Гордость, и предубеждение, и Хогвартс

Было холодно и очень рано. Они неслись на всей скорости в нанятом экипаже — домой. Элизабет сидела, зажатая между младшими сестрами: Китти положила голову ей на плечо, Лидия устроилась на коленях. Джейн, устроившаяся напротив, закрыла глаза. Было непонятно, спит она или просто думает. Судя по рассеянной улыбке, блуждавшей по ее лицу, Лиз склонялась ко второму. Мэри читала какую-то книгу при свете волшебной палочки. — Может, лучше отложишь ее, пока не доедем до Лонгборна? — предложила Лиз. — На этих ухабах ты только глаза себе испортишь. — И чем тогда заниматься всю эту дорогу? — возмутилась Мэри. — Предлагаешь сидеть просто так и тратить время попусту? Ну уж нет! — Можешь поспать, бери пример с сестер, — усмехнулась Элизабет. — Между прочим, крайне полезное занятие. — Я выспалась, — отрезала Мэри. — В отличие от некоторых, я легла вчера спать вовремя. — А, Китти и Лидия все никак не могли смириться с тем, что я увела их в разгар веселья. Долго еще не хотели ложиться. Кстати, о бале, как ты вчера провела время? Хорошо потанцевала? Мэри поправила на носу очки и сделала неопределенный жест рукой. — Ну…как всегда, — неохотно ответила она. — Правда, мне не дали поиграть, что довольно обидно. — Ну, Мэри, это ведь не посиделки в узком кругу. На таких балах играют только приглашенные музыканты, — объяснила Элизабет. Сестра покачала головой и снова уставилась в книгу. Элизабет осталась наедине со своими мыслями. Было бы приятней думать о том, что едешь домой, если бы вместе с этим не приходило осознание грядущих проблем. К одной только встрече с родителями требовалось морально подготовиться. С другой стороны, позади оставались и мелкие беды, связанные со школой, например, можно было ненадолго забыть о парочке схваченных «О» по ЗОТИ. В этом году предмет у Лиз упорно не шел. А ведь раньше у нее были хорошие оценки. У Элизабет с профессором Дарси установилась взаимная непризнь, основанная на чувстве обиды, неловкости и задетой гордости. Он раскритиковывал ее ответы, иногда справедливо, иногда очевидно придираясь, Лиз вспыхивала и начинала спорить, из-за чего регулярно получала штрафы. По подсчетам Лиз, ее стараниями Гриффиндор лишился сорока пяти очков. Ходить на уроки профессора Дарси хотелось все меньше, но и прогуливать было нельзя. И все-таки не ей одной было не по себе от этого леденящего кровь голоса, холодного взгляда, бескомпромиссности и бездушности в обращении с учениками. Лиз поежилась, вспомнив, как подчеркнуто безэмоционально он вел себя, танцуя с ней. Счастье, что профессор ее не узнал. Только излишней неловкости ей и не хватало. Так или иначе, обо всем этом можно было не вспоминать до окончания каникул. А сейчас они теснились в своем крошечном полутемном мирке, отгороженные от окружающего мира шелковыми занавесками. Находясь в дороге, где ни новые, ни старые проблемы не могли настигнуть их, сестры Беннет затихли в сонном, доверительном молчании. Монотонный стук колес навевал дрему и на Элизабет. Закрыв слипавшиеся глаза, она тут же уснула. В пути они провели большую часть дня, запомнившуюся только утомительной обездвиженностью и быстрыми перекусами на почтовых станциях, пока меняли лошадей. Когда они подъехали к Лонгборну, сестры неосознанно оживились, предвкушая теплую постель, горячий ужин и отдых. Вылезая из экипажа и с удовольствием разминая затекшие конечности, Элизабет обнаружила, что дом буквально пылает огнями. Что у них там, гости? Ох, не хотелось бы… Мать встретила их со слезами, правда, несколько переигрывая на взгляд Лиз. Развязывая дорожный чепец, она слушала традиционные причитания миссис Беннет, которая, обнимая и расцеловывая их, не перестала болтать. — Живы! Целы! Даже не спрашивайте, что я пережила, пока вас не было! У меня сердце было не на месте. Как хорошо, что вы наконец приехали! — улыбнулась она Джейн и сразу же добавила: — Хотя я знаю, что все это время вы бесстыдно игнорировали письма своей страдающей матери! — Как, разве Вестник не долетел? Вы не получали мое письмо? — удивилась Элизабет. — Долетел, Лиззи, — произнес безумно родной и знакомый голос. — Отец! — повинуясь порыву чувств, Лиз бросилась ему на шею. — Девочка моя, — сдержанно улыбнулся мистер Беннет, обнимая ее. Миссис Беннет набрала в грудь воздуху, явно собираясь произнести очередной монолог, но не успела. — К нам кто-то приехал? — вдруг спросила Джейн. — Я видела у ворот чужой экипаж. — Ох, действительно, — спохватилась миссис Беннет. — Я уж так обрадовалась вам, что забыла сказать, чтобы вы поторапливались. Скорее переодевайтесь и идите в гостиную, там ждет мистер Коллинз.

***

— А я-то надеялась отдохнуть с дороги, — пожаловалась Джейн, стоя у зеркала и заново расчесываясь. — Я тоже, но сейчас придется потерпеть. С мистером Коллинзом связан вопрос о нашем имении, это слишком важно. Когда они, тихо шурша подолами платьев, вошли в гостиную, маленький человечек с блестящими глазками вскочил с кресла и принялся церемонно расшаркиваться. — Очень, очень приятно, — бормотал он, целуя у них руки. — Вы не представляете, какое удовольствие мне доставляет лицезреть столь юных и прекрасных особ. Мое ожидание было вознаграждено с лихвой. Младшие захихикали, и Лиз за спиной мистера Коллинза сделала им страшное лицо. Правда, что уж там говорить, их кузен представлял из себя довольно забавное зрелище. Весь вечер он болтал без умолку, рассказывая о своем приходе, и, по-видимому, не собираясь переходить к сути дела. Лидия с Китти начали совершенно бесцеремонно зевать, но Мэри слушала с большим интересом. — Прошу прощения, — перебила она. Мистер Коллинз уставился на нее с удивлением.— Леди, которую вы называете своей благодетельницей, ваша патронесса, это леди Кэтрин де Бёр, верно? Я правильно вас поняла? — Да, разумеется, — встрепенулся мистер Коллинз. — Разве я не назвал ее полное имя? Как я мог допустить такой промах? О, болван! А…постойте, неужели вы имеете честь быть знакомы с ней? Мэри открыла рот, чтобы ответить, но Лиз быстро приложила палец к губам. Еще не хватало, чтобы Мэри случайно ляпнула что-то про Хогвартс. Мистер Коллинз — маггл, и той части своей жизни, которая была связана с волшебным миром, Беннеты обязаны были молчать. Однако, какое странное совпадение! — Мы кое-что слышали об этой благородной леди и ее богоугодных делах, — спасла положение Джейн. — Ооо, и правда, слухами земля полнится! — оживился мистер Коллинз. — Я благодарю Господа за то, что послал нам госпожу де Бёр. Я каждый раз упоминаю ее в своих проповедях, чтобы напомнить прихожанам об идеале христианина. Вместе с леди Кэтрин мы стоим на страже нашей веры, ограждая ее от мерзкой ереси. — Например, магии? — невинно спросила Лидия. Миссис Беннет сдавленно охнула, прикрыв рот рукой, отец бросил на нее предупреждающий взгляд. Лидия, как ни в чем ни бывало, состроила заинтересованное личико, смиренно сложив руки на коленях и явно пародируя Мэри. — Магия! — вскричал священник. — О, дитя, да охранит вас Господь от этой мерзости! К счастью, если эти практики когда и существовали, то давно позабыты, а те, кто изучал их, умерщвлены. Темные времена прошли, и ужасные создания, именуемые магами, более не угрожают нам. После страстной реплики мистера Коллинза в гостиной на несколько секунд повисло неловкое молчание. — Лиззи, попроси, чтобы нам принесли чаю, — быстро сказал мистер Беннет. — Так, что вы говорили, Уильям, неужели в Розингсе целых три гостиных?

***

— Сэр Уильям внушает мне непризнь, — задумчиво проговорила Лиз, когда они готовились ко сну. — В нем слишком много суеты. И еще он с такой подобострастностью отзывается о леди Кэтрин, меня это несколько коробит. — Ну почему же? — возразила Джейн. — А мне наоборот, кажется, что мистер Коллинз довольно приятный человек. У него хорошие манеры и он умеет поддерживать разговор. Что до леди Кэтрин, в нем всего лишь говорит благодарность и восхищение ее делами. — Ты, как обычно, замечаешь в людях лучшее, сестренка, — улыбнулась ей Лиз. — Но подумай, что-то он сказал бы, если бы узнал, что она самая настоящая ведьма! Ты когда-нибудь была в ее кабинете? Мне вот довелось, когда я получила тридцать штрафных очков за один день. До сих пор вспоминать неприятно. Так там на полках стоят банки с сушеными жабами, на столе в горшочке дьявольские силки — ни разу не видела, чтобы кто-то держал их как комнатное растение! — а прямо над ним на стене висит голова оборотня с оскаленными зубами. Просто жуть! Джейн рассмеялась, качая головой. — Расскажи еще, что пьет она не из кубка, а из черепа тролля! Лиззи, ты преувеличиваешь. — Ладно, насчет головы оборотня, это выдумка, — усмехнулась Лиз. — И все-таки, знай мистер Коллинз, какая она на самом деле, не стал бы так превозносить. — Может быть, леди Кэтрин просто хочет искупить добрыми делами свои занятия магией. Нельзя ее осуждать за это, — мягко проговорила Джейн. — Да, но… Иногда я просто не понимаю, почему мы и такие, как мы, должны что-то искупать? Никто ведь не может выбирать, родиться ему магом или обычным человеком. Если я — это я, и магия — это моя часть, моя сущность, почему я должна скрывать ее, будто это позор? — Элизабет стояла, разглядывая себя в мутном зеркале. Кажется, или в ее лице действительно появилось выражение какой-то дурацкой детской обиды? Брось, Лиззи, тебе не одиннадцать лет! — Может, не будем разводить философию на ночь глядя? — сонно пробормотала Джейн. — Согласна, — прошептала Лиз. Утром, после завтрака, мистер Коллинз позвал ее на прогулку. Лиз хотела, чтобы и Джейн отправилась с ними, но та увильнула, сославшись на головную боль. Деревья в саду покрылись серебристым инеем, и солнце мутным белым кругом проглядывало сквозь толстое одеяло облаков. Беседа велась незамысловатая, в ходе которой мистер Коллинз все больше говорил, а Лиз все больше слушала, кутаясь в теплую шаль. Сэр Уильям покраснел от холода, и его маслянистые глазки искрились воодушевлением. Они остановились под старой яблоней, укрытые свисающими до самой земли черными ветвями. Лиз протянула руку и сорвала бурое яблоко, которое оказалось неожиданно мягким. Священник ненадолго замолчал, переведя дух, и довольно щурился, обводя взглядом сад. Пару секунд, что он стоял спокойно, Элизабет хватило, чтобы разглядеть висевший на его груди медальон. — Могу я полюбопытствовать, что вы в нем носите? — спросила она, указывая рукой. Ей и вправду стало интересно. — О! Обычно я никому не показываю, но вы, кузина Лиз, с первого же взгляда внушили мне большую симпатию, так что, пожалуй, я сделаю исключение, — торопливо говорил он, снимая и раскрывая медальон. В нем оказался крошечный портрет молодой девушки. Тоненькая, рыжеволосая, в общем-то симпатичная, но с незапоминающимся лицом. — Я отдал за него большие деньги, — прокомментировал кузен. — Но это того стоило, все же леди Энн мне редко доводится видеть, а память о ней мне очень дорога. — Леди Энн де Бёр? — изумилась Элизабет. — Так вы ее знаете? — Ммм…мы учимся в одном пансионе. — Ах, ну конечно! Милейшее создание, на мой взгляд, она так же благочестива, как и ее мать. «Действительно, так же?» — с сомнением подумала Лиз.