неделя спустя, квартира Джуна и Джина
По правде говоря, я не особо понимала, что происходит в квартире. Музыка орала едва ли не полную катушку, а с гостиной доносились счастливые возгласы. Ещё вчера мрачная трёшка была похожа на пустынное поле, но уже сегодня все веселились и радостно кричали. Не выдержав постороннего шума, мне, всё же, пришлось проснуться и лениво перевернуться на бок. Подниматься не хотелось совершенно, только вот, увы, отключиться обратно у меня не было возможности. В ушах стоял подозрительный грохот, а внутри будто образовалась черная дыра. Глубокая, всепоглощающая, она причиняла призрачную боль, из-за которой я и присела на постели, устало глядя в стену напротив. Руки слегка потряхивало от напряжения, а в животе урчало. После нескольких дней невкусной Намыной стряпни есть хотелось неимоверное, поэтому я, громко вздохнув, всё-таки сползла с кровати и направилась на выход. Мне не хотелось ни о чем думать, я просто чувствовала себя расслаблено. Видя, как ребята продолжают жить привычной жизнью, меня понемногу отпускало, хотя, конечно же, следы крови на некогда чистом ковре изрядно напрягали, как не посмотри. — Да куда ты едешь! Направо, направо! — в общей комнате мало кто сидел спокойно. Все были увлечены игрой Хосока, и только Шуга, наверное, не принимал участия в окружающем безумии. Парень лежал на диване, уткнувшись носом в мобильный, и абсолютно не реагировал на крики Джуна. Казалось, его ничего не могло отвлечь от чтения очередной книги или статьи, но друг вдруг обернулся и посмотрел на меня в упор. В его глазах, наконец, вменяемых, отразилось удивление, и я помахала головой в ответ, не желая отрывать остальных от веселья. По правде говоря, я была счастлива. Все смеялись и толкались, никому не было дела до насущных проблем. Никто больше не напоминал зомби, вырвавшегося из лаборатории, на лице каждого стояла широкая улыбка, даже несмотря на то, что некоторые из них, всё же, были ранены. Опустив взгляд в пол, я молча прошла мимо ребят. За своими играми они и не заметили того, что я проснулась, а Юнги лениво перекатился в сидячее положение и широко потянулся. Пока я одевалась, чтобы пройтись до ближайшего магазина, он так же вышел в коридор и потянулся за кедами. Он казался побитым, но не сломленным. Искалеченным, но всё ещё живым. Глядя на него, я отчего-то чувствовала гордость, а Мин упрямо смотрел исключительно перед собой, цепляясь пальцами за потрепанные временем шнурки от вансов. Он подождал, когда я соберусь, после чего схватил куртку и первым вышел за дверь. Часы на стене показывали полночь, но нам было немного всё равно на время, посему мы в тишине отправились вниз, на первый этаж, а после на улицу — туда, где было темно и пусто, а ещё немного холодно и невероятно спокойно. Прошли несколько метров, не перемолвившись и словом, и завались в ночник, где, помимо нас, находилась только молоденькая продавщица да старый мужик. Рядом с Шугой я чувствовала себя защищенной и безумно нужной, поэтому, когда парень направился к кассе, мне не пришлось идти вместе с ним. Старший просто-напросто не позволил мне этого сделать и лично отправился делать заказ, наперед зная, чего мне хочется в данный момент. Голова сама опустила на твердую поверхность, и я с наслаждением прикрыла глаза. В ушах больше не шумело невыносимо громко, а в душе словно развязался крепкий узел, некогда мешающий нормально соображать. Я не была уверенна, сколько именно просидела в таком положении, но вскоре почувствовала чужую руку на своих волосах и невольно улыбнулась, понимая, что теперь всё в порядке. Никто не хочет нас убить, никто не пытается обидеть. Больше не стоит бояться, а значит теперь всё наладиться и будет, как прежде. — Как думаешь, что нам сделают в школе? — подождав, пока старший поставит передо мной упаковку с запаренным рамёном, я обернулась к нему и благодарно кивнула. Мне было приятно, что тот так сильно обо мне заботился, а Шуга неоднозначно пожал плечами, явно думая о чём-то своем. — Не думаю, что они вообще что-либо нам сделают, — он ленивым жестом, как и всегда, впрочем, потянулся за сахаром для кофе, и я немного придвинулась к нему поближе, чтобы лучше его слышать. Голос у парня после стольких срывов звучал донельзя хрипло, и, похоже, Юнги был просто не в состоянии говорить громче. Для того, чтобы понимать то, что он хотел до меня донести, мне приходилось прислушиваться, из-за чего старший только криво усмехался и трепал меня по голове. Ему явно нравилось то, как я себя вела, а мне просто было приятно, что нам не нужно было никуда спешить, и что вокруг не было людей, способных нам навредить. Никому не было дела до обычных прохожих, поэтому я и принялась кушать, чувствуя тепло внутри. Наверное, ещё с минут десять никто не говорил ни слова, но, когда с ужином — или с завтраком, тут как посмотреть — было покончено, Шуга уверенно взял меня под руку и спокойно выбрался на улицу. Там, наверху, ярко светили звезды, но из-за частых фонарей их почти не было видно на бескрайнем небосклоне. Дождя не было уже достаточно давно, так что воздух казался слегка сухим и удушающим. Мы медленно шли по пустынным улочкам, и нам было очень хорошо вместе. Мы не разговаривали особо, но это и не нужно было. Мы понимали друг друга на уровне инстинктов, ведь, что не говори, а после стольких лет, прожитых вместе, мы были гораздо ближе, чем просто обычные друзья-подростки. Мы словно жили одной жизнью на двоих, и нам были нипочем все беды мира. Нам хотелось существовать прямо здесь и сейчас, а то, что о нас думали окружающие, никого особо-то и не волновало. Обернувшись ко мне лицом, Юнги на мгновение замер на месте. В его глазах, темных, словно сама ночь, плескалась вина, и парень посильнее сжал и без того напряженные пальцы. Мне пришлось остановиться, чтобы не тащить старшего на буксире, и я невольно закусила губу, видя, насколько тот раскаивается за свою оплошность. Я чувствовала себя странно, не зная, что ответить, а друг в очередной раз виновато опусти взгляд вниз. — Прости, — тихо, но довольно проникновенно выдал он, и меня вдруг немного вынесло. Наверное, это было неправильно, что никто не говорил о случившимся на протяжении всей прошедшей недели. Никто не пытался выяснить, почему всё обернулось подобным образом. Почему Джин оказался ранен. Почему Шуга выглядел настолько ужасно. Никто не хотел поднимать столь неприятную для всех тему, хотя, конечно же, все понимали, что когда-то нам всё равно придется рассказать обо всем в открытую, не важно хочется ли нам того или нет. Я запрокинула голову наверх и грустно посмотрела в небо. Иногда, я думала о том, куда уходят люди после того, как умирают. Попадают ли они в рай или ад, отвечают ли за свои грехи. Меня пугала возможность навсегда раствориться в небытие и стать только памятью для родных и близких, но я не злилась на ребят из-за того, как они поступили. Это был их выбор и их решение, и, сколько бы я не думала об этом, изменить что-либо мне было просто не под силу. Мне казалось, что сердце забилось чаще. Оно не таранило ребра, причиняя призрачную боль в груди, но, в то же время, было такое чувство, словно что-то внутри просилось наружу, не желая находиться на одном месте. Да, я переживала. Была на грани и не особо соображала, для чего всё это происходило. Мне было трудно смириться с тем, что ребятам было больно, но, вместо того, чтобы устраивать истерику и молить их прекратить поступать безрассудно, я только покрепче сжала чужую руку и отвернулась в сторону. Мне не хотелось ничего говорить, ведь я понимала, что это ничего не изменит. У меня был только один выход из сложившейся ситуации, поэтому я просто отправилась дальше по улице. Туда, где было очень тихо, и где не нужно было думать, как бы выжить в дальнейшем.две недели после случившегося, общая кухня
Впервые за последние две недели мы проснулись не для того, чтобы сходить в больницу, кафе, магазин и тому подобное, а для того, чтобы, наконец, отправиться в школу и получить свои заслуженные и крайне неприятные для всей нашей компании подзатыльники. По правде говоря, я едва не ревела. Слезы так и просились на глаза, а голова гудела из-за долгого нахождения в неудобной позе. Большинство наших катались по полу, судорожно держась за живот, а виновник всего этого дурдома, похоже, в конец отчаялся подчинить холодильник и уселся с ногами на кухонную тумбу. — Ну, не расстраивайся, Джун. И так неплохо, — Джин, как один из самых нормальных здесь, понимающе похлопал брата по плечу, но тот в ответ только раздраженно дернулся и надулся. Естественно, он видел, как мы веселились. Видел также, как издевались над ним Хосок с Шугой, но, увы, ничего не мог поделать, ибо сам же и был причиной всех своих бед. Если бы ему внезапно не приспичило поесть мороженого, ничего бы этого не произошло. Все бы было предельно хорошо, но, нет же. Ему нужно было именно сейчас залезть в холодильник и сломать его к черту, оставляя нас всех без морозильной камеры, поэтому он ничего не мог сказать в свое оправдание, а просто сидел, свесив ноги, и недовольно глядел на тот погром, который сам же и устроил. Чонгук едва не плакал со смеху, Чимин, благодаря ране, лишь широко улыбался, Хоуп откровенно ржал в голос, а у Юнги, кажись, всё-таки началась истерика. — Чур, ты будешь чинить его при нас, — в отличие от Джина, Чон вежливостью не отличался и тупо закричал, что есть мощи. Конечно же, Намджун подобного не оценил и бросил в парня оконной тряпкой, только вот мало того, что не попал, так ещё и народ совсем съехал с катушек — мы открыто валялись на ковре. Сказать, что нам было весело, значило, ничего не сказать. Мы уже давно так не смеялись, и за это стоило благодарить Нама. Да, конечно, теперь нам нужно было как-то починить сломанную дверцу, только вот в данный момент это нас мало волновало. Ребяла просто пытались успокоиться и увернуться от всего, чем в них бросался Джун, а я сидела за столом с чашкой холодного чая в руках и истерично вытирала мокрые щеки рукавом форменного пиджака. Внутри царила пугающая размерами пустота, но внешне я осталась всё той же веселой девочкой, что была и раньше. Сердце словно сжали тисками, а дышать выходило раз через раз. Ночные кошмары, мучавшие меня всё утро, не дали нормально выспаться, из-за чего я чувствовала себя довольно хреново. Я не была уверенна, почему ко мне внезапно пришли детские страхи, но упорно не хотела говорить об этом ребятам, а потому и делала вид, будто всё нормально. После стольких дней нервной атмосферы то, что происходило сейчас, казалось чудом, чем-то безумно волшебным и удивительным. Всё вокруг приятно грело душу, и я не могла не улыбаться, глядя на счастливых друзей. Мне было очень радостно от того, что всё медленно возвращалось на круги своя, а Намджун, наконец, спрыгнул с тумбы и направился в коридор. — Пидоры, — обыженно пробасил он, когда уже почти остановился в проходе, но не скажу, что кто-то обиделся. Наоборот. Чонгук показательно полез обниматься к Чимину, а тот, на манер несмышленой школьницы из типичного женского пансионата, смущено прижал ладоши к груди, притворяясь, будто падает в обморок. Хосок вновь едва не упал на пол, искренне пища во весь голос, и Шуга показательно фыркнул, отворачиваясь в сторону. Лишь Джин, наверное, на правах старшего брата, остался относительно спокойным и подтолкнул младшего подальше в коридор. Буквально на мгновение, но я увидела, как он скованно улыбнулся и обняла себя руками. Время как-то странно замедлилось, а в ушах до сих пор стоял пронзительный визг Хосока. На удивление, он не раздражал, как раньше, хотя, конечно же, такого раненного тюленя в теле человека было трудно отыскать даже в огромном Сеуле. С трудом успокоившись, ребята понемногу стали подтягиваться следом. Казалось, будто им не было дела до того, что только что здесь произошло, а сломанная дверца холодильника так и осталась лежать на полу, одинокая и никому не нужная. Всё относительно было хорошо, и это не могло не радовать. Проходя мимо, Шуга потрепал меня по голове, и я насмешливо хмыкнула. После той прогулки мы больше не поднимали болезненную тему того рокового вечера, предпочитая просто жить дальше, словно ничего до этого и не было. Мне не хотелось винить никого в случившемся, ведь я прекрасно понимала, что, по сути, это ничего не дало бы. Всё случившееся уже произошло, так что изменить что-либо уже было просто невозможно. Я поднялась со стула и молча отправилась следом за старшими. Те, шутя переругиваясь, уже стояли полностью собранными и с интересом смотрели на то, как лениво я завязывала кеды. Глядя на них, я только укоризненно покачала головой, но неожиданно мне пришлось резко выпрямиться и быстро зашарить руками по карманам и портфелю. Почему я вспомнила о том, что что-то потеряла именно сейчас, я не знала. Просто, пока мы пытались выжить и не загнуться от всего, что на нас навалилось, мне было как-то не важно всё ли на месте или же что-то, всё-таки, исчезло. Оказалось, что кое-что всё же испарилось, и я моментально разочарованно покосилась на непонимающих друзей. Думать о плохом не хотелось совершенно, но. Внутри как-то по-глупому стало больно. — Кто-нибудь видел мой телефон? — судя по тому, как переглянулись между собой ребята, пропажу не видел никто. Из-за этого я мгновенно потупила взгляд в пол и опустошенно опустила плечи. Сама только мысль, что теперь мне придется жить какое-то время без него, выворачивала наизнанку, и я расстроенно направилась мимо удивленных старших, не в силах что-либо им объяснять. Это казалось хреновым занятием, так что мне ничего не оставалось, кроме как смириться с потерей и забыть всё, словно неудачный сон. По правде говоря, мне не столько была важна сама мобилка, как номера, хранящиеся в ней. Это были те люди, с которыми мне действительно хотелось общаться, поэтому мне вдруг стало безумно грустно от осознания того, что теперь у меня не было возможности с ними связаться или увидеться специально, а не просто на улице мельком. Если честно, то мне очень хотелось плакать, только вот рядом идущий Чон как-то к этому не располагал. Он смотрел на меня внимательно, словно пытался увидеть то, что другие никогда бы не заметили. Наверняка, в его глазах я выглядела побитой, но, увы, дело было не только в том, что я потеряла что-то по-настоящему важное. Главной причиной, по которой меня так штормило между грустью и радостью, оставался, всё же, хронический недосып и нервное перенапряжение. Их я никак не могла перебороть напускным весельем, а ребята, к сожалению, не знали, каково мне было на самом деле. — Лим, всё нормально? — взволнованно спросил Чимин, и я почувствовала, как он нежно взял меня за руку. Его ладонь оказалась невероятно горячей, и от этого меня невольно бросило в жар. Мне хотелось честно рассказать ему обо всём, что так сильно меня волновало в данный момент, но, вместо этого, я лишь слабо улыбнулась, не желая портить никому настроения. Мне вполне хватало своего дерьмого, поэтому на улицу мы вышли в полном молчании. Ребята весело переговаривались между собой, ну, а я внезапно посмотрела на небо и до боли зажмурилась, мечтая поскорее начать новую жизнь и уехать из этого пустого и жестокого огромного города, в котором, как мне казалось, мне не было места, и где я чувствовала себя донельзя отвратно.