От Венеции до Рима

Корабль из Форли — «Мечта пирата» — мягко разрезал морскую гладь Адриатики на пути в Венецианский залив. Соль чувствовалась везде, даже в воздухе, а особенно остро ее ощущал ассасин на своей одежде. Он почти все путешествие проводил у лееров корабля, а когда высокие волны разбивались о борт, то одежда непременно намокала, и на месте воды образовывались соленые корки. Эцио это просто бесило, сменного костюма не имелось, так что избавляться от морской соли и соли собственного пота приходилось, высушивая одежду на солнце. Недовольный глава Ордена Ассасинов разгуливал по палубе с обнаженным торсом и в одних портках, благо все каюты в этот раз занимали только мужчины. От всего на этом корабле веяло томлением и ленью, придумать себе какое бы то ни было занятие представлялось почти таким же невозможным, как и причина, по которой сия морская развалюха и впрямь могла бы оказаться мечтой пирата. Итальянцу оставалось только погрузиться в свои мысли и таким образом скоротать время. Эцио иногда любил поговорить наедине с собой в голос, озвучить занимавшие его думы — ответы на многие вопросы приходят сами, когда говоришь о чем-то вслух. Вот и сейчас убийца стоял на скрипучей корме судна и говорил сам с собой: — И с чего бы это Розе меня прогонять? Ну да, я вроде и сбежал, но ведь не от нее… Только она об этом не знает. А может до нее дошли слухи, что я подался в Рим? Все-таки вести быстро разносятся, только ей никто не расскажет, что я тут важным делом занят. Просто приехать и сказать: «Здравствуй, красавица, я так по тебе скучал. Прости, что не отправил весточку с первым голубем». Патовая ситуация. Чертов дурак, что мешало тебе дать о себе знать, передать через кого-нибудь хоть пару слов?! Мой долг, мои рекруты, тьма тамплиеров, которые так и норовят меня прикончить — вот список помех. Если сказать это Розе, она рассмеется мне в лицо, точно и наверняка. Сам виноват, ведь я забыл о ней! Растворился в обязанностях, утонул в проблемах Братства… Я знаю, любовь не станет мне верной подругой в делах, но разве сильная привязанность к такой, как Роза, будет губительна? Любовь… четверть века назад я забыл, что это за чувство, — его голос дрогнул, — никогда мне не вернуть его, никогда не полюбить снова, никогда не стать вновь любимым. Этот дар для меня потерян и нечего тут вспоминать! — Эцио разозлился на самого себя за то, что позволил хоть и мысленно вернуться в былые счастливые времена и пережить трагедию в очередной раз. У него есть семья — матушка, Клаудиа, а теперь и его Братство — так зачем разрывать себя на части и жалеть о прошлом? — Брось, забудь, сотри все это из памяти и не оглядывайся, несмотря на боль и страдания, ведь ты — сама смерть! — Аудиторе сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Ты отнимаешь жизни и решаешь, кому остаться здесь, а кто уже завершил земной путь. Ты — вся истина и кому, как ни тебе все дозволено?! Что же, смерть и истина плачут от недостатка любви и счастья? Нет, они вершат свой суд над теми, кто их отнимает у других! — так полагал Эцио и решил с собой больше не спорить. — Та девушка точно меня ненавидит — я, кажется, отнял того, кто был ей дорог… — убийца снова задумался, на этот раз молча уставившись в синюю даль. Из потока темных мыслей его вырвал звучный голос капитана «Мечты»: — Мессер Луиджи, вот вы где, и никак вас не найти, — заговорил тучный человек, поднимаясь по ступеням к корме. Поднявшись наконец, он отдышался, что было нормой для мужчины его комплекции, лукаво заулыбался, показывая рукой назад. — Там…фуух…ээх…там, мессер, я для вас воды приготовил, чистой…ну это, более-менее, чтоб вы одежду почистили, да и сами-то, штоль, вымылись. Эцио, который из соображений безопасности, частенько выдавал себя за некоего Луижди (так звали одного брата его дяди Марио), понял намек и, добыв из сапога монетку, протянул ее толстяку. «Похоже на то, что в море сказочно клюет, раз тебя, mio caro, так разнесло». Капитан повертел монетку в своих пальцах-кашалотах, попробовал на зуб и остался удовлетворенным. Все-таки он гордился тем, что умел найти подход к каждому путешественнику. В это время Аудиторе уже вяло и не спеша спускался в каюту, чтобы отмыть с себя всю дневную порцию соли и малость отдохнуть. В то же время, в его каюте уже стояло двое матросов, вяло и не спеша натачивая свои кинжалы.