Нянька для поп-группы

Я снова завтракаю в одиночестве среди нетронутых приборов, и не могу отделаться от ощущения, словно без спросу ввалилась на чей-то банкет до его начала. Зачем вообще устраивать из приема пищи такое торжество? Сидеть за сервированным столом не слишком уютно, и я бы с гораздо большим удовольствием устроилась где-нибудь на кухне, где скворчат сковородки и еду можно брать прямо пальцами, рискуя обжечься. На самом деле, я немного понимаю этих зазвездившихся айдолов. Какая разница, где есть: в ресторане или в доме, который совсем не похож на дом? Я снова чокаюсь сама с собой, когда поднимаю чашку кофе за свой сегодняшний успех. Правда, удивляет, что и сегодня никто не пришел ко мне, хотя бы с желанием взять за шкирку и потрясти, удовлетворяя свой гнев. Они или чего-то ждут, или готовят ответ в своем стиле, но, честно говоря, мне уже все равно. Нарочито медленно и лениво я слоняюсь по округе, словно говоря: вот она я, смотрите! Но в их крыле, очевидно, пусто. И я тоже не задерживаюсь и отправляюсь в город, чтобы все-таки заняться поиском машины напрокат. Почему-то только теперь я начинаю получать удовольствие от траты денег на собственные нужды. Смешно, как будто я должна была заслужить это право. Возвращаюсь ближе к ночи в совсем ином настроении, чем в прошлый раз, и, наскоро приняв ванну, устраиваюсь под одеялом, чтобы хорошенько отдохнуть. Но дверь все-таки подпираю. Одно дело встретить противника днем, лицом к лицу, а другое – ночью, в своей постели. Не хочется как-то проснуться поутру где-нибудь в багажнике машины, удаляющейся на север. В среду я особо не стараюсь. Сегодня никакой кинотерапии, только хардкор. Надеваю обычную футболку, шорты – все из своих вещей, но губы обильно мажу одной из тех ужасных дешевых помад, которые продают с рук на улицах. Ядовито-красная, с термоядерным блеском и вкусом, который лишь отдаленно напоминает обещанную на упаковке клубнику. Бр-р-р! Как увидела ее вчера, сразу мелькнула мысль использовать… Это утро должно им понравится. Никаких болевых приемчиков. Я просто прохожу по спальням и целую каждого прямо в губы, так чтобы вкус местного подпольного производства распробовал каждый. Ну, классно же? Фанатки б оценили. Закрыли двери на замок? Выкусите, засранцы, на этот раз я специально выпросила у горничной запасные ключи от каждого замка в этом крыле. Намджун плюется. Тэхён улыбается, пока поцелуй не прилетает и ему. Юнги я специально целую дважды: с громким чмоканьем, контрольный – в лоб. А Хосоку дополнительно размазываю помаду по подбородку – похоже на кровь, ничего так картинка. Чимину, кажется, все нипочем, поэтому, чтобы стереть довольную ухмылку, я дополнительно больно кусаю его за губу. Он шипит и отталкивает меня сам, прикрывая рот ладонью. Когда я перехожу к Джину, он все еще крепко спит, уткнувшись лицом в подушку, поэтому я сначала звонко целую его в шею, а потом и в ухо, чтобы в голове еще долго стояло эхо. Заспанный Чонгук уже ждет меня в дверях, и я одобрительно посылаю ему воздушный поцелуй. Всегда бы так. - С добрым утром, Спящие красавицы! – оповещаю я этаж. – Встретимся на завтраке через пятнадцать минут. Ну должны же они хоть на этот раз прийти… Я предсказуемо сижу за столом одна. Неужели они действительно решили меня игнорировать? Может на лбу мишень нарисовать? Завтра придется их взбодрить. Четверг - день камуфляжа. Ставлю небольшой магнитофон посреди коридора и врубаю на полную катушку музыкальное сопровождение - дружную песню-речитатив бегущих по части солдат из фильма "Цельнометаллическая оболочка" (вчера специально искала в интернете). Речь сержанта Хартмана тоже заучила наизусть. В ответ мне несутся громкие стоны: - Опять? - Ну сколько это еще будет продолжаться? Поехали! - Я командир вашего взвода, старший инструктор по боевой и строевой подготовке Хартман. Начиная с этого момента, вы будете говорить только тогда, когда к вам обращаются. И первым, и последним словом, выходящим из ваших поганых глоток будет слово «сэр». Это понятно, мрази?.. Если вы, девчонки, выберетесь из учебки, если вы переживете курс молодого бойца – вы станете оружием, посланниками смерти, молящимися о том, чтобы началась война. Я строг, и поэтому я вам не понравлюсь. Но чем больше вы будете меня ненавидеть, тем большему вы научитесь. Я строг, но я справедлив. Вы все здесь одинаково никчемны! А моя задача избавиться от тех, кто не способен служить в моей любимой морской пехоте. Вам это понятно, мрази?* Сбилась пару раз, но вышло хорошо. Еще на первых "мразях" из своей спальни показался Хосок с совершенно охреневшим видом. Первый пошел! Давай, давай, Юнги, не задерживайся! - Выключите уже кто-нибудь это дерьмо! Выставите отсюда эту сумасшедшую! - он кидает в меня подушку. - Что сегодня в программе? - Это со спины подходит Джин. - Сыграешь что-нибудь на заказ? - Херня, я вас не слышу!* - Ты не права, детка, - многозначительно говорит мне Чимин, идущий следом. – Я думал, мы с тобой поладили. - Херня, с этого момента ты рядовой Снежок. Нравится это имя?* - Может, тебе денег заплатить? – с вселенской усталостью в голосе спрашивает Намджун. – Сколько ты хочешь? Знаешь, я вроде как богат. - Она выкачает из тебя все до последней воны, а потом возьмется за кровь, - бурчит Тэхён, хлопая Намджуна по спине. – Пошли! - Херня, я вас не слышу, отвечаете как бабы!* Чонгук выходит из ванной комнаты с зубной щеткой во рту и застывает у дверного косяка, не сводя с меня глаз. Мне по себе от его пристального взгляда, но и для него у сержанта Хартмана находится в запасе хорошая фразочка. - Херня, неубедительно, покажи мне свой настоящий боевой оскал!* Но Чонгук продолжает глядеть, словно никогда ничего занимательнее не видел. Меня даже пот прошиб. Наконец, последним появляется и сам великий, ужасный Юнги. Он подходит вплотную, и мне даже приходится невольно сглотнуть, потому что в горле будто комок застревает при виде того, как ходят на его лице желваки. Ударит? Не ударит? Юнги тяжело дышит, а потом поднимает с пола магнитофон и впечатывает его в стену, а потом еще раз, и еще, пока от задорной песни не остается даже воспоминания. Он обходит меня, словно не желает испачкаться, и скрывается в ванной, захлопывая за собой дверь. В коридоре остаемся только мы с Чонгуком, и я отчего-то смущаюсь. Кажется, даже краснею. - С добрым утром, - говорю, чтобы как-то сгладить неловкость. - Может, позавтракаем?