Гордость, и предубеждение, и Хогвартс

— Как такое могло случиться? — в очередной раз воскликнула Лиз. Ее голос почти совсем потерялся в бушующем потоке голосов. Гостиная Гриффиндора была полна студентов: покидать ее было пока запрещено. Преподаватели, разделившись на группы, прочесывали коридоры и тайные ходы. Убийца был все еще где-то в Хогвартсе, и от осознания этого было по-настоящему страшно. Сам воздух в гостиной будто искрился от напряжения. Лиз поежилась. — Шарлотта, ты знала эту девушку? — спросила она. — Совсем немного. Она ведь племянница мистера Эллендора, который ведет полеты. Боже мой, что с ним теперь будет! Бедняжка Бетти была ему как дочь. — Это ужасно, — дрожащим голосом проговорила Джейн. — Кто мог решиться на такое? — Понятия не имею, но кто бы это ни был, его найдут, — твердо сказала Шарлотта. — О, Лиз! Мы так беспокоились, когда не нашли тебя сразу. Ты бродила где-то по замку, а рядом мог быть он! Мне страшно подумать, что было бы, если бы ты наткнулась на него. Слава богу, этого не произошло. Элизабет не ответила. Она вспомнила встречу с профессором Дарси, и ее обдало холодком. Какие у него были глаза…горящие, возбужденные, а ведь он всегда был таким холодным и сдержанным. Образ профессора появился перед ее глазами. На мантии она заметила тогда какое-то пятно, ткань темная, поэтому сильно не выделялось, но все же заметно. Руки как будто чистые, а под ногти забилось что-то черное, возможно, обычная грязь…или кровь? Зачем профессору Дарси убивать Бетти Эллендор? А впрочем, обязательно ли нужна причина? От служанок Лиз узнала какую-то байку о преступнике, орудовавшем где-то в Шотландии. На счету у него числилось более двух десятков жертв, и все они были светловолосыми и голубоглазыми молоденькими девушками. Когда его схватили, негодяй и сам не мог толком объяснить, почему убивал их. Его признали душевнобольным. — Эта Бетти…у нее была какая-нибудь необычная внешность? — услышала Лиз собственный голос. — Она как-то выделялась среди остальных? — Что? Нет, — удивилась Шарлотта. — Карие глаза, каштановые волосы, как у многих. А почему ты спрашиваешь? Хм…но ведь под ударом не может оказаться более половины девушек Хогвартса? Стоп! Нет никаких оснований ожидать других жертв. «У меня слишком уж разыгралась фантазия», — сказала себе Элизабет. — Я просто размышляю вслух, — ответила она. — А что, собственно, произошло? Каким образом она была убита? — Не все ли равно? — печально сказала Джейн. — Бетти уже не помочь. — Я не знаю, — ответила Шарлотта. — Началась такая суматоха… Никто ничего толком не знает. — А Лидия, Китти, они здесь? — забеспокоилась Элиза. — Да, вот они, сидят с Джонсоном. Боже мой, они и в такой момент не перестают кокетничать. Через несколько часов все начали расходиться по своим спальням. Уроков никто не сделал, слишком сильно было всеобщее потрясение. Утром в гостиную зашла профессор Хилл и объявила, что их будут сопровождать весь день, от класса к классу и до Большого Зала. Объявление было встречено возмущенным ропотом. — Тихо! — воздела руки декан Гриффиндора. — Прежде чем кричать, подумайте о том, что меры предосторожности реально необходимы до тех пор пока убийца мисс Эллендор разгуливает на свободе. — А в туалет тоже с нами пойдете? — заерничал какой-то третьекурсник. Его тут же испепелило несколько десятков пар укоризненных девичьих глаз. — В туалет будете ходить сами, но только группами, — поразмыслив, ответила профессор Хилл. — После уроков прошу вас не покидать гостиную и спальни, это может быть опасно. — Окончание ее речи потонуло в разочарованном вздохе учеников. — Погодите! — крикнул Уикхем. — Профессор Хилл, но нас же много! Вы не можете сопровождать каждый курс, для этого вам пришлось бы разделиться на семь частей. — Верное замечание, мистер Уикхем, — слегка прищурилась профессор Хилл. — Конечно, я не могу разделиться на семь частей. Но он — может! Она взмахнула палочкой, зашептав длинное и, вероятно, сложное заклинание, и в воздухе повис сгусток тумана, немедленно начавший увеличиваться и принимать конкретные очертания. Элизабет с недоумением и восхищением наблюдала, как он превращается в молодого мужчину, одетого в бесформенный черный плащ с капюшоном, который он небрежно откинул назад, демонстрируя острые черты лица и густую гриву снежно-белых волос. В опущенной руке он держал меч. Пришелец широко улыбнулся, оглядывая пораженных гриффиндорцев. — Позвольте представить вам духа-хранителя нашего факультета, сэра Мэйнарда Гриффиндора! — торжественно произнесла профессор Хилл. — Да, я его младший брат, — пресек начинающиеся шепотки дух. — Перед смертью Годрик взял с меня клятву защищать и оберегать его наследие. Я готов послужить вам снова. Признаться, с того момента, когда меня вызывали в последний раз, прошло чертовски много времени. — Сэр Мэйнард, неужели вы можете находиться в семи местах одновременно? — не удержалась от вопроса Элизабет. — Но это же невозможно! — На то я и дух-хранитель, чтобы делать невозможные вещи, — улыбнулся тот.

***

День выдался очень тревожным. Герб Слизерина, факультета, на котором училась покойная Бетти, пересекала черная полоса. В Большом зале во время завтрака было непривычно тихо. Поиски продолжались, и гнетущее ощущение все усиливалось их бесплодностью. Во всяком случае, так казалось Элизабет. Что до сэра Мэйнарда, он действительно мог находиться в семи местах одновременно и оказался не только бдительным стражем, но и хорошим собеседником. Видя их опечаленные лица, дух рассказывал им забавные истории о своем старшем брате. Все-таки воспетый в легендах образ Годрика Гриффиндора и то, каким он был при жизни — это совершенно разные вещи, убедилась Элизабет. — …а еще у него была дурная привычка за любую провинность дергать меня за уши. Бывало, так оттаскает, три дня потом лицо горело. Представьте, как это смотрелось с моими волосами! Я был похож на ласку, вымазавшуюся в цыплячьей крови. Элизабет смеялась, но ум ее неустанно беспокоил один вопрос, на который она не могла найти ответа. Может ли профессор Дарси и быть тем зловещим убийцей, или все, что казалось доказательствами его преступления — не более чем плод ее воспаленного воображения? — Сэр, — очень тихо позвала Лиз, когда они поднимались по лестнице в гриффиндорскую башню, — как вам кажется, мог это сделать кто-то…из Хогвартса? — Все может быть, — пожал плечами рыцарь. — Люди всегда были жестоки и к тем, кого полагали врагами, и к друзьям, и даже к любимым. Грань между проступком и преступлением очень тонка, юная леди, и перейдя ее, назад уже не повернешь. Кто бы это ни был, сейчас он страдает. «Надеюсь», — подумала Элизабет. Войдя в гостиную, Лиз сперва даже не поверила своим глазам. Бингли, абсолютно здоровый, с аппетитом поглощал тыквенный пирог, сидя со скрещенными ногами на подлокотнике одного из кресел. Он чуть исхудал, и лицо его еще не успел покрыть обычный румянец, но ни следа отеков не было видно. Лиз, не колеблясь, подошла к нему. — Чарльз, ты совсем поправился, — пораженно произнесла она. — Мы навещали тебя вчера, и ты выглядел…не очень хорошо. — Мы? — спросил Бингли, прожевав кусок пирога. — Я и Джейн. — Элизабет с удовольствием заметила, как покрывается краснотой бледное лицо Бингли. — Ей-богу, мне трудно поверить в то, как резко ты пошел на поправку. — О да, сестра Амабель совершила чудо. Она сказала, у меня было какое-то жуткое осложнение после гриппа. Если честно, последние несколько дней вообще не помню. — Рада за тебя, — искренне сказала Лиз. — Тебе…тебе сказали, что произошло? Лицо Бингли потемнело: — Да. Мэйнард рассказал мне. Он стряхнул крошки на тарелку и отставил ее в сторону. — До сегодняшнего дня я даже понятия не имел, что у нас есть духи-хранители. Как же это все странно! — Надеюсь, скоро все вернется на свои места, — тихо сказала Элизабет.