Зимний "папа"

— Может мне обращаться к тебе на «Вы»? Всё-таки такая разница в возрасте. — Барнс лишь сильнее сжал руль, выслушивая мои рассуждения. Мысленно я раз за разом прокручивала в голове обрывки текстов из музейной экспозиции: «Джеймс Бьюкенен Барнс родился 10 марта 1917 года…», «Был призван в армию вскоре после атаки на Перл-Харбор…», «присоединился к Ревущей Команде под командованием Капитана Стивена Роджерса…». — Я конечно подразумевала, что у каждого есть свой «скелет в шкафу», но чтобы настолько. Ты всех водишь в музей чтобы познакомить со своей «маленькой» тайной? — Я никого туда не вожу, — огрызнулся он. — Значит мне дважды повезло. Зачем мне это вообще знать? — Тебя это больше злит чем удивляет? — видимо моя реакция не оправдала надежд Джеймса, поэтому все пятнадцать минут моего монолога, пока мы добирались из музея в больницу, он тактично молчал. — Ну разумеется! Я признаю, что каждый имеет право на что-то личное, чем не обязан делиться со всеми, но это немного перебор. А вот удивляться тут особо нечему, пару лет назад Нью-Йорк чуть не разнесли какие-то инопланетные твари, и люди довольно быстро с этим смирились. Если над городом случайно пролетает Железный человек, то в обморок никто не падает. По новостям всё время крутили одно и тоже, волей-неволей привыкнешь, и даже перестанешь обращать внимание. Кстати давненько от «ваших» ничего не слышно, Мстители в отпуске? — Я к этому никакого отношения не имею. — Хорошо. Но ты не ответил, зачем мне это знать? Я по музеям не ходок, в лучшем случае вообще бы туда никогда не заглянула. — Ты доверяешь мне? — Раньше сказала бы «да», но не сейчас. Мужчина заметно помрачнел. Хотя не я ли в этом случае должна огорчаться? В голове не укладывается. «Просто Джеймс», с которым я познакомилась в баре, и от которого я жду ребенка, оказался столетним другом такого же столетнего Капитана Америки. По теории шести рукопожатий я теперь знакома со всеми Мстителями. Меж тем автомобиль плавно притормозил у обочины, и стремительно обойдя машину, Барнс открыл дверь с моей стороны, но выйти не дал. — Слушай, — он тяжело вздохнул, отводя взгляд, — я ничего не прошу взамен. Ты — человек, ради которого хочется что-то делать. Мне хочется. Впервые за столько лет я нашел в своей жизни смысл, крохотную мотивацию, чтобы двигаться дальше. Мне нужно это, пойми, просто иметь возможность помогать, знать, что я могу быть полезным для других, а не только… Я показал тебе это всё сейчас, потому что лучше так, чем узнай ты это случайно или от кого-то другого. Позволь стать частью хоть чего-то нормального в этом мире, не важно, на день, месяц, или год. Впервые я увидела его в ином свете. Всё далеко не так радужно и просто, как казалось, а за идеальным мужчиной скрывался человек с поломанной невероятным образом судьбой. — Ты уже сделал меня частью своей жизни, даже не спросив. По классике жанра близкие к таким как ты люди долго не живут, — я попыталась выйти из машины, но Джеймс не позволил этого сделать, оперевшись второй рукой в дверную стойку и перегородив таким образом выход. — Тебя это не коснется, я обещаю. Я согласно кивнула, так как выбора не было. В одно мгновение вся эта и без того проблематичная ситуация стала еще более запутанной. Что мне может сулить общение с ним? Думаю, время покажет, потому что до сегодняшнего дня он был вполне обычным человеком. Может и правда, меня его прошлое коснуться не должно. И угораздило же… Джеймс внимательный, заботливый, тактичный, и с трудом верится, что именно я для него тот шанс, чтобы быть частью «нормального». Однако это многое проясняет, и раз уж мы расставили все точки над i, а именно я выяснила об отсутствии у него намерений строить отношения, то можно со спокойной душой принимать любую помощь, да и просто быть благодарной. — Почему ты так смотришь? — мужчина заметил пристальный взгляд. Пока ассистент моего врача готовила какие-то бумаги, я непроизвольно стала сравнивать Джеймса Барнса с электронных стендов в музее с тем, который стоит рядом со мной. — Ты сильно изменился. В зале было достаточно народу, но никто даже не обернулся. — Люди вообще стали реже смотреть вокруг себя, но постоянно на это рассчитывать я не могу, — он развернулся к стойке регистрации спиной, а пойманная с поличным секретарша стыдливо отвела взгляд, сделав вид, что вовсе его не разглядывала. — Поэтому отказался пойти со мной на вечеринку? Джеймс утвердительно кивнул. Значит дело было не во мне, и это радует. Главное, не подавать виду… — Третий этаж, кабинет номер 43, — оповестила меня ассистент, протягивая тонкую папку с бумагами, — вы можете подождать в приёмной, — обратилась она уже к Джеймсу. — Ты будешь ждать? — Собралась до дома добираться одна? — парировал он, что означало «да». Такое внимание одновременно непривычно для меня, но и лестно. Не знаю, как долго бы я смогла держать всё в себе, не считая разговоров с Сарой. Присутствие рядом Джеймса вселяло в меня уверенность, что в любой ситуации есть, на кого положиться, а как только он уходил, это место заполнялось пустотой. Не понимаю, дело ли тут только в гормональных сбоях из-за беременности, но вся моя самостоятельность и независимость потихоньку улетучивалась, не настолько, чтобы заявлять, что Барнс стал моей необходимостью, но близко. Когда внутри тебя постоянно борются две противоположности, жить становится трудно, а я в последнее время испытывала именно это. Даже сегодня — желание шутить про «дедушку Барнса», и тут же обнять его так, чтобы показать, что я без раздумий готова разрешить ему быть рядом сколько угодно, а потом снова пошутить. Короче, от этого нужно непременно попросить лекарство, иначе крыша поедет. — Итак, — после осмотра врач вложила все бумаги обратно в папку, и отдала её мне, — у вас всё замечательно. Беременность протекает нормально, отклонений нет. На этом сроке необходимо обследоваться несколько раз в месяц, обязательно соблюдать режим. Я написала список некоторых препаратов, которые вы можете принимать. Это в основном витамины, по вашему желанию, также несколько успокоительных средств, они полностью безопасны. — Спасибо, но со стрессами я, кажется, неплохо справляюсь. Учитывая мою реакцию на то, что в приемной сидит отец моего ребенка aka ветеран Второй Мировой, нервы пока в отличном состоянии. — Тем не менее, чтобы вы знали, пусть список будет у вас. Думаю, увидимся с вами через неделю или полторы. Подходит срок, на котором возможен прогноз пола ребенка, — улыбнулась она. Нет, не то чтобы я совсем об этом не думала, но разве уже пора? А кого я вообще хочу? Стоп. Какая разница. Я буду любить ребенка вне зависимости от его пола…тогда почему многие люди этим так обеспокоены? — На двенадцатой неделе сказать трудно, — прервала мои сумбурные размышления врач, — поэтому всё точно мы посмотрим позже, но если мой многолетний опыт меня не обманывает, то это мальчик. Не буду вводить вас в заблуждение, и точный результат скажу на втором приеме. «Вводить в заблуждение», это еще мягко сказано. После её слов я в принципе выпала из реальности, не то что задумалась. Слишком много информации за один день. Спустившись в приемную, я обнаружила Джеймса на одном из диванчиков для посетителей, в окружении нескольких женщин на уже приличных сроках. Все они не без интереса изучали единственного мужчину в их коллективе, в то время как сам он, казалось, старался вовсе не шевелиться, чтобы не привлечь еще больше внимания. «Побойтесь Бога, вас всех скорее всего где-то в машине или дома ждут мужья». — Ну вот, — огорченно протянула одна из них, когда Барнс, вскочив со своего места, направился ко мне. Или они правда думали, что он сюда один пришёл посидеть? Без лишних слов Джеймс быстро вывел меня из приёмного отделения, и только на улице выражение его лица наконец приобрело привычный спокойный вид. — Всё в порядке? — спросил он, снова открывая для меня двери автомобиля. Не сразу поняв суть вопроса, я лишь кивнула, находясь мыслями далеко отсюда. «Мальчик», это не точно, но…как ответственная мать я должна была подумать об этом прежде, чем услышу от врача! «Прости меня» — я непроизвольно положила руку на живот. — Аманда! — Барнс воспринял этот жест иначе. — Что? Прости, задумалась, — слегка похлопав ладонью по его, легшей на моё плечо в порыве беспокойства, я села на своё место, — врач сказал, всё хорошо, даже очень. Постояв рядом еще какое-то время, он обошёл автомобиль, и занял кресло водителя. На обратном пути лично мне разговаривать не хотелось, а вот Джеймс то и дело нетерпеливо поворачивался в мою сторону, но затем передумав, продолжал молчать. — У меня всё нормально, правда, — после того, как к его беспокойному взгляду добавилось нервное постукивание пальцами по рулю, я решила, что пора принять меры, — эти перепады настроения, просто кара небесная, иногда сама себя не выношу, а поделать ничего нельзя. Ты уж извини, но теперь и тебе придется это терпеть. Уголки его губ дрогнули, подействовало. Автомобиль остановился ровно на том же месте, откуда мы сегодня начали нашу увлекательнейшую поездку. Неловкого молчания «на прощанье» не было, потому что Джеймс сразу же вышел, чтобы помочь выбраться мне. — Я за рулем уже столько лет, и могу самостоятельно открыть дверь, — но на такое заявление он лишь усмехнулся. Может не грех хоть иногда позволить кому-то заботиться о тебе? Всего чуть-чуть… Потянувшись за оставленной в салоне сумкой, я вдруг почувствовала резко прошедшую по телу волну жара. Силы разом пропали, и я инстинктивно попыталась вцепиться за край автомобильной двери, чтобы удержаться на ногах, но рука успела только вскользь ощутить холодный металл подушечками пальцев. Кислорода не хватало, и с каждым рваным вздохом в глазах начинало темнеть. Встретиться с асфальтом или порогом машины мне не позволили сильные руки, кольцом обхватившие талию. Кажется, Барнс что-то говорил, но я уже не слышала. ООС в квадрате. Простите автора.