Новгородские ведьмы

В особняк княгини пришлось вызывать уже настоящего мастера на все руки – столяра и слесаря одновременно, который долго ходил вокруг сейфа, встроенного в стену кабинета, и приговаривал: - Тут вот постучать, да-а-а… А тут – выпилить. Да-а-а… Нетерпеливый Карасев приплясывал у стены, предлагая короткие решения. – Любезный, может, рванем? Молодой полицейский недавно вернулся со службы в саперном подразделении и очень любил взрывать. – Я вам взорву, ваше благородие, - оборвал хулигана степенный столяр. – Вам сейф нужен или кусочки от него? В конце концов сейф был благополучно выдран из стены и вскрыт под неторопливые приговорки мастера. Затаившие дыхание полицейские дружно выдохнули. - Что там, вашвысблагородие? - не выдержал Федосеев, который уже отвез Липатову в участок, препроводил ее в камеру и так торопился обратно, что чуть не забыл на пороге участка полицмейстера, также желавшего взглянуть на доказательства вины княгини. Полковник Зелинский вытащил из раззявленного сейфа три свитка и осторожно развернул один из них. На пергаменте красными чернилами были выведены слова:       Клянусь своей памятью и демонами ночи, что после гибели жертвы,       привороженной и покорной моей воле, от моего проклятия,       возвращу владельцу этого договора две трети от полученных богатств,       золотом или ассигнациями, не позже, чем сменится луна.       Или забуду свою жизнь навсегда. Полицмейстер Великого Новгорода перебрал свитки. Все они были заполнены одинаковым текстом, и только подписи были разными – Перминова, Липатова, Малиновская. Полковник фыркнул. – Ну и как мы при помощи этих филькиных грамот прижмем дамочек? Над нами любой адвокат посмеется… Полицейские взглянули друг на друга, на начальство, и растерянно пожали плечами. … Ощупав голову пациента, доктор Бекетов констатировал: – Как я и думал. Встреча с тупым предметом. Сотрясение мозга. Нужен покой. Лаконичный доктор уже промыл и перевязал порезанные запястья Штольмана, проверил его реакцию на свет и звук и теперь с интересом подсчитывал синяки на многострадальной кудрявой голове. – Уронили? Сбросили? Штольман взглянул на Миронова. Ему тоже было интересно. – Выпал, - неосознанно подстроившись под лапидарный стиль доктора, ответил Петр Иванович. – Прошу прощения, прыгнул из окна второго этажа. Тупой предмет – это, наверное, ком земли на газоне. – Угадал! – радостно бросил Бекетов санитару. Анна не реагировала на хамоватое поведение доктора, ей был важно заключение. – Господин Бекетов, когда мой муж вспомнит… меня? Или хоть что-нибудь? – готовая расплакаться, она уже бросила попытки взять Якова за руку. Яков смотрел на Анну настороженно, ладони ее вежливо отводил, на вопросы не отвечал. - Как вас величать? – Бекетов пощелкал пальцами перед лицом пациента. Штольман вздохнул. Имя свое он вспомнил еще по дороге в больницу, но непонятного оставалось гораздо больше. – Яков. Это вот кто? – он показал рукой на Анну и Миронова. – Сказали, жена. И дядя, - не глядя на родственников пациента, проронил врач. Закончив осмотр, он заполнял историю болезни. Яков взглянул на свое золотое кольцо. Осторожно протянул руку к Анне и располагающе раскрыл ладонь. Дождался, пока барышня вытянет свою правую руку вперед. Не дотрагиваясь до нее, хмыкнул - вместо обручального кольца у девушки на пальце был бинт. – Сударыня, не стоит обманывать. А где моя жена? – посмотрел он сперва на доктора, затем на Миронова. Бекетов развел руками. Петр Иванович задумчиво подергал себя за нижнюю губу. Поморщившись от неутихающей головной боли, Яков еще раз попытался вспомнить, кто он такой, как оказался на газоне перед неизвестным домом и где его семья. Ничего не выходило, лишь сильнее заболел висок. Анна в расстройстве вскочила со стула. Штольман, не потеряв вколоченных в юности манер, также поднялся с табуретки, коротким кивком поблагодарил доктора и спутников, вымолвил: - Благодарю за помощь. И решительно направился к выходу. – Яков Платонович! Яков Платонович, куда вы? – Анна бросилась за мужем. – Прошу, позвольте хотя бы отвезти вас в гостиницу – там ваши вещи, одежда, деньги наконец. Штольман замедлил шаг. Интонация, с которой было произнесено его имя, была смутно знакома, а предложение - разумно. Брюки Якова были вымазаны в земле, обшлага - в крови, и разгуливать по городу в таком костюме было просто неприлично. Заметив свое отражение в зеркале над рукомойником, Яков остановился. Лицо мужчины, задумчиво смотревшего на него, также выглядело знакомым. Он вздохнул. – Хорошо, сударыня. Как вас зовут? – Анна… Викторовна, - Анна смотрела на мужа, ожидая его реакции. – Штольман. Уставившись на барышню, Яков произнес про себя это имя полностью. Нет, фамилия девушке не подходила. Но всматриваясь в стройную фигурку и взволнованное лицо, Яков чувствовал что-то непонятное. Он сосредоточился на своих ощущениях. Хотелось подойти… Взять за руку… И запереть где-нибудь на огромный замок, ключ от которого будет храниться лишь у него. Сформулировав главную мысль, каждый раз мелькающую в голове при взгляде на барышню, Яков решил отложить расследование на потом. - То есть это я – Штольман? – уставился он на мнимую жену. – Так? Анна и Петр Иванович закивали головами, как китайские болванчики. – Предупреждение, - обратился к Штольману доктор. – Вспоминать будете постепенно. Сперва давнее. Потом ближе. Детство помните? Яков порылся в остатках памяти. Руки мамы. Плечи отца. Гимназия. – Да. - Отлично! – Бекетов что-то дописал в листе бумаги перед собой. – Юность? Служба? Первая девушка? Штольман поискал и нашел ответ. И улыбнулся, чем поразил врача и особенно мнимую жену. Абсолютный хаос стал уступать место некоторому порядку. – Университет. Полиция. Про девушек не имею привычки рассказывать. В приемную Новгородской больницы вбежал запыхавшийся санитар и позвал доктора к больному, которому неожиданно стало плохо. Бекетов бросил бумаги на стол и проговорил уже на пути к выходу: – Вы поняли. Идите по годам. Найдете дыру. Потом вспомните. Больше спать! Петр Иванович вышел из комнаты вслед за доктором и неуверенно обернулся. Потирая виски, Штольман задумчиво смотрел в пустоту. Было похоже, что он собирался вспомнить все свои годы прямо здесь, в больнице. – Пойдемте, Яков Платонович, - Анна решительно подошла к мужу. – Я помогу вам вспомнить то, что знаю. На этот раз Штольман позволил взять себя под руку. … В экипаже от больницы до гостиницы Анна призналась. – Дядюшка, это ведь я во всем виновата. Сон этот дурацкий, и я в особняк побежала. Про княгиню я тебе уже рассказывала. Но Яков ведь пришел меня спасать! Вот как со мной можно жить, если я любимого человека могу только … из окна вытолкнуть… Она печально посмотрела на мужа. – Яков, прости меня. Я знаю, что ты меня не помнишь, но пожалуйста, прости меня… Наверное, мне надо уйти от тебя, пока не поздно… Наклонив голову, Штольман взвешивал искренность странных слов. Барышня действовала непоследовательно – сначала назвалась его женой, а теперь собиралась его покинуть. Сердце почему-то томительно сжалось в груди, но тут же боль перетекла в голову и Яков схватился за виски. – Аннет, брось это самобичевание, - призвал племянницу Миронов. – Ты ведь всегда утверждала, что сны твои вещие? Анна грустно кивнула. – Значит, это все равно бы случилось, побежала ты в особняк или нет. Так мы хотя бы Штольмана сразу в больницу повезли, - Петр Иванович сам немного запутался, но любимую племянницу нужно было успокоить. – Может быть, дядя, - Анна покачала головой. – Значит, если бы я не пошла к княгине, Яков потерял бы память по-другому? Миронов пожал плечами. – Не знаю, Аннет. Какой смысл сожалеть о не случившемся? - Хорошо, пусть так. Как ты думаешь, это проклятие княгини сработало? Яков ведь дольше меня ее касался, – Анна поерзала на сиденье. – Это я к чему, дядя… Я поговорю с Ираидой Петровной, пока она не уехала, вдруг она знает это заклятие. … В номере Яков растерянно встал посреди гостиной. Анна взялась за ручку мужниного чемодана, и Штольман тут же отобрал ношу. Открыл крышку, уставился на свои вещи. Снял грязный пиджак. – Яков Платонович, я вас оставлю, переоденьтесь, - Анна, видя, что муж вытащил свежую рубашку, немного успокоилась. – Я скоро вернусь. Штольман при этих словах тут же отошел от стола и преградил девушке дорогу. – Куда это вы собрались? Анна вздрогнула. Яков смотрел на нее ровно с тем же выражением лица, с которым часто просил ее не ехать, не пробовать, не встревать. – Яков, ты вспомнил? – она положила руку ему на грудь. – Вспомнил что? – Что я твоя жена… - Анна с надеждой всмотрелась в светлые глаза. Штольман высоко поднял бровь. Он дотянулся до ладони барышни, мягко взял в руку, зубами развязал грязноватый бинт. Дрожь родилась в глубине ее тела и дошла до пальцев. – Вы дрожите, сударыня? Я лишь смотрю на вашу руку… - Яков не понимал, почему держит эту ладонь так бережно, и почему ему так не нравится этот уродливый порез через весь безымянный палец. Анна отобрала предательски вспотевшую руку, зашла к мужу со спины и скользнула ладонью в правый карман его брюк. И не смогла сделать это быстро. Прижалась к спине мужа. Обняла за талию. Задержала руку в глубоком кармане, огладила бедро. Штольман удивленно повернул к девушке голову, но не отшатнулся. Прикосновение было приятным. Очень приятным. Поняв, что тело его искренне реагирует на совершенно незнакомую женщину, Яков опомнился и сделал шаг в сторону. Грудь Анны высоко вздымалась. Анна раскрыла перед мужем ладонь, на которой лежало ее золотое кольцо, и прерывающимся голосом выговорила: – Пожалуйста, Яков. Ты надел его мне три года назад. Пожав плечами, Штольман взял кольцо и надвинул его на безымянный палец тонкой руки. Уже на второй фаланге кольцо застряло. Яков разочарованно улыбнулся. – Ну вот видите, сударыня. Я не ваш муж. Откуда вы знали, что кольцо у меня в кармане? Разрыдавшись, Анна выбежала из номера, захлопнув за собой дверь. … Номер Миронова оказался ровно напротив. Анна вбежала к дядюшке. Оставив входную дверь открытой, она кинулась в кресло и обхватила себя руками. – Дядя, он не помнит меня! Что мне делать? Как мы домой вернемся? Растерянный Петр Иванович гладил племянницу по голове. – Надо подождать, дорогая. Ты же слышала, что сказал доктор – постепенно он все вспомнит. - Постепенно – это сколько, дядя? Завтра вспомнит, через месяц? Через год? – Анна непримиримо помотала головой. – А вдруг это не травма? Ираида Петровна уже уехала, все спириты разъехались… Некого спросить. Миронов осторожно напомнил о последней возможности: - Аннет, ты можешь вызвать саму княгиню… - Нет! – Анна вскочила с кресла. – Не хочу! Подойдя к окну, она уже тише сказала: - Я не хочу. Но, наверное, придется… Ради Якова… В дверь постучались, и Петр Иванович с удивлением приветствовал на пороге полицейского Карасева. - Чем могу быть полезен, юноша? Карасев пожал Миронову руку и вошел в номер. – Как наш Яков Платонович, не пострадал? Хмурясь, молодой полицейский выслушал новости и огорченно воскликнул: - Как же мы без господина Штольмана, я один в сыскном, а какой из меня сыщик… Ну что поделать, пусть выздоравливает... - Я к вам, Петр Иванович, вот по какому вопросу, - он вытащил бумажку, на которой были переписаны слова договора ведьмы и княгини. - Может вам в голову придет, как Липатову наказать… Господин полицмейстер сомневается, что этот договор поможет, а больше у нас на нее ничего нет. Миронов внимательно прочитал договор, потер руки и передал текст Анне. - Она в ваших руках, юноша. И остальные тоже, если там были еще договора. - Как это? – Карасев не понимал. Анна тоже вопросительно взглянула на дядюшку. - Вы, юноша, и ваше начальство смотрите на этот договор с юридической точки зрения. Как адвокаты. А надо смотреть с мистической! Глядя на озадаченные лица слушателей, Миронов рассмеялся и не стал больше кокетничать. - Когда было совершено преступление? Две недели назад? Три? Ждите, пока пройдет лунный месяц, и ваша Липатова сама будет умолять вас принять деньги. А вы отказывайтесь! - Вы хотите сказать, что тогда свершится кара, что обещана в договоре? – начал догадываться полицейский. - То есть это настоящее заклятие? - Именно! Так что сами выбирайте – или не принимайте плату за договор, и тогда ведьмочки потеряют память, или выбивайте из них признание. - Кстати, - Петр Иванович, сделав умильное лицо, дернул Карасева за рукав. - Нет ли среди прочих договора некоей Марианны? Она еще ничего не совершила, а я бы с удовольствием поговорил с ней об оплате… Молодой полицейский развел руками. – Тут не скажу, Петр Иванович. Зайдите завтра в участок к полицмейстеру. И благодарю за совет! … Анна вошла в свой номер и огляделась. В гостиной никого не было. Неужели Яков сбежал? В панике Анна выглянула в окно, заглянула в ванную комнату и спальню. Уткнувшись в подушку, Штольман спал на широкой кровати поверх покрывала. Раскрытый чемодан с платьями лежал на полу, и увидев это, Анна улыбнулась. Ее дотошный полицейский наверняка перерыл чемодан в поисках доказательств супружества, а нашел лишь наряды да белье. Черная шелковая сорочка была зажата в его пальцах. Анна разделась, осторожно скользнула под бок мужа, тронула за руку. Не просыпаясь, Яков привычно подтянул жену за талию и удобнее устроил в своих объятиях. Теплое дыхание коснулось ее шеи. Он не забыл.