Под моей кожей. / Under my skin.

      Уже прошло более двух часов, после того как я проснулась. Когда они прилетят? Или они как-то по-другому доберутся? Все мои мысли сегодня были только о нем. Странно, еще два дня назад я и не вспоминала о нем. А месяц назад я решительно забыла обо всем, что было триста с лишним дней назад. Я почти забыла, почти удавалось не думать, но они не невидимки... Они вернулись, и о них кричат всюду. Мне напомнила об этом навязчивая реклама в интернете, после которой в голове одна мысль: «Немцы в городе». Не Том, не Tokio Hotel, а почему-то именно эта фраза. Возможно, потому, что сегодня день рождения Гитлера. Не знаю.       Первые часа два я валялась в постели, глядя в потолок, на котором остался след от выстрела пробкой из бутылки шампанского. На днях сидели с подругой. А сейчас мое тело проваливалось в кровать, и никак не получалось оторвать его от мягкого одеяла и подушек. А зачем? В восемь утра особо нечем заняться. К тому же если у тебя выходной. Никакого расчета на то, что он позвонит. Он уже давно не писал. Да и мы не в сказке. В общем, я мечтала о звонке некого немца, но умом понимала, что этого не случится.       Вскоре мое тельце перемещалось по квартире, и я делала всякие обыденные штуки типа завтрака и легкой уборки дома. Как и думала, он не позвонил до сих пор. Было уже часа два. А они наверняка уже в клубе или в отеле, он не будет звонить девочке, с которой повеселился год назад. Я собралась и поехала в центр от нечего делать. Просто так. Я даже не знала, зачем и почему я это делаю. Куда вот я поехала? День был не самый солнечный, ветер, холодно. Я дошла почти до зоопарка, а потом позвонила другу из киностудии. Он был на работе, и уже спустя каких-то минут пятнадцать я поднималась в его студию звукозаписи.       — Че, как? Щас, подожди, снизу принесу...       Что он там принесет, я уже не услышала. Кинула сумку на пол, а сама упала на мягкий мешковатый пуф.       «Как избавиться от мысли, что он в городе?» — думала я. И тут же осознание: практически никак. Может, нужно хотя бы попробовать отвлечься? Так странно, от мыслей о нем ничего не хочется и в то же время хочется всего и сразу. Мой друг вернулся с какой-то штукой, которую я раньше не видела. Что-то явно музыкальное.       — Слушай, скоро приедет группа репетировать, надо будет не выходить отсюда. Минут сорок где-то.       — Ладно, а они скоро придут? Пошли до магаза? — предложила я, намекая на алкогольное продолжение вечера. Друг задумался так и выдал:       — Давай ты сходишь? А хотя я сам сгоняю, а ты подожди тут, только, если кто-то придет, не выходи. Я дверь не закрываю. Я быстро.       Да уж. Никогда он так настойчиво не просил сидеть меня в микшерной. Обычно он веселый, а сейчас очень серьезный. Может, кто-то из другого города приедет? Кто-то типа известный, кого, я, конечно, не знаю, или, может, просто местная группа? В общем, не так важно, я ждала друга минут пятнадцать, что странно. Обычно до магазина он ходил дольше. Он передал мне пакет и попросил все организовать, потому что группа, которую он ждал, приехала к этому моменту. Он отправился к ним. Я сидела и не входила из этой небольшой комнатки, которая, по сути, значилась как микшерная. Резала овощи и сыр для рома. Поставила чайник для чая, чтобы сделать свой любимый грог, ну, и все такое.       Друг ворвался ко мне через минут пять снова и начал что-то растерянно искать. Я смотрела на него с удивлением. Дверь в коридор осталась немного приоткрытой, и до меня донеслись мужские голоса и звуки возни, так сказать.       — Блин, я микрофоны не приносил? — спросил он, почти паникуя. Я помотала головой. И он выбежал из микшерной, оставив меня одну. Я посмотрела на часы и сильно расстроилась. Почти пять. Он не звонил. Теперь точно все. Можно уже и не думать о нем. Хотя, может, еще позвонит? Дура. Ну на хрен ты ему нужна?       Дверь в коридор по-прежнему осталась приоткрытой, я прислушалась, теперь почти не слышно разговоров, но возня до сих пор не прекратилась. Я налила себе чистый ром, чтобы запить расстройство, затем еще раз наполнила стакан и с ним пошла закрывать дверь. Мои корявые руки выронили, (хрен его знает как) этот стакан. Ром так и заблагоухал. Я услышала, как кто-то что-то выкрикнул за дверью. Стакан с ромом разлетелся отчасти в коридор, (из-за приоткрытой двери) и отчасти в микшерной. Я замерла. Тишина. И что? Выйти убрать или нет? Нет, надо убрать и извиниться. Выдохнула, взяла салфетки и вышла. Этот маленький и тесный коридор в общем мог вместить в себя не больше десяти или пятнадцати человек. Так как предназначен он для того, чтобы оставить здесь вещи, которые не пригодятся в работе, или верхнюю одежду. Люди, ожидавшие моего друга, стояли ко мне спинами, их было всего пятеро. Я решила быстро все убрать и молча шмыгнуть обратно. Они не оборачивались, а я спокойно собирала осколки. После чего зашла обратно и подумала, что стоит еще и пол вытереть. Теперь уже намного смелей я вышла вновь. На меня опять никто внимания не обратил, и слава богу. Сделав пару шагов, я осознала, что не могу вот так просто уйти за шваброй. Нельзя оставлять микшерную открытой, а ключей у меня нет. Зато если выйти в общий коридор и захлопнуть дверь, то... Нет. Не буду же я просить этих людей выйти из студии! Меня тогда друг убьет! Я замешкалась и повернула обратно к двери. Кто-то из тех, кто стоял здесь, обернулся и толкнул меня (случайно, конечно) к двери в тон-зал. Я практически впечаталась в прозрачную дверь. И тут услышала мужской голос:       — Sorry, I'm so sorry!       «Понаедут и жизнь портят!» — подумала я, пока отходила от двери. Я еще не видела, но кто-то взял меня под руку, видимо, решили помочь. А я-то все в пол пялилась. Глаза поднимаю, и мне плохо становится. В груди все передавилось, в левом легком или где-то в этом месте закололо, и голова заболела. Как-то резко так. Передо мной стеной стоял Густав. Ох! Я как ни пыталась, не могла взять себя в руки, поэтому правой рукой дернула дверь в микшерную и нырнула туда, не отлепляя глаз от Густава. Тут они? Они? И вот после того как я закрыла дверь, у меня началась паническая атака. Я трясла руками, дышала нервно, а потом глотнула рома из горла. В эту же секунду дверь открыли, я обернулась, а в дверях голова Билла! Улыбается и весело так кинул (продолжу на русском):       — Привет!       Я глотаю набранный в рот ром. Он совсем не в то горло пошел от волнения и потек из носа, я закашляла, и мне стало не очень хорошо. Билл засмеялся.       — Если хочешь, я не скажу Тому, что ты разучилась пить!       Первое, что я выпалила ему в ответ, не подумав, было:       — Вот ему не плевать.       У Билла глаза стали удивленные, а потом я услышала:       — Что там про Тома?       И в микшерную, ко мне, впихивая Билла в комнату, заглядывает Том. И так же, как только что его брат, расплывается в улыбке и протягивает:       — Привет.       Я уже вытирала рот ладонью, когда вернулся мой друг. Парни вышли обратно в малый коридор. Друг что-то говорил о том, что мне надо бы уйти. Потому что я не должна была этого всего знать. О том, что они здесь будут, никто не должен был знать. Я ничего к чертям не понимала. Все перед глазами как в тумане стало, а в мыслях: «Как я его не узнала? Даже со спины!». Забираю бутылку рома, беру сумку и выхожу как на автомате. Друг что-то говорит, а я и не слышу уже. Меня всю трясет. Чуть ли не плачу. Кроме сраного «привет», он ничего не сказал. Я прошла мимо них, вышла в коридор и еще раз выпила ром из горла. Даже сейчас я прошла мимо него, и он меня не остановил! Ну а как я выпила ром! Прежде чем проглотить алкоголь, я услышала голос немецкого козла (так я о нем и думала в тот момент):       — Ты куда?       От неожиданности все, что было в моем рту, полетело наружу как из пульверизатора. Охренительно смешно было ему и мне — неловко. Я улыбнулась натянуто, когда повернулась к нему.       — Домой, — ответила я.       Том все еще улыбался, но при этом нахмурился, будто я дела что-то странное, он сказал:       — Ты проиграла. Я не забыл ничего.       Я не знала, что ответить. Было неловко, и не от того, что я только что выплюнула ром, а вообще. Я закивала ему в ответ, пожала плечами и сказала:       — Ну, у тебя есть мой номер и...       — Он недоступен, — перебил он.       Я нахмурилась. Ведь это было неправдой. Мой телефон с тем же номером работал исправно все это время.       — Доступен!       — Я звонил час или полтора назад.       Я открыла список звонков и показала ему, что пропущенных от него нет. Он сделал то же самое со своим телефоном. В списке и правда был мой номер. Подписан он как «манипуляторша». Я невольно улыбнулась, а Том подставил к моему уху свой телефон, где уже набирал мой номер. Я услышала несколько резких гудков, и все. Я посмотрела на его телефон, вызов сбросился сам по себе. У нас так бывает, когда нет сети. Но тут причина была не в этом, похоже. После его звонка у меня по-прежнему не было пропущенных. Я посмотрела на Тома. Он спокойно смотрел на меня, не улыбался. Я так и не знала, что говорить, и мы молчали несколько секунд.       — Пойдем? Или тебе правда домой нужно?       — Не особо, — пожала я плечами, а потом меня неожиданно заколотило. Не знаю почему.       Том сделал шаг к двери в студию, а я его окликнула.       — И что? Ты попросишь меня быть с тобой? — как я вот так резко решилась на этот вопрос, сама не знаю. Зато ответит сразу, и ясно будет, что к чему. Том поджал губы, оставаясь серьезным. Приподнял бровь, задумался.       — Иди сюда, — позвал он строго, я покорно сделала то, о чем он попросил. Во мне все и без того бушевало, а теперь, когда я стояла рядом с ним, и вовсе каждая клеточка тела взрывалась. Как же я тогда нервничала. Он взял меня аккуратно за правое запястье, уставился в ноги и начал говорить. Пока он говорил, я понимала, что за руку он взял меня непринужденно и сейчас не будет долгого разговора.       — Слушай, ты уже поняла, что я не романтик, да? Мне как-то странно говорить о чем-либо тебе, если честно. Я не знаю, чего я хочу сейчас в личном плане, но я помню, что было тогда. А то, что было тогда, это было... — в этот момент он сделал паузу и подумал. — Тогда было хорошо. Я узнал тебя, и ты меня тоже. Но прошел год, и, наверное, я изменился. Ты, скорее всего, тоже, и я хочу понять, осталось ли что-нибудь похожее на то, что было тогда. Я хочу, чтобы осталось, но так не бывает. Люди склонны меняться. Но, чтобы узнать наверняка, нужно время. Согласна?       Я не понимала, о чем он. Намек это или что? И если намек, то на что? У меня в тот момент и сил-то не было посмотреть на него. Сердце забилось сильнее. Я боялась чего-то. Он смотрел на меня, я это чувствовала, но ответить не могла .       — Я, — он легко дернул меня к себе. Так, словно мы весь этот год были лучшими друзьями. Обнял за спину, а я не смогла удержаться и уткнулась в его грудь. — Я правда хочу, чтобы все стало так, как год назад. Потому что я думал о тебе. Нет! Правда, — он рассмеялся. Я наконец посмотрела на него. — Даже Билл шутил, что я Георга променял на меленькую русскую девочку.       Я не отрывалась от него, наоборот, обняла очень крепко, и он меня тоже.       — Том? Я хочу с тобой. У меня при виде тебя все те же чувства всплывают. Как будто и не раставались. И песня, — я рассмеялась, вдыхая его аромат. — Она вообще из головы не вылазит.       Он поцеловал меня в макушку и шепнул:       — Я знаю, детка, — потом он посмотрел на меня, я опять не верила, что мы встретились. Что Том стоит и смотрит на меня, говорит со мной и даже обнимает. — Мне надо посмотреть оборудование. Дел много. Хочешь поужинать?       — Я думала, что оборудование вам привозят.       Том засмеялся. Точнее, ухмыльнулся. Я не понимала, что они вообще могут тут делать, и еще все вместе.       — Я тоже так думал. Просто, видимо, не все в этом разбираются и считают, что все гитары и микрофоны одинаковые. Мы часа два искали переходник, а потом нам позвонили и сказали, что тут все есть. Я был злой и поэтому уже сам поехал, чтобы точно все подошло.       — Ясно, а ужинать где будем? — я сглотнула.       Вот теперь он точно рассмеялся и закинул голову назад. Я отметила, что его улыбка и мимика один в один напоминают Билла. Раньше они мне казались разными. На самом деле они и так разные. Глаза и форма лиц у них все же отличаются, но мимика делает их действительно идентичными.       — Поедем в отель.       — Снова играть будем?       — Не... у нас плотный график. Не успеем, но пара часов у нас есть.       Вскоре мы поехали в отель. Все было хорошо. Мне даже весело стало. Парни ничуть не изменились. Том немного поговорил с ребятами, и мы пошли в его номер. Он заказал ужин. Я сидела на диване, пока он переодевался. Я то наблюдала за ним, то лазила в телефоне. Наконец он подошел ко мне. Он стоял в одних джинсах с голым тросом. Я посмотрела на него и сказала:       — Хорошо переоделся! — конечно, теперь его обнаженное тело меня смущает.       Вот что я ляпнула? Том улыбнулся и молча сел рядом. Он какое-то время просто смотрел на меня. Я начала смущаться.       — Я тебе нравлюсь? — вдруг спросил он. Я аж покраснела. Но собралась.       — В таком виде или вообще? — вот опять я сморозила глупость. Хотя, кажется, он спросил серьезно.       — М-м-м... Хорошо, в каком виде я нравлюсь тебе больше? — улыбнулся он хитро.       — Ты мне всегда нравишься, но особенно, когда хочешь со мной быть.       — Сейчас я очень хочу...       — Я не про секс.       — И я не про него.       — Хах, — мне стало смешно от собственных догадок. — То есть ты хочешь быть с кем-либо, когда никто этого не видит?       Том подумал немного, а потом ответил с загадочным видом:       — Я вообще начинаю жить своей жизнью только тогда, когда никто не видит. И сейчас тоже. А ты больше меня не хочешь? Я как? Постарел?       С этими словами он посмеялся, но ответа от меня все-таки ждал. Я тоже улыбнулась. Осмотрела номер. Как всегда, в хороших отелях идеальные номера. Но почему-то я почувствовала себя девочкой по вызову. Хотя... он не настаивал, и я сама поехала с ним. Это все вообще вызывает неоднозначные чувства. Странно как-то. Теперь уже не так все, как год назад.       — Ты? Ну, стал старше, чуток изменился. Но в общем то остался таким же, но хочу я тебя уже не так, как тогда.       — Вот как? — он приподнял брови и слегка удивленно улыбнулся. — А я думал, что она ждет меня, скучает! — теперь его улыбка стала и шире, и хитрее. Он пытался мной манипулировать. Заигрывать. Я громко рассмеялась.       — Я и ждала. Просто хочу я тебя не так, как тогда, а еще больше.       После моих слов немец вообще расплылся в улыбке. Какой довольный.       — Ну, иди ко мне! — он протянул руки ко мне, и я, тоже довольно улыбаясь, полезла к нему. Но не успела я ничего сделать, как в дверь постучали. Том уложил меня на диван, тем временем в дверь продолжали стучаться, а он чмокнул меня в напудренный нос и сказал, улыбаясь:       — Не высовывайся!       Девушка привезла ужин на столике. Я глянула на часы. Половина шестого. Во сколько у них концерт? Том вернулся ко мне. Я сразу же решила узнать о концерте. Им нужно в клуб к семи. А концерт в восемь. Не много времени у нас осталось. Хотя на что?       — Будем ужинать? — спросила я.       — Либо ужин, либо я! Выбирай! — Том снова заигрывал. Я поднялась с дивана и посмотрела на него.       — Я хочу тебя, но не хочу вот так. Будто бы ты решил трахнуть ту, которая нечаянно тебе подвернулась.       Ох и что с ним было. Как он отреагировал! У него глаза стали, как две монетки, круглые. Он охренел, как мне кажется. А что я такого сказала? Потом он стал серьезным. Стоял надо мной и смотрел, еще спустя секунду сел рядом. Он смотрел на меня из-под бровей. Злобно.       — Если ты решила, что, кроме тебя, мне некого трахнуть, то ты глубоко ошибаешься! Я с тобой тут не играю и не собираюсь, как год назад, рассказывать о том, как я к тебе отношусь. По-моему, это было сказано предельно ясно...       — Том! Не злись! Я просто не знаю, может, ты уже нашел себе кого-нибудь за этот год! Я...       — Кого я, блядь, нашел? Я... слушай! Я работаю, и у меня нет времени даже думать об этом. У нас все время либо работа, либо сон! — где-то в середине своего монолога, он стал жестикулиррвать.       — Эй! Ну, прости. Я не знаю. Это тяжело. Когда тебе известный человек говорит, что он по тебе скучает, это... ну, я не знаю.       — Мы и это выяснили еще тогда. Но, а сейчас? Мы второй раз встречаемся, и я этого хотел. Уже с того момента, как мы начали говорить о туре по России, я думал, что мы с тобой встретимся. Ты, блядь, понимаешь, что такую сопливую хуйню я вообще никому не говорю?! Это вообще...       Я обняла его за шею и поцеловала, залезая на колени. Он так и не успокоился, ну, или не до конца. Он продолжал возмущаться.       — Я думал уже, конечно, что не увидимся, и да, я тогда просто подумал: «Ну ок, не судьба». Твой телефон не отвечал. Но ты тут, и я рад! Мне нравится то, какая ты и как ты будишь меня (думаю, он говорил о том, что он испытывает, когда мы вместе).       Я стала целовать его. Он проник под мою одежду, руки положил на талию, стал гладить по спине.       — Я же снова не захочу тебя отпускать! — мой голос звучал так тихо и пискляво. Он положил руки на мои бедра. Смотрел.       — Ты хочешь со мной? — он спрашивал так, будто и удивлялся этому одновременно. Я закивала с серьезным лицом. — Это же скука. По отелям, по городам. Тебе что, не хочется нормального парня?       Я опять рассмеялась на весь номер. Это звучало забавно. Очень.       — Нормального? А ты деффектный?       Том даже не улыбнулся. Кажется, он правда был тогда удивлен. А я не понимала, что такого удивительного.       — Ты же умная девочка! Не такая, как девочки, которые в зал к нам, на концерты приходят. Ну, я надеюсь, конечно, что они ради музыки идут, а не ради нас, но все же есть и такие. Ты же понимаешь, что я и Билл, мы все в работе по уши. Мы поспать не успеваем. Если бы не ты, я бы спал сейчас. Как бы ты жила в таком ритме? Я о том, что или ты везде со мной, или никак. Я не умею быть с человеком на расстоянии долго. Серьезно. У нас даже с Биллом так. Мы не можем по отдельности. С такой же философией я отношусь и к человеку, который будет рядом со мной.       Я выслушала его и подумала, смогу ли я так. Это же с ума сойти. В прошлый раз я так не высыпалась. А если быть с ним всегда? Я могу не выдержать. Не знаю.       — Какой смысл думать об этом, если ты сам не хочешь? — спросила я, уже немного расстроившись.       — Хочу.       Я очень удивилась, услышав это. Хочет? Он? Со мной? У меня не было слов. Когда я хотела этого, думая, что Том будет против, все было легче. Хоть и грустно. Но теперь он говорит, что и он хочет, и дело стало сложнее. Меня начало потрясывать.       — Что, вот так просто? Говоришь, что хочешь со мной быть? Встречаться? Ты?       — Кристина?       — М?       — Мы одни тут?       — Эм... ну, да.       — Я же сказал, что хочу. Почему ты переспрашиваешь? Кому я могу это еще говорить? Хватит думать, что я какой-то, блин, особенный. Это не так. Это придумали те, кто стоит в зале на концертах.       — Мне не верится, что человек, о котором я думала почти год, не забыл меня и что он тоже хочет со мной быть.       — Тебе доказательства нужны? — спросил Том, сделавшись таким мрачным и хмурым. Он сложил руки на груди и смотрел на меня. Типа «давай, говори». Я онемела на время.       — Какие? — спрашиваю я.       — Не знаю. Скажи, что мне, блядь,(это было не грубо, хоть и не со зла, просто от раздражения), что мне, блядь, сделать, чтобы ты больше не переспрашивала?       Кажется, тогда я хлопала ресницами и смотрела на него, как даун. А он оставался таким же раздраженным. И в такие моменты и говорят, что воздух между людьми накаляется и искрит. Я взяла его за руку и посадила на диван. Он продолжал недовольно смотреть. Я сказала:       — Хорошо. Просто не обижайся. Просто скажи честно, так, как есть, прошу. То, что ты говоришь, это правда? Потому что ни одна простая девушка и мечтать-то на самом деле о тебе не может. Вы для нас недосягаемы. И оказаться рядом — это словно сон. А если случилось что-то такое, как со мной, то не веришь и вечно ждешь подвоха. Просто скажи правду.       Он помотал головой слегка и улыбнулся чуток одним уголком рта, как бы говоря: «М-да...».       — Тогда мне нечего сказать, — начал он. — Я все уже сказал. Все как есть.       — Ну и хорошо, — улыбнулась я. — Тогда прости за... недоверие. Иди ко мне? — теперь я потянула к нему руки. И мы долго сидели, обнявшись, и он гладил меня по волосам.       — Ты мне совсем не нравишься! — сказал он вскоре. Я, нахмурившись, посмотрела на него. Что это еще значит? — Но, если ты рядом, я уже не могу потом не думать о тебе. Ты меня этим злишь, Кристина.       — Мне уйти?       — Нет. Уже поздно сбегать. И ты мне должна теперь желание! Сама-то не забыла?       — Том?       — Что?       — Ты... идиот, но я обожаю тебя!       Он улыбнулся, и мы пошли ужинать. Ужин прервал Георг. Он зашел в номер и стал рыться. Потом прокричал что-то на немецком. Том ответил ему с полным ртом, и они посмеялись. Когда Георг вышел, я спросила, о чем они говорили. Мне правда было интересно.       — Ничего такого, спросил, возьму ли я тебя с собой.       — А ты что-то пошлое ответил? — я ему улыбнулась, а вот Том, наоборот, нахмурился.       — Нет. С чего ты взяла? Я сказал, что он всегда мой номер один.       Я рассмеялась и рассказала о том, что о нем пишут рассказы и истории. Да и не только о нем, а потом призналась, что и я написала парочку.       — Я не понял, к чему ты это. При чем моя пошлость и рассказы?       — Просто фанаты часто видят и показывают тебя либо слишком грубым и дерзким, либо слишком мягким и пошлым.       — Ну а ты каким меня выставила? — продолжая жевать, спросил он.       — Почти таким же, я ведь тогда не особо хорошо тебя узнала. Разве что немного. Если честно, я написала о том, что было год назад, — Том после моих слов поперхнулся и чуть не подавился, я поспешила его успокоить. — Я не писала своего имени и никто не знает, кто я. Да и вообще, никто не поверит! Том. В такое никто не поверит!       — Удали! — заорал он, реально покраснев от злости, и я почувствовала себя самым маленьким и беззащитным существом. Мне было очень страшно.       — Том, этот рассказ уже прочитали и...       — Ты вообще с ума сошла?       — Я не писала ничего лишнего! Успокойся!       — Я, блядь, успокоюсь! КОГДА УДАЛИШЬ! ТЫ МЕНЯ СПРОСИЛА? Я ненавижу, когда кто-то что-то выставляет напоказ!       — Том!       Он резким движением поднялся с места. И громко выкрикнул:       — ИДИ НА ХРЕН!       Я, конечно, умолкла. Даже дыхание сперло. По телу холод прошел от страха, и я чуть ли не плакала с комом в горле. Том отошел от меня и долго не смотрел в мою сторону. Я поняла, что надо делать. Я встала и тихо пошла к двери, слезы уже потекли ручьем. Я вышла из номера, чуть отошла и, не выдержав, разревелась, как маленькая девочка. Вытирая слезы, я шла куда-то, вроде к выходу. У дверей коридора меня догнал кто-то и попросил остановиться. Я и так как бы поняла, что это кто-то из парней, но не ожидала, что это Георг. Никак не ожидала. Он сказал, чтоб я пошла с ним. И даже взял меня за плечи. Мы зашли в номер, где был Билл. Я вообще ничего не понимала, и Билл молчал. Он облизал губы. Я смотрела в пол. Георг вышел и оставил нас одних. Я пыталась успокоиться. Билл возился с телефоном. Он сказал:       — Успокойся, все нормально. Он просто не любит внимание.       — Он же звезда, блин! — выдавила я.       — Ну не такое внимание. Понимаешь, музыканты хотят делиться музыкой, а не своей личной жизнью.       И тут вошел Густав, Георг и Том, конечно. Я сразу опустила голову и попятилась к стене. Ребята взяли кто что. Густав спросил Билла, идет ли он, и Билл спокойно вышел, ничего не сказав и продолжая лазить в телефоне. Все стали выходить из номера, и я тоже. Но я продолжала смотреть в пол. Когда я вышла, рука Тома больно преградила мне путь. Я нервно подняла глаза на него. Меня трясло.       — Удалила?       Я помотала головой. Парни ушли вперед, а мы так и стояли у номера. Том что-то написал в телефоне и посмотрел на меня спустя минуту. Немного помолчал. А смотрел он на меня, что называется, темным взглядом. Казалось, что даже белки его глаз стали черными.       — Хорошо, пошли, — он повернулся в другую сторону от меня и пошел, а я спросить хотела:       — Куда?       — Пошли! — это было жесткое требование, от которого стало не по себе. Но я пошла.       Мы пришли в его номер. Он посмотрел на часы. Я молчала. Нервничала. Он сщурил глаза.       — Сколько мы не виделись?       — Триста с лишним дней, — сказала я.       — И ты продолжает есть мои мозги. Так, у меня максимум двадцать минут.       Он посмотрел на меня. Я молчала. Я его не понимала. Мне все так же было страшно. Я достала телефон, потому что он ждал, чтобы я удалила фанфик.       — Да ладно, мне плевать, — сказал он. Я посмотрела на него опять. — Если баба не бесит, то это скучно, — он слегка улыбнулся и стоял, облокотившись на стену.       — Том...       — Дальше бесить меня будешь? — спросил он серьезно.       — А ты что? Хочешь?       — Хочу, чтоб ты была собой. Нам же надо узнать друг друга такими, какие мы есть. А то я не люблю сюрпризы.       — Я с тобой хочу!       — Не очень-то убедительно, — я начала тяжело дышать. Я не понимала, почему он мне не верит. Я правда так хотела с ним. А он молчал и смотрел на меня. Чуть заметно облизывал губы, а потом приподнял брови с задумчивым взглядом и сказал: — Вот если успеешь собрать вещи за время концерта, поверю.       И тут у меня второе дыхание открылось. А еще я не верила ему, но решила не переспрашивать, а просто улыбнулась и подошла к нему обнять.       — Давай только быстро, времени нет, — он положил мне одну руку на талию и пошлепал слегка по спине.       — А поцеловать?       — Еще бы заслужила! — сказал он, и мы пошли. Я за вещами, а он в клуб или где там они выступали.