Welcome to summer

      Лучики солнца проглядывали в квартиру сквозь не завешанные окна квартиры. Наконец за окном светило солнце, а не лил дождь. Впервые за неделю свет разливался по улицам Москвы; жители, пораженные резкой сменой погоды, щурились от света. Они уже привыкли, что по их головам ударяет дождь, машины спешат окатить их грязью, лужи стоят на улицах города. Привыкли засыпать под вой ветра и звуки грома, под это же просыпаться. А сейчас на улице ярко светило солнце; было душно. Ужасно душно из-за той неимоверной влажности в воздухе. С утра легкий туман поднимался над городом, потом начал рассеиваться; и наконец стало видно, что сейчас лето. Лето, а не какая-нибудь сырая осень с непрекращающимися дождями.       Но вот прогноз не радовал: он сообщал, что всего лишь неделю продержится такая солнечная и теплая погода, потом же снова придут дожди. Все вздохнули тяжело, но тем не менее решили не терять зря времени и отдохнуть на этой неделе за все лето. Не валяться же летней одежде в шкафу весь год, не гнить же мангалу в гараже, не пропадать же купальнику, когда речка зовет, когда солнце пригревает голову, когда сердце тихо шепчет: «Вперед! Второго шанса не будет!».       Генерал вошел в комнату, оперся о косяк двери и посмотрел на растянувшихся на диване ребят. Тёма сидел, запрокинув голову на спинку дивана. Одна его рука была протянута вдоль спинки дивана. Другая лежала на животе Брусникиной, расположившейся на его коленях. Ее рука свисала с дивана и касалась пола. Видимо, они не уходили вчера спать, а — то ли не захотев, то ли невольно уснув, — остались здесь.       Владимир Павлович тихо усмехнулся. Легонько постучал по стене — Артем немного пошевелился, но глаза не открыл. Кашлянул в кулак — поморщились оба, но реакция та же. Лена повернулась набок, упершись лицом в футболку Колосова. — Рота, подъем! — довольно громко крикнул генерал и, довольный, что сработало, сел на кресло, наблюдая за тем, как соскочили оба.       Лена, открыв глаза, абсолютно не поняла, куда смотрит. Спросонья резко подпрыгнула, чуть не упала с дивана, вскрикнула и ухватилась за футболку ошалевшего и еще не проснувшегося Артема. Тот резко открыл глаза, также не понимая, где он, кто это так визжит и что от него вообще хотят. Разглядев лицо Брусникиной, осмотрев с горем пополам квартиру и также вспомнив вчерашний вечер, Колосов выдохнул и помог коллеге сесть, потому как она все еще находилась в состоянии балансирования между полом, диваном и его рукой.       Оба сели на диван и посмотрели на смеющегося в голос генерала. Он смотрел на их сонные, еще не проснувшиеся, испуганные лица. Это доставляло ему удовольствие. Такого он давно не видел. Все-таки вдвоем живут — мало веселого. А сейчас, совсем скоро, он останется временно один. Ну так что? Дочке тоже нужно отдохнуть, как-то развеяться. — Ну что, молодежь, получили заряд бодрости? — Пап, это ты решил вспомнить, как ты стажеров пугал? — вспомнила когда-то рассказанную генералом историю Елена. Владимир Павлович усмехнулся и проговорил: «Было дело».       Лена дотянулась до лежащей на близстоящем стуле сумочки, извлекла оттуда маленькое зеркальце и оглядела себя. Волосы были неприбранные, остатки вчерашнего макияжа размазались по лицу, глаза заспанные, мутные, что ли. Красота, да и только. Потихоньку встала и прошмыгнула в ванную. Нечего в таком виде тут рассиживаться. К тому же им скоро выезжать в город. Так зачем заставлять себя ждать?       Позавтракав на скорую руку, Артем и Лена решили не терять времени и сразу поехать за покупками, потом они разъедутся по квартирам и там уже завершат свои сборы, а в пять тридцать утра выедут. Все было спланировано и, насколько это было возможно, рассчитано. Но как можно рассчитать пробки или проколотое колесо?       Ранним утром на дорогах было еще не так много машин. Но с каждой минутой их все прибавлялось и прибавлялось. Казалось, их там, на каком-то светофоре, всех держат, потому что уже через двадцать минут пути «Нива» Колосова спокойно стояла в пробке. Вокруг сигналили машины непонятно зачем, будто от этого что-то зависело. Все стояли и спокойно ждали своей участи.       Это дало ребятам время еще раз продумать весь маршрут по магазинам столицы. Понятное дело, что в списке был продуктовый, с которого и решили начать. Затем была аптека. Потом Артем завозит Лену домой, а сам едет на СТО.       Наконец поехали. Вскоре «Нива», припаркованная, стояла у супермаркета, а ребята бродили по его рядам. Что брать, решалось трудно. То то непрактично, то это нехорошо, то вон то испортится. Так и ходили: клали продукты, выкладывали обратно на полку, успевали поспорить друг с другом. В итоге решили взять яблок погрызть и простое печенье. Лена доложила в тележку небольшую палку колбасы, как она сказала, в первый день съедят, дальше — испортится; булку хлеба. Тёма взял пачку чая. Зачем? «Ну не пакетики же жевать,» — иронично произнес он и положил ее в телегу. Непонятно откуда, из какого отдела, Тёма приволок упаковку одноразовых стаканов и сказал, что пригодится. Вскоре с продуктовым было закончено.       В аптеке они простояли чуть ли не дольше, чем в продуктовом. Видите ли, бабулькам, впереди стоящим, то то не так, то это плохо действует, то побочный эффект дает, то «фуфло какое-то втюхиваешь». В общем, купила одна из них в итоге «копеечные» таблетки от кашля и довольная вышла из аптеки. Тёма и Лена к тому времени успели уже вспотеть, пока все бабки закупились на еще одну жизнь вперед. Только они подошли к кассе, чтобы купить пресловутый анальгин и крем для загара, как в дверях появилась мамаша с грудничком и попросилась пройти без очереди. Пожав плечами, отошли. У мамочки список был не меньше, но она хоть конкретно знала, что ей надо, и довольно быстро справилась со своей «контрольной закупкой». Больше никто не помешал. Они смогли по-быстрому купить все необходимые в дороге медикаменты. Лучше привезти их обратно, чем разболеться посреди отдыха. А еще хуже — посреди дороги. Особенно, если это произойдет с Артемом. Кому же машину вести?       Тёма завез Лену с пакетами домой, сам же направился в автосервис. Лена зашла в квартиру, быстро раскидала продукты, которые купила отцу, достала сумку, расстегнула замок и посмотрела внутрь — там было пусто. Пока пусто. Вскоре она с большим энтузиазмом складывала туда поглаженные вещи. Выбирала из одежды ту, которую наденет, если будет жарко, и ту, в которой будет не холодно в не самые теплые летние деньки. И ту, которую страсть как хотелось надеть. Это было купленное в том году платье. Отпуска летом тогда не было, и надевать его было некуда, а сейчас — самое то. Сумка постепенно наполнялась, но довольно медленно. Вот поехала бы она зимой, сумка мигом была бы полна, и застегнуть ее получилось бы с трудом. Свитера, брюки, другие теплые вещи — всё это занимало бы немало места, не то что легкие блузки, купальники, платья и шорты.       Задумавшись о предстоящем отдыхе, о том, как уже совсем скоро, завтра, они будут ехать, приближаться к морю, как потом очутятся в прекрасном солнечном городе Геленджике, окунутся в теплое, ласковое Черное море, прогуляются по городу, да пусть хоть мороженое съедят, любая мысль, связанная с морем, была такой светлой, такой ласкающей мысли, что Лена, улетевшая мыслями на море, чуть не прожгла утюгом футболку, в которой собиралась ехать. Она резко отдернула утюг. Вроде бы успела, на футболке не осталось прожженного места.       Она подошла к дивану, на котором стояла распахнутая сумка, и положила ее туда. Села на диван. Вздохнула. Эх, скорее бы… Скорее бы вырваться из пропахшего дождем города, из постоянной суеты и спешки и окунуться в атмосферу спокойствия и умиротворения, где будут только они. Они, и никого более: ни бандитов, ни начальства.       Лена очнулась от сладостных мыслей и заметила, что теребит в руках ту самую многострадальную футболку. Взглянув на нее, тяжело вздохнула и поняла, что нужно идти переглаживать, потому что такой ее класть в сумку было нельзя. Выглядела она, будто ее корова пожевала и выплюнула. Брусникина взяла вещь и прошла к гладильной доске. Помимо футболки, там лежало еще довольно-таки немало вещей. Но эта работа нисколько не утомляла, а наоборот, хотелось делать еще и еще. Как говорила она сама себе: «В машине отосплюсь!» — и, полная сил и приободренная своими же мыслями, продолжала гладить, напевая незатейливый мотив: «Оранжевое море, оранжевое небо…».

***

      Артем зашел в пустую квартиру. Муха сейчас трудился в поте морды на страже закона вместе с Анатолием, наверняка «добрым словом» их поминающего, что в свете этого возникал вопрос, как это они еще не умерли от икоты. Тёма усмехнулся. Прошел в квартиру. Извлек с верхней полки шкафа запылившуюся сумку, поставил ее на диван. Быстро перебрал невыглаженные вещи в шкафу, разделил их на три кучи: взять обязательно, «если влезет, да можно и так обойтись» и «какого черта я это купил?».       Убрав в сторону третью кучу, на которую он странно косился, будто был в состоянии аффекта, когда покупал, и принялся перебирать две остальные. Они не вызывали у него такого недоверия. Разобравшись с вопросом: брать или не брать, Тёма задумался над другим: гладить или не гладить. Он достал утюг, недоверчиво посмотрел на него, бросил взгляд на кучу вещей, еще раз на утюг, тяжело вздохнул и принялся потихоньку уныло переглаживать мятые футболки.       Хоть на тех.станции его не разочаровали. Сказали, что машина доедет до Геленджика и не развалится. «Шутники, блин, — огрызнулся Тёма, — не доедет — на себе тащить будут!». Он вспомнил, как один из работников станции неудачно пошутил, сказав, если уж заглохнет, то около Краснодара, а там дотолкают до Геленджика. Вроде и шутка, а вроде и ничего смешного. С дымом из ушей закончив глажку, Тёма как смог аккуратно сложил все в сумку, пробормотал себе под нос «м-да, ну хотя бы так», застегнул сумку.       Артем услышал звонящий телефон, а вот найти его получилось не сразу. Пару раз Тёма крикнул Мухе, чтоб тот нашел мобильник, но тут же соображал, что говорит в пустоту. Сейчас пришлось бегать по квартире в поисках надрывающегося мобильного. С горем пополам нашел измучившийся телефон, увидел, что звонит Толик, нахально посмеялся и ответил. — Москва-Геленджик на проводе! Да, Щепкин, не завидуй. Что говоришь? Преступники одурели?! — Артем, не скрывая радости, выложил коллеге все, что он об этом думает. «Иди ты к черту!» — сквозь смех проговорил Толик напоследок. — Нет, Толя, к черту пойдешь ты, когда будет оперативка у Хруля, а я с Еленой Владимировной поеду любоваться красотами нашей великой Родины!       Ребята попрощались и приободренный Тёма пошел заканчивать сборы. Изъял из ванной зубную щетку, положил ее в футляр и убрал в сумку. Вспомнил, что нужно взять еще и полотенца. Пошел искать полотенца, думая, сколько брать: одно, два? Одно-то понятно. А вдруг Ленка забудет? Хотя, скорее он потеряет ключи от машины, чем Лена что-то забудет. Нашел одно, решил взять два. Лучше ведь больше, правильно?       Утрамбовал еще и полотенца. Прошелся по квартире, осмотрелся, пытался вспомнить, что забыл. А что-то он забыл, он чувствовал. Хотя, может, просто сам нагнетает перед дальней дорогой. Ничего экстраординарного он забыть не мог. Еще раз открыл сумку и взглядом пробурил ее, вспоминая, что клал внутрь. Вроде бы все на месте. Артем пожал плечами.       Сварганив кое-какую пищу, Колосов сел за стол и между делом глянул на часы: полпятого. Время неумолимо приближало их к поездке. Это не могло не радовать. Быстренько вымыв посуду, Артем убрал ее в шкаф и побрел к дивану. Подвинув сумку с вещами, он уселся на диван, включил телевизор и под его несмолкаемое гудение и бормотание уснул.

***

      Ночь потихоньку опускалась на город, отправляя душный день в прошлое. Город окутывала прохлада, духота пропадала. Легкий ветерок влетал в распахнутые окна квартир, и жители этих квартир наконец вдыхали свежий, не холодный и пропахший сыростью воздух. Сумерки медленно переходили в ночь. На город опускалась мгла. Даже летом, даже когда солнце светит, кажется, сутки напролет, в конце концов, наступает темная ночь. Звезды проблескивают на ночном полотне неба, вокруг все становится темным и унылым, ничего больше не отбрасывает веселые, затейливые тени. Все погружается в ночь, все засыпает, засыпает, чтобы проснуться утром, когда вокруг все залито солнечным ярким светом, когда вокруг кипит жизнь, когда глаза слепит от яркого света или наоборот хочется красок в серых буднях. Ночью же все иначе. Своя романтика, свои страхи, свои краски, только не каждый может разглядеть их сквозь глубокую, непроглядную поселившуюся во всем мглу.       Но именно тогда, когда весь город уже погрузился в сон, проснулся Артем. Он огляделся, посмотрел на часы — час ночи. Потер глаза, понял, что сон ушел и уснуть сегодня он более не сможет. А как не спать? Тогда к пяти утрам он сдуется, а если не сдуется, то посреди дороги его начнет клонить в сон. А к чему хорошему это может привести? Ни к чему, кроме, разумеется, аварии. А кому это надо? Никому.       Он встал, прошел на кухню, быстро вскипятил чайник, развел растворимый кофе в кипятке, сел за стол и начал без какой-либо прикуски потягивать напиток из стакана. Он не знал, что делать. То ли идти пытаться досыпать, то ли уж не спать и терпеливо ждать этих пяти часов. Он не заметил, как кофе закончился. Тяжело вздохнул, еще раз посмотрел на часы — пять минут второго.       Вдруг мысль озарила его голову. Какая разница, во сколько выезжать? Это же сути дела не меняет. Ну и что, что должны были выезжать ближе к шести. Оставив грязную посуду на столе, Тёма включил свет и начал бегать по квартире, собирая все, что не положил в сумку. К пятнадцати минутам он уже стоял готовый с сумкой в руках около «Нивы». Только на полпути к Лене он вспомнил, что не поставил в известность ее саму…       Дорога ночью была удивительно свободна. Еще бы. Он быстро доехал до дома Брусникиных, припарковал машину, вгляделся в окна их квартиры. Да уж, и как сейчас разбудить ее и не получить по голове подушкой? Вздохнув, достал телефон и набрал Лену.

***

      Брусникина мирно спала в предвкушении звонка будильника и поездки. Она повернулась набок, услышав выдернувший ее изо сна звук. Закрыла голову подушкой, но трель все не прекращалась. Она нервно схватила звонящий телефон, не посмотрев, кто звонит, и была удивлена, услышав в трубке голос Артема. Уже успела подумать, что он тоже не может поехать в отпуск и отказывается. Но, услышав истинную причину его звонка, успокоилась. — Колосов, ты обалдел? Ты на часы смотрел? У меня есть еще три часа спокойного сна, минимум! Спи ложись, инициатор, — она хотела уже положить трубку, как услышала неожиданный ответ. — Если только рядом с тобой, а то в машине как-то неудобно. Брусникина, выгляни в окно. Я уже у твоего дома. Собирайся давай. Жду.       И в трубке послышались гудки. «Нормальный ход,» — выпалила Лена и, потянувшись, подошла к окну. Там она увидела стоящую у ее дома знакомую «Ниву». Наверное, Тёма был внутри автомобиля. Вздохнув, Лена набросила халат и, не включая свет, скрылась в ванной. Через несколько минут Брусникина уже завершала утренне-ночные процедуры и прибирала волосы в хвост. Свет включила лишь в своей комнате. Услышала движение в квартире, показалась из-за двери, увидела отца. — Не спится, Ленок? О, а куда ты направилась? — он облокотился на спинку кресла и осмотрел дочь. Она была в шортах и футболке. Волосы были прибраны в высокий, но не совсем спросонья ровный хвостик. Подле нее стояла застегнутая черная сумка, в которую она докладывала все, что не успела положить раньше или забыла. — Пап, я поеду. Там Тёма ждет, внизу, — сонно протянула она, еще не до конца понимала, что происходит вокруг. Подошла к отцу. Поцеловала его в щеку. Взяла сумку. Закрыв рот ладошкой, зевнула. — Я пойду. Раньше выедем — раньше приедем.       Лена взяла сумку и двинулась к выходу. Обула босоножки, набросила кофточку — ночью не жарко, хоть и лето. Брусникин подошел к окну, увидел «Ниву» Колосова, самого Артема, положившего руки на крышу машины и смотрящего на их дом. Тёма развернулся, прислонился спиной к машине и провел руками по лицу.       В комнате послышалось шевеление. Генерал оторвался от созерцания ночного пейзажа и обернулся. По комнате проскользнула в свою комнату Лена. Девушка быстро зашла и также быстро покинула комнату, вертя в руках телефон и ответив на немой вопрос отца: «Телефон забыла». Она скрылась в прихожей, вскоре Брусникин услышал, как хлопнула входная дверь, а совсем скоро из подъезда вышла Лена и подошла к заскучавшему Артему.       Брусникина подошла к Колосову. Похлопала его по плечу. Он отвлекся то ли от наблюдений, то ли от своих мыслей и повернулся к ней. Взял из ее рук тяжелую сумку, открыл багажник и забросил ее туда. В багажнике Лена увидела его сумку, пару пакетов, теперь там же была обречена находиться несколько суток и ее сумка. Тёма захлопнул багажник. Они подошли к двери зеленой «Нивы» и сели, понимая, что все уже началось... Тёма положил руки на руль и повернул голову к Лене. — Поехали?       Елена, улыбаясь, пожала плечами и кивнула. Она посмотрела на заднее сидение и увидела там пакеты с едой. Они их там оставили сразу после магазина. Все, кроме портящейся колбасы. Снова посмотрела на Артема. Он заводил машину. Лена уперлась головой в спинку сидения машины. — А чего так рано? — спросила наконец она. — Не спалось, — отозвался он. Совсем скоро послышался шум мотора. Тёма вдавил педаль газа вниз, автомобиль легонько сдвинулся с места и плавно поехал прочь из Москвы.       Вслед отъезжающей машине из окна смотрел Владимир Павлович. Это была единственная квартира в доме, окна которой горели желтым светом. Он помахал ребятам, пусть они этого и не видели, и отошел от окна.       «Нива» медленно ехала по опустевшим улицам Москвы. Кое-где в окнах горел свет. Фонари завораживающе блестели на темном фоне неба и укутанных мглою деревьев. Они ослепляли при едином лишь взгляде на них. И так же быстро сменялись рядом впереди стоящих. Они быстро мелькали перед глазами, как маленькие яркие звезды, висящие на темно-синем полотне неба.       Лена повернула голову к окну и сама не поняла, как ее глаза закрылись…