Часть 7. О чем думает Клаудиа?
12 мая 2017 г. в 21:03
Дневник Клаудии Аудиторе, 1501 г.
Как же давно я не притрагивалась к дневнику… Ну вот, этот день настал, и я вновь доверяю свою душу пергаменту. И, как всегда, не знаю, с чего бы начать.
За последние дни в моей жизни произошло много чего, как хорошего, так и плохого. И еще непонятного. Начну, пожалуй, с плохого.
Дурацкие простаки из Гильдии воров снова взяли моду переодеваться в аристократов, заманивать этим моих девочек и после ночи с ними убегать в окно, не заплатив ни флорина! И кто должен покрывать все убытки из резервов? Совершенно верно, Клаудиа Аудиторе! Вместо того, чтобы обновить дамам платья или косметику, я вынуждена растрачивать эти деньги на наши повседневные нужды. И даже Лис ничего не может поделать с этими нахалами! Лис… Нет, сейчас не его время. Итак, я возмущена и расстроена, но спокойна. В делах я не могу позволить чувствам взять верх над рассудком. Переходим к хорошему.
Мой дражайший брат, наконец, поправился. Было не так трудно, как я думала по началу, устроить все так, чтобы он не вставал с постели ни разочка. Оказалось, что он просто решил проспать всю эту неделю! Эцио сам избавил меня от многих проблем, связанных с его, не побоюсь этого слова, дрянным характером. Хотя он говорит, что и я такая же. Забавно, но я знаю, что сама гораздо рассудительней его, давно научилась принимать взвешенные решения, а не как брат — взять, да и отпустить Родриго, когда он был так близко. Полнейшее безумие, разве нет? Теперь и наш любимый дядя Марио убит по вине моего брата! Нет, нет, нет… Я перегибаю палку, так случилось, и вины Эцио здесь быть не может. Определенно, иногда я начинаю думать обо всех вокруг слишком плохо. Я же начала писать про хорошее, о боги, и снова темные мысли берут верх. Мне стоит чаще бывать на воздухе, расслабляться, в конце концов.
А теперь я должна признаться, что каждая строка, написанная сегодня, не вполне искренняя. То, что я чувствовала на протяжении многих лет, в последнее время приобрело конкретный образ и название. Если я и собираюсь писать на этих страницах только правду и ничего, кроме правды, то в конце каждого предложения стоит добавить: «LV». La Volpe. Volpe, Volpe, Volpe… И, думая обо всем другом, я думаю только о нем.
Ты все та же, Клаудиа? Вероятно, ответ будет: «нет». Можно ли это как-то объяснить? Вероятно, ответ будет: «да». Volpe.
Я мало знаю об этом человеке. Нет, я ничего толком о нем и не знаю, кроме лишь того, что он является главой Гильдии воров. И это все. Мне неизвестны ни его возраст, ни то, где он родился, ни даже его настоящее имя. «Называй меня просто Лис», — так он говорит всем. Я слышу много гнусных историй о проделках этого человека, но не верю ни одной из них. Пусть мне ничего не известно о его жизни, но его самого я изучила достаточно неплохо. Это волевой и властный человек, который твердо следует своим принципам. Такие, как он, никогда и ни за что не нарушат данное однажды слово. Его характер гибок, как ивовый прутик. Если ему нужно втереться в доверие вельможе, он покладист и услужлив, внимает каждому слову и раздает комплименты, но не переусердствует и держится, в общем, с достоинством графа. Когда же ему необходимо завоевать симпатию обыкновенного простолюдина (а ведь и такое случается!), он превращается в совершенно иного человека — теперь Лис уже «свой парень», делится тяготами жизни с простыми моряками или слугами, порицает господ и на чем свет стоит проклинает правящий режим. Как ни удивительно, но последнее срабатывает куда чаще, чем все остальное! (Ведь, что может быть проще критики власти и выкриков толпы?)
Но что поражало меня больше всего, так это его взгляд. Ты можешь иметь хоть три тысячи доказательств и быть бесконечно прав, но, когда посмотришь в эти фиолетовые глаза, то все твои доводы разобьются словно волны о высокие скалы. Непременно. Иногда я думаю, что Лис, должно быть, очень стар, раз один лишь его взгляд заключает в себе силу, что мне и за всю жизнь не набрать. А потом мне начинает казаться, что он еще слишком молод, когда замечаю, как не сбивается его дыхание при длительном беге, как легка его походка и как пытлив ум.
А с некоторых пор, все, о чем я могу думать — это его руки. Даже не губы, нет. Руки. И тот день…
Клаудиа отложила перо, подошла к окну и отворила ставни. Свежий воздух ворвался в кабинет и обдал девушку приятным потоком. Вид открывался прямо на уютный тихий садик вблизи берега реки, и новоиспеченная бордель-маман решила позволить себе маленький перерыв на созерцания красот природы, лежа на скамье в саду. Но вместо наслаждения пейзажами, Клаудиа мысленно перенеслась в день, когда такие настойчивые руки Ла Вольпе притягивали ее за талию, а мягкие губы шептали: «Моя».