Новгородские ведьмы

Княгиня ожидала хоть какого-то ответа на предложение уроков приворота, но бледность Анны и молчание её насторожили. Диана Сергеевна сменила тактику. – Подумайте, дорогуша, не буду на вас давить. Разве что думать вы будете здесь, в этой комнате, - Мозельская ткнула пальцем в пол. – До вечера, Анна Викторовна, еще увидимся… Княгиня встала с кресла. Она встретила подобострастный взгляд слуги и показала ему на девушку: – Не выпускать. Вскочив со стула, Анна метнулась к лесенке на первый этаж. - Как вы смеете? Я не желаю здесь оставаться! Слуга молча взял Анну за локти и усадил на стул, вытащил из-под стола пеньковую веревку. Надежно привязал Анну к высокой спинке стула. Подошел к стене и, повинуясь взгляду хозяйки, потянул на себя вторую потайную дверь. Княгиня шагнула к выходу. Ей срочно требовалось выпить успокаивающего чаю, который глупая служанка оставила на кухне. А притащившая деньги Липатова могла и обождать. … В особняке сыщики быстро прошли по комнатам первого этажа, стараясь не напугать парочку оставшихся поболтать спиритов. Карасев с револьвером наготове отправился в кабинет. Штольман поднялся на второй этаж, подождал замешкавшегося на лестнице Федосеева, и слева по коридору увидел открывавшуюся дверь там, где только что и в помине не было никакой двери. Дверь стала осторожно закрываться. Яков внезапно понял, что это как раз то помещение, которое он видел из сада. Он рванулся вперед, молниеносно вставил ботинок в закрывающийся проем. Нажал на дверь плечом. Но тут кто-то очень сильный дернул Якова за руку с той стороны двери, втащил в помещение и свет для Штольмана померк. … Появившийся на втором этаже Федосеев опоздал на пару секунд - в пустом коридоре даже картины на стенах не покачивались. Из дальней спальни, держа в руках сверло, вышел Петр Миронов и удивленно уставился на унтера. - Прошу прощения, любезный, вы из полиции? - Так точно, городовой Федосеев, - унтер сунул револьвер подмышку. Миронов обрадованно подошел ближе. - Вы знаете, господин Федосеев, нужно арестовать кое-кого. Пойдемте на первый этаж, я вам все расскажу… Федосеев подозрительно взглянул на самоуверенного господина и спросил: – А вы, сударь, кто таков? Петр Иванович представился: – Я Миронов, родственник Яков Платоныча Штольмана. Прошу вас, а то уйдет… - и потянул городового вниз по лестнице. Унтер еще раз осмотрел коридор и пожал плечами - наверняка столичный начальник прошел на первый этаж, пока он, Федосеев, чертыхаясь, ловил на лестнице так некстати отвалившийся каблук. … Очнувшись, Яков открыл глаза. Он стоял в углу темного помещения рядом с высокими окнами. Над ухом глухо пульсировала боль. Яков потянулся рукой к виску и обнаружил, что руки его связаны. Тут же он с облегчением увидел сбоку от себя Анну. Побледневшая, испуганная, Анна была крепко привязана к стулу и смогла лишь повернуть к мужу голову. Потерявшими цвет губами Анна беззвучно прошептала «Прости…» Яков подергал далеко заведенными за спину руками. Запястья его плотно, надежно прижимались к чему-то холодному и шершавому, а пальцы касались гладкой стены. Вывернув голову, Яков увидел за спиной неподъемную железную конструкцию с полками и тяжелыми вертикальными перекладинами, за дальнюю из которых и была прикручена лохматая веревка. - Анна Викторовна, вы в порядке? – нарушил тяжелую тишину Штольман. Анна потерянно прошептала: - Да, Яков Платонович. Я пришла сюда вас искать, и вот… Мелодичный голос княгини прервал их. - Как некстати, господин Штольман, заехали вы навестить свою… подружку? Или уже любовницу? Впрочем, это неважно. Мозельская взглянула в глаза Штольману. - Как вы думаете, могу я положиться на ваше слово дворянина, что все, здесь произошедшее, останется между нами? Набрав в легкие воздух, Яков изо всей силы прокричал: - Миронов! Сюда! Слуга у двери ухмыльнулся, а княгиня, поморщившись, картинно потерла уши. - Не старайтесь, любезный Яков Платонович, стены не пропускают звук. Что вы мне ответите? Штольман молчал. Если помощников не дозовешься, то и выставлять свою причастность к полиции не имеет смысла. До револьвера не дотянуться, да и кстати, где он? Поигрывая вытащенным у барина оружием, слуга у стены щелкнул барабаном. - Фрол, прекрати! – княгиня привычно взялась за револьвер и отобрала его у слуги. – Что за глупости… Пальцами связанных рук Штольман нащупал на перекладине острые железные заусенцы. Анна повернулась к Якову и хотела что-то сказать, но он покачал головой и движением глаз велел жене смотреть в центр комнаты. Мозельская обернулась к пленникам. - Зачем вам оружие, господин Штольман? Впрочем, и это неважно, оно вам уже не пригодится. Отбросив светский тон, Диана Сергеевна подошла ближе к связанной Анне. - Вынуждена отозвать свое предложение, милочка. Зря вы сразу не согласились. Жалко терять вас, при таких-то способностях, но, видно, не судьба. А ваш симпатичный избранник пострадает лишь из-за того, что оказался не в том месте и не в то время… Княгиня положила руку на плечо девушки. Пытаясь убрать плечо, Анна только сильнее натянула веревки. – Что вы собираетесь делать, госпожа Мозельская? - Ох, Анна Викторовна, что-то вы поздно любопытство проявляете, - хозяйка особняка снисходительно взглянула на свою жертву. Штольман незаметно ерзал запястьями по острому краю. Веревка ослабевала крайне медленно, приходилось умерять усилия, чтобы не двигать плечами. - Ничего особенного с вами не произойдет. Потеряете память, очнетесь где-нибудь под Казанью. А вы, господин Штольман – под Тверью. И никогда больше не встретитесь, разве что каким-то чудом попадете в одну больницу для умалишенных. Такое вот ужасное событие, горе для родственников... Княгиня наигранно вздохнула. – Фрол, пойди-ка ты в кабинет, присмотри там. А то узнаешь, чего знать тебе не положено. Слуга послушно скрылся за тяжелой дверью, которая вела на первый этаж. Дотронувшись одной рукой до груди Штольмана, а второй – до плеча Анны, княгиня сосредоточилась и глухим заунывным голосом стала произносить страшноватые слова:       Рабы моей воли, стойте, как стоите.       Послушные словам моим, сядьте, как сидите.       Хлебы ваши белые, жизнь ваша прошлая.       Помяну дух ваш чернильною кровушкой.       Как я первые шаги забыла,       Как зуб мой рос и где это было,       Так и отныне и до века       Забыли вы, что было во вас человеком.       ... Несколько минут назад Молодой Карасев, обвинив нервничающую Липатову в преступном сговоре с княгиней, топтался в кабинете и не знал, что делать дальше. Вошедший Петр Иванович разъяснил ему ситуацию на ухо, и полицейский облегченно вздохнул. – А где Яков Платонович? – поинтересовался он у городового. – Разве он не сюда пошел? – Федосеев выглянул в коридор и снова нигде не увидел начальника. – Я думал, он здесь… Карасев забеспокоился. – Господин Миронов, посторожите барышню? Пойдемте, Федосеев, нужно найти господина Штольмана. Осторожно обойдя Липатову, без умолку сыпавшую непристойностями, Петр Иванович поинтересовался у полицейских: - Господа, нет ли у вас, прошу прощения, … наручников? Я, знаете ли, не рискну с ней один на один… Федосеев с готовностью отцепил наручники от пояса и приковал визжащую арестованную к стойке тяжелого торшера с подсвечниками. Миронов подергал торшер, удовлетворенно кивнул, а затем отошел подальше и с любопытством осмотрел плод трудов своих – торчащую из потолка слуховую трубку. - Почти и незаметно, - хмыкнул он и уселся в противно скрипящее кресло, положив сверло на стол. … Городовой быстро обошел первый этаж, заглядывая в каждую залу и комнату. Гости собрания уже разошлись, слуг по дороге почти не встречалось, только полнотелая кухарка, вытирая руки о фартук, отрицательно покачала головой в ответ на расспросы. На втором этаже поиски Карасева также не увенчались успехом. Встретившись с Карасевым на лестнице, Федосеев потянул его к выходу. – Ваше благородие, давайте в сад выйдем. Я покажу, куда Яков Платонович смотрел, перед тем как в дом кинуться. … Петр Иванович потрогал корешки книг в шкафу и внезапно отпрыгнул в сторону. Секция шкафа стала медленно открываться. Из странной двери появилась голова неизвестного, при виде которой Липатова радостно взвизгнула: - Фрол! Годы, проведенные в портовых кабаках, оставили Миронову в наследство хорошую реакцию и привычку быстро соображать в опасных ситуациях. Друг Липатовой – враг. Не колеблясь, Петр Иванович щедро приложил коловоротом по высунувшейся голове. Слуга кулем рухнул на пол. Петр Иванович пощупал пульс и для верности еще раз пристукнул неизвестного по затылку тяжелым томом «Заговоры и снадобья». Оглянувшись на надежно прикованную ведьмочку, застывшую с открытым ртом, Миронов переступил через тяжелое тело и полез вверх по открывшейся перед ним узкой лестнице. … Яков не знал, как действует заклинание, но судя по тому, что княгиня не отводила пальцев от одежды своих пленников, ей требовался непосредственный контакт. По изменившемуся ритму стихотворных строк Штольман чувствовал, что заклятие приближается к финалу. Не обращая внимания на боль, Яков изо всех сил рванул веревку, чуть не вывихнув себе плечи, и наконец освободил руки. Ему было до смерти необходимо оторвать ведьму от Анны. … Полицейские вышли в сад и уставились на зеркальные окна второго этажа. Внезапно раздался оглушительный треск. Крайнее слева французское окно разлетелось на мелкие куски, из окна вылетело тяжелое тело и с отвратительным хлюпаньем шмякнулось на мягкую землю. Во втором человеке, рухнувшем рядом с первым, сыщики с ужасом распознали столичного сыскного начальника. … - Дядя, быстрее, - бледная, как мел, Анна, судорожно выдернула руки из полураспутанной веревки. Кинувшись к двери в коридор, Анна потянула ее на себя и сломя голову бросилась к выходу. Полицейские уже помогли Штольману сесть. Сипло дышащий Яков, отбивший при падении грудную клетку, недоуменно смотрел на свои окровавленные руки. - Яков! Яков! – растолкав полицейских, Анна упала на колени и схватила мужа за скользкие от крови ладони. – Яков, как ты? Штольман поднял на нее мутный от боли взгляд. – Вы, простите, кто, барышня? Из горла княгини Мозельской, так и оставшейся неподвижно лежать на газоне, торчал узкий осколок стекла.