Новгородские ведьмы

Петр Иванович Миронов занимался крайне несвойственным ему делом. Он потел. Усевшись на пол в углу предоставленной ему спальни, он пытался провертеть дыру в деревянном полу. Труднее всего давался паркет. Безуспешно повозившись над плотной дощечкой, Петр неслышно выругался, поддел паркетину ножом и отбросил в сторону. Под паркетом лежали хорошо выструганные доски, скрывавшиеся под стеной. Миронов вздохнул. Придется все-таки сверлить. - Нашел ведь Яков Платоныч столяра и плотника, - сквозь зубы ругался Петр Иванович, забыв, что вызвался помочь сам. – Вот сейчас как уроню сверло на голову княгине, все и закончится… Сверло было длинным, коловорот – неудобным, колени уже болели. Единственное, что у Петра Иванович получилось хорошо, это пробурить дыру в потолке кабинета над какой-то пыльной поверхностью. - Уф! – гордый собой Миронов глянул в образовавшийся глазок и узрел засыпанное мусором пятнышко на верхней стенке шкафа. – Негусто… Петр Иванович с трудом впихнул в отверстие слуховую трубку до половины и приник к ней ухом. Ничего. Он встал, осторожно надавил на трубку ногой. Та подалась на дюйм. Рассердившись на дурацкое устройство, Миронов ударил по нему каблуком, и взвыл от боли. Но результат был достигнут – приложив ухо к трубе, после некоторого затишья Петр угадал звук открываемой двери, затем кто-то прошел по паркету и противно заскрипело кресло. В последний день собрания спиритического клуба Миронов сказался больным. Глядя на бледное, проникнутое искренним страданием лицо обычно жизнерадостного спирита, хозяйка дома даже посочувствовала Петру Ивановичу и приказала принести в его комнату горячего морсу. С чувством выполненного долга Миронов подлил в стакан с морсом рому, отпил волшебного коктейля и поудобнее устроился у слуховой трубки. … Сойдя с экипажа и придерживая у локтя кожаную сумку, раздувшуюся от полученных в банке денег, Елена Липатова вошла в особняк княгини Мозельской. Штольман вместе с Карасевым и унтером Федосеевым расположились для наблюдения вокруг особняка. Яков показал Карасеву укрытие за мощными стволами дубов у лужайки, и оставил молодого полицейского наблюдать за парадным входом. Сам же Штольман выбрал укромное место в саду за высокими кустами, откуда прекрасно были видны французские окна в сад. Унтер был отправлен по большому кругу между наблюдающими за особняком сыщиками для обмена новостями. … - Здравствуйте, Диана Сергеевна, - вошедшая в кабинет Липатова вовсе не выглядела неотразимой красоткой, соблазнившей генерала от инфантерии. Напряжение и желание немедленно сбежать подальше от места преступления наложили на еще недавно свежее личико Липатовой печать усталости, о чем княгиня ни капли не сожалела. Все выученные ею ведьмы были… одноразовыми. Именно поэтому Мозельской постоянно требовался приток свежей крови в виде привлекательных и способных к магии юных дур, готовых за деньги пойти на недоказуемое убийство. - Вы зачем так рано пришли, Липатова? Я же вам русским языком велела – приходить вечером! – дело было закончено, и княгиня могла не церемониться с отработанным материалом. К сожалению, Новгород тоже можно было считать отработанным, пора было переезжать на новое место. Покраснев, Елена потянулась к сумке. - Я деньги получила… - Вижу. И что? - Боюсь я с ними по городу ходить, да и поезд у меня скоро, - Липатова наконец взяла себя в руки и приосанилась на стуле. - Госпожа Мозельская, я требую обратно свой договор! - Госпожа Липатова, требовать будете в суде… - княгиня осеклась. Ворвавшаяся в кабинет Анна, уже побывавшая в участке, только раскрыла рот, чтобы спросить, где Штольман. Но замерла на пороге. Раскрытая кожаная сумка с пачками денег, прозвучавшая фамилия пунцовой от напряжения барышни, слова о договоре говорили сами за себя. Анна попятилась. Успела подумать, что зря, конечно, кинулась в особняк. Зря не послушала мужа и не сидела, как привязанная, в гостинице. Но ласковый голос Дианы Сергеевны остановил Анну. - Рада вас видеть, милая, - оценив мизансцену, княгиня вздохнула. Она давно уже научилась использовать случайности в своих целях. Рано или поздно ей все равно хотелось проверить эту барышню - так почему бы не сейчас, когда карты оказались наполовину вскрыты. - Дорогая Елена, подождите меня здесь, пожалуйста, - сладким голосом пропела княгиня, угрожающе указав Липатовой на открытую сумку. Мозельская открыла незаметную дверь, замаскированную под секцию книжного шкафа, и радушно позвала за собой новую гостью: - Пройдемте, милочка. Анна не собиралась никуда проходить с мерзкой ведьмой, но из ниши кабинета, повинуясь щелчку княгини, выступил здоровенный слуга и встал за спиной Анны. … Петр Иванович, несмотря на волшебную смесь морса и рома, слышал разговоры о деньгах и договоре. Потирая руки, он уже представлял, как будет в красках докладывать о своих шпионских занятиях Штольману и племяннице. Догадаться, что в кабинет заявилась сама Анна, он не мог. … Поднявшись по узкой лестнице, ведущей из кабинета на второй этаж, Анна, подгоняемая мрачным взглядом рослого слуги, вошла в просторное помещение. - Любезная Анна Викторовна, присаживайтесь, - княгиня царственным жестом указала Анне на стул с высокой спинкой и уселась в кресло напротив. Анна осмотрелась. Комната была заполнена какими-то железными и деревянными шкафами, ларями, полочками. Рядом со стулом Анны стоял массивный стол со львиными ножками, поверхность стола занимали реторты и колбы. С омерзением Анна распознала на металлическом подносе распластанную и разделанную лягушку. Света в помещении, несмотря на огромные, в пол, окна, и разгар дня, едва хватало. Княгиня между тем продолжила: - Я вижу в вас огромные нереализованные способности, дорогуша. А ваши вчерашние успехи с этим красивым господином Штольманом даже меня впечатлили. Он буквально глаз от вас не отрывал. Поежившись, Анна представила реакцию красивого господина на свой визит сюда. Возможно, ссылкой к тете Липе она уже не отделается. – Мы могли бы прекрасно сотрудничать, - закинула первую удочку Мозельская. – Я научу вас, как привязать к себе, буквально приворожить вашего красавца, чтобы он осыпал вас драгоценностями и подарками. Княгиня внимательно следила за реакцией Анны. Еле сдерживая нервный смех, Анна ответила: – Дорогая Диана Сергеевна, я не думаю, что здесь мне потребуется помощь. Два самых драгоценных подарка от Штольмана, Дюка и растущую внутри Анны малышку, не могла оценить такая богопротивная женщина, как Мозельская. Анна расправила плечи. Княгиня была опытной ведьмой, разбирающейся в людях. Она видела в уклончивом ответе Анны внутреннее сопротивление. Но желание заполучить способную барышню в ученицы привело к тому, что Мозельская приняла это сопротивление за гордыню красавицы, не желавшей помощи в соблазнении. Марианна Малиновская не оправдала надежд, наложив заклятие подчинения на первого же смазливого встречного – княгиня подозревала, что ведьмочка влюбилась раньше, чем проверила благосостояние жертвы. Возможно, и теперь придется заняться устранением последствий ошибки. К этому аспекту своих занятий княгиня относилась философски. Красивые и вздорные бабы, с которыми приходилось работать, зачастую не желали соблюдать правила. А вот эта девушка, умудряющаяся сидеть перед княгиней так, будто это она владела особняком и целым светом, заслуживала отдельных усилий… Мозельская подобрала слова, льстящие красивым гордячкам: - Милочка, после моих уроков вы сможете повелевать, это умение достойно вашей красоты… Выбранный вами мужчина все бросит к вашим ногам. Буквально все. Даже свою жизнь. Анна побледнела. … Отвлекшись на секунду от наблюдения за выходом из залы, где еще вчера они вальсировали с Анной, Яков обвел взглядом особняк. Окна комнаты на втором этаже, расположенной ровно над танцевальной залой, также были французскими, до пола. Но выглядели они странно – будто затемненными или полузеркальными. Поморгав, Штольман всмотрелся в непрозрачные стекла, но добился лишь рези в глазах. С дальней стороны сада кто-то тихо свистнул. Яков обернулся на звук и различил на земле за яблоней унтера Федосеева, махавшего рукой. Осмотревшись кругом, Яков кивнул. Федосеев нырнул под кусты и доложил: - Ваше высокоблагородие, мы с Карасевым видели, как еще одна дама вошла в дом с той стороны. - Что за дама, Федосеев? – Яков, разведя руками ветви кустов, взглянул на особняк. - Симпатичная, - унтер почмокал губами. – Но не Перминова, ту я встречал на допросах в участке. Штольман недовольно уставился на полицейского и тот сразу понял вопрос. - Как выглядит? … Ну вот тут, где у женщин… - Федосеев приподнял ладонь над своим задом и изобразил что-то похожее на крышку. - Турнюр? Унтер обрадованно закивал. – Так точно, слово забыл. Серенькое такое платье, с турниром. В шляпке, тоже вроде серенькой. А, вот! Без перчаток, и палец на правой руке перевязан. Чувствуя, как в жилах холодеет кровь, Яков раздельно спросил: - Палец какой, Федосеев? - Э-э-э, - вспоминая, унтер смотрел на свою ладонь. – Безымянный, ваше высокоблагородие! Штольман рванул с шеи иконку святого Иакова и заново всмотрелся в широкие стекла, отражавшие свет. Какого дьявола его жену потянуло в этот вертеп? Они же договорились! Непрозрачное стекло то ли нарисовало Якову съежившуюся на стуле Анну, то ли расступилось под его яростным взглядом. Анечка, ну опять! Цензурных слов не хватало даже для мыслей. Яков обернулся к унтеру и приказал: - Бегите к Карасеву и немедленно входите в особняк. Задержите княгиню и Липатову, под любым предлогом. Я жду вас у входа.