А вообще по поводу этого хочу сказать, что ты можешь делать все что хочешь, кроме тех моментов, когда рядом камера. Делай, но так, чтобы не выделяться, — он говорил это, делая свои дела, а я стояла у двери, и почему-то мне казалось, что меня отчитывают. Стало как-то, не знаю, не так. Мне показалось, что Том стал более злым. Когда он договорил, я зачем-то спросила:       — Ты на меня злишься, да? — я глянула на Тома, он, делая свои дела, внезапно остановился и посмотрел на меня, как будто я появилась в номере только что, а не стояла несколько минут. Он нахмурился, на его лице точно было непонимание.       — С чего ты взяла?       — Ну, сначала ты рад меня видеть и обнимаешь, говоришь, что скучал, а потом го...       — Послушай! Я рад, что мы познакомились, рад, что встретились, но! Не для меня работать и быть в отношениях одновременно. Вот годам к сорока, когда меня не будет волновать работа, я могу завести подружку.       Я кивнула в ответ и молча вышла из номера. Несколько секунд я осмысливала сказанное Томом. Почему так? Это слишком странно. Ему некомфортно заводить отношения на работе, и поэтому он просит быть с его братом. Просто неебическая прелесть. Когда я вернулась в номер, Билл уже отпускал всех, кто тут был. Он почти не обращал на меня внимания. Только ходил то сюда, то туда. Поэтому я уселась на диван и задумалась о своем, наблюдая, как Билл занимается своими делами. Я так погрузились в свои мысли, что не сразу заметила, как он подсел ко мне и даже успел что-то сказать.       — Что? — переспросила я.       — Я спросил: ты осталась из-за Тома? — и, хотя Билл улыбался, улыбка на его лице была больше похожа на ту, что я видела на видео. Не самая искренняя. Я глубоко вздохнула и сказала то, в чем почти не могла даже сама себе признаться:       — Я могу ошибаться тоже, Билл. Я просто не знаю, что происходит. Мне до сих пор кажется, что все это один большой развод, и вот-вот должен выпрыгнуть откуда-нибудь один из ваших операторов и сказать: «Розыгрыш!». Но раз уж это все в самом деле происходит, я хочу признать, что ты прав, — и, несмотря на то что Билл продолжал улыбаться, его улыбка стала сосредоточенной, насколько это можно вообще понять. Он смотрел на меня, а я, наоборот, перевела взгляд на дверь прямо за ним. Так мне стало проще говорить. — Ты прав в том, что, возможно, я могу упустить свой шанс. А вдруг ты и есть тот самый? А я просто этого не замечаю? Я не знаю ведь наверняка, но ты мне нравишься. Просто все началось с твоего брата, и теперь все вот так. Не знаю, как я вообще вляпалась в это... — в силу не лучшего знания английского языка я говорила ломано и медленно. И иногда, как и сейчас, я могла забывать или долго подбирать нужные слова. Однако сейчас Билл решил договорить за меня, а точнее сказать, пошутить.       — В это дерьмо? — я снова посмотрела на него и подумала, что, наверное, стоит хоть улыбнуться. С натянутой улыбкой я смотрела на него и думала, что если уж все так, то почему бы и нет? Билл, конечно, не такой, как Том, но я не могу ждать взаимности от Тома, потому что, скорее всего, не дождусь, и еще я могу упустить, возможно, своего человека. А вдруг? Ну всякое же бывает. Хотя я не думаю, что Билл заменит или будет похож на своего брата. В Томе прямо-таки живет музыка. Он ее пишет, играет, живет ей, а Билл просто поет. В смысле, он, конечно, тоже вкладывает во все это себя, но все равно это не то. Вот же дерьмо. Но, может, Билл не совсем такой, каким я его вижу? — Слушай, мы с Томом, мы смотрим друг на друга, переживаем, и у нас есть особая связь. И в последнее время я просто понял, что мое внимание больше захватываешь ты рядом с ним, чем сам он. Сначала я, конечно, был рад, что он нашел кого-то близкого по духу, но потом и он, и я, мы поняли, что все не так. Для него сложно найти человека, с которым он может быть постоянно, хотя тебе почти удалось это. А я понял, что, откровенно говоря... что я ревную. И я не мог понять, кого из вас именно. Знаешь, к тридцати годам ревность — это уже не та глупость, которая возникает лет в двадцать. К тридцати ты понимаешь, что это сигнал, и он гласит: «Давай же, не упусти, не сделай еще одну ошибку!». Поэтому я, ну, мы ведь делимся с Томом практически всем. Я сказал ему об этом, и он согласился со мной.       Выслушав Билла, я долго молчала под более внимательным взглядом блондина. И все бы ничего, но так и корежила меня одна вещь.       — Но вы могли бы сказать, просто объяснить. А теперь на самом деле выходит, что я проиграла и выполняю желание Тома.       Билл так странно посмотрел в сторону, а потом снова на меня и сказал:       — У тебя есть еще время передумать, но, правда, очень мало.       Как же долго, как мне кажется, я тогда молчала. В горле ком стоял, и дышать стало так сложно, и в глазах потемнело. Меня не тошнило, но все же было так страшно и тяжело. Так тяжело, будто бы я делаю что-то очень и очень плохое и буду сильно сожалеть о своем выборе.       — Билл! Меня просто так тошнит от всего этого, прости, но дерьма! Хоть ты будь нормальным человеком и скажи, что тут вообще происходит, потому что я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ УЖЕ! — я психанула и на последних словах сорвалась, и у меня потекли слезы. Я испытывала дикую злость.       — Эй... — протянул он полушепотом, охватывая меня и за плечи, и за голову, прижимая к себе.       Только я не могла успокоиться. Может быть, я покажусь слишком истеричной, но читать — это не переживать все это. Билл тепло обнимал меня и просил успокоиться, а я продолжала:       — Скажи мне просто, ты хочешь, чтоб какая-то телка из России, у которой ничего нет, была с тобой? Так, что ли?       Он очень крепко взял меня за плечи и отодвинул так, чтобы мы точно видели друг друга. Мне очень тяжело давалось смотреть на него. Весь этот ком невероятного дебилизма плюс охренительного идиотизма ударял меня каждый раз, когда я говорила или с Томом, или с Биллом. Почему не Аргентина или Франция, а может, Ямайка? Почему Россия и я? Я не прям чтобы жалуюсь, но все это так далеко от представляемой мной жизни этих людей. От того, какими я их представляла. Это как раз тот случай, когда слов просто нет. Просто, блядь, нет!       — Кристина! — тряс меня Билл — Кристина!!! Посмотри мне в глаза!       Я с трудом посмотрел а на него. С этой прической и макияжем, почти незаметным. На все это, на лоск. Честно, так противно, что стошнило бы, но не стошнило меня от его вида потому, что все это говно на его лице скоропостижно меркло и умирало по сравнению с его глазами. Даю вам слово, вы его таким вряд ли видели когда-либо! Вот мы смотрим друг на друга в номере отеля, сидя на диване. Нас окружает мебель и тишина. Он убирает руки от меня, оглядываться назад и берет черную шапку, надевает ее и снова поворачивается ко мне. Он смотрел на руку. На свою руку и закрывает глаза. А после поднял голову, я увидела его взгляд. Кажется, обычный, но за мгновение по ногам забегали мурашки, в груди начало чуть давить. Меня просто обдало холодом. Билл не пугал, но таким я его не видела, пронзительным.       — Наверное, сейчас тебе ни я, ни Том неприятны. Возможно, ты злишься, я не знаю и не уверен, что мог бы тебя понять сейчас. Я понятия не имею, какого это — жить нормальной жизнью, как люди, у которых в жизни почти ничего не происходит. Я не знаю, какого быть тем, кто встретил такого человека, как я. Я не знаю и не пойму, что чувствует нормальный человек в такой ситуации. И тем более в той ситуации, в которой ты сейчас. Ты наверняка хочешь сбежать, и я готов позволить тебе это сделать. А еще я надеюсь, ты этого не сделаешь, потому что я сижу сейчас здесь, а ты напротив. Я смотрю на тебя и восхищаюсь, девушка, простая девушка, младше меня лет на пять странным образом оживляет все мое существо и сама в это не верит. Но ведь я сижу рядом, и плевать, что я могу тебе наплести. Зачем слушать, если ты и так видишь причину, по которой я сижу рядом. Зачем ты задаешь вопросы и почему не веришь в это, если ты и так видишь, что я... как ты считаешь, что сейчас происходит? Что «телка из России, у которой ничего нет» делает, от чего я такой? И какой я по-твоему?       Мы просто смотрели пару секунд, а может, пять, друг на друга. После чего Билл опустил голову вниз и легонько ей покачал, встал и стал собирать в сумку мелочи всякие. Я наблюдала за ним все так же молча. Тогда, казалось, он разочаровался. Но мне тоже было что сказать, хотя я с трудом осознавала сказанное им. Пока Билл стоял ко мне спиной у стола, я подошла к нему как можно тише, взяла за запястье, и он обернулся. Он не задавал вопросов, а я на секунду задумалась, что вот такие разговоры, они словно из кинофильмов. Я сказала, пока не потеряла мысль:       — Билл? Ты уже не мальчик, ты, может быть, поймешь, что иногда поверить кому-то безоговорочно бывает самым большим испытанием. А для меня это еще сложней. Ты мне это говоришь, ты тот, кто может выбирать себе пассию до потери сознания.       — Я вполне могу продолжить выбирать. Только кто даст мне гарантию, что хоть одна из них ничего не делая и ничего не имея, сможет сделать со мной то, что происходит сейчас в твоем присутствии? — он убрал мою руку со своей, поправил тонкий, красный браслет из, похоже, ниток мулине и пошел к спальне, но у двери помедлил. — На самом деле, Кристина, все гораздо проще. Я не самый лучший вариант для того, чтобы со мной встречаться. Я не из золота и мой банковский счет не принесет счастья. Уж поверь. Бери свой чемодан и иди.       От его холодного тона у меня все внутри упало. Билл просто указал мне на дверь. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я взяла теперь уже свой чемодан и, пока он был в другой комнате, вышла. Оказавшись за дверью номера Билла Каулитца, я почувствовала, как что-то медленно и мучительно ломается внутри меня. Неужели сейчас я вызову такси и поеду домой? Просто уеду и больше их точно никогда не увижу. Во рту образовалась горечь, какая бывает перед несдерживаемым потоком слез. Но я глубоко вздохнула, мысленно сказав себе, что так и должно быть. Так правильно.       Подходя к лифту, я слышала их голоса, кажется, они вышли в коридор, но разговора не разобрать на таком расстоянии. Хотелось побежать обратно и попроситься с ними, и плевать на гордость, но, видно, она во мне сильнее. Лифт долго ехал, а когда двери открылись, серьезная и сдержанная, я разрыдалась, тихо, но как никогда. Помню шаг и еще один, смотрела на ковер и медленно шла так не хотя. Мысли, мысли, в голове их так много, такие громкие, что даже не поняла, на самом деле ли это правда. Не с первого раза, но я услышала свое имя. По щекам уже свалилась не одна слеза, наверняка и глаза покраснели, и не хлюпать носом не могла. Это Билл подошел, не понимаю зачем. Ударить еще сильней? Дожить меня? Я не жертва, наверное, но чувствую себя, как раненое животное в лесу. В моих глазах было все так мутно и размыто, но свой телефон я узнала в его руке с татуировкой. Я забрала его, а от мыслей, что я в последний раз его касаюсь, стало дурно.       — Ты передумала, я понимаю, но не злись на нас, — почти шепотом говорил он. Я не длилась до этого, но после, сейчас, вскипела.       — Я? Это ты! Не говори, что ты не просил уйти! Потому что ты сказал...       — Я такого не говорил! Я просто предоставил выбор.       — Да? «Бери свои вещи и ИДИ» — вот что ты сказал! — почти плача говорила я и в то же время вытирала слезы, а за мной закрывались двери лифта.       — Нет! Нет! Я сказал, чтобы ты взяла вещи и решила, куда тебе идти. С нами или домой. Кристина, я не гнал тебя.       Я посмотрела на него, он ждал от меня ответа. Опять с таким взглядом.       — Ты врешь! — не выдержала я, потому что была уверена, что он просил уйти. И, видимо, Билл тоже не выдержал:       — Да НА ХРЕН мне врать тебе? Ты что, в СМИ работаешь, чтобы я тебе врал? — его глаза сделались очень большими. И мне от того стало смешно, мое настроение поднялось. Совсем немного мы поговорили у лифта и пошли обратно в его номер. Все решилось, и тогда я почувствовала облегчение в некоторой степени. Оставалось разобраться только с нашей Санта Барбарой. И я думала об этом еще какое-то время, пока Билл ждал брата, а я вдыхала запах из флакона духов блондина. Они напоминали... странно, но розмарин.