Новгородские ведьмы

Штольман долго не мог заснуть на чересчур мягком диване. В голову лезли мысли о ледяной ванне, энергичной прогулке по набережной и тому подобных способах выплеснуть накопившееся напряжение. Наконец, встав с неудобного ложа, Яков подошел к столу, ухватил его за фигурные ножки, напружинился. Вазочка с вишнями поползла по столешнице, и Яков едва успел подхватить хрусталь в дюйме от пола. Стол, выбранный в качестве штанги, тихо поскрипывал, когда из спальни раздался негромкий вскрик. С грохотом уронив стол на место, Яков судорожно порылся в сложенных на стуле брюках, вытащил ключ, босиком бросился к двери. Обхватив себя руками, Анна сидела на постели и тяжело дышала. Штольману не требовалось слов. Укутав своим телом жену, он прижал ее голову к своей груди и покачал, как ребенка. - Что, Анечка? Плохой сон? Анна пыталась отдышаться. Сердце ее колотилось так громко, что Яков забеспокоился еще пуще. - Воды, милая? Сейчас… Он метнулся в гостиную, принес стакан воды. Капли стекали с подбородка Анны на ее ночную сорочку, и ворот уже промок. - Дядюшка… - отстранив стакан, вымолвила Анна. – Он будто за пеленой черного дыма, и сам весь черный. А люди вокруг – обычные. И ты еще… - Что я, Аня? – Яков осторожно поставил стакан на пол и крепче обнял жену. Анна задрожала. – У тебя руки в крови… … Яков еще долго бормотал успокаивающие слова, укачивая Анну в объятиях, и наконец она затихла. Он мягко опустил ее на постель, укрыл одеялом. Вдруг Анна резко вцепилась в его руку. – Яков, не уходи! Пожалуйста! – Конечно, милая. Я и не собирался, - Штольман мягко поцеловал жену. – Возьму только подушку с дивана. Засыпая в надежных руках мужа, Анна пробормотала: - Я так скучаю по нашему малышу. Вот бы повидать его сейчас… - оживившись от пришедшей в голову идеи, Анна повернулась на постели. – Яков, а ты мог бы меня … ну совсем немножко… задушить? Как ты делал, когда Дюка похитили? Я только одним глазком на него посмотрю, и сразу обратно? Штольман тяжело вздохнул. Он уже стал опасаться спиритических возможностей Анны. – Нет уж, дорогой мой дух. Тебе еще рано покидать тело. … Утром невыспавшийся Штольман долго плескал себе в лицо холодной водой, когда мягкие руки Анны обвились вокруг его талии. – Яков, ты же не сердишься на меня за вчерашнее? – Нет, Анечка, - он вытерся полотенцем и повернулся к жене. – Но не стоит тебе ехать в этот … вертеп. Что за глупости – высокородная дама, княгиня, а раскрашивает барышень, будто в бордель их набирает. Анна и спорить не стала, были вещи поважнее краски для бровей. – Не буду я намазываться. Мне обязательно нужно туда поехать, предупредить дядю. Штольман предложил: – Давай я заеду в особняк по дороге на службу. – Петр Иванович тебя не послушает, - Анна покачала головой. – Дядюшка такой же упрямый, как и я… Улыбнувшись, Яков погладил нежные щеки красавицы жены, на которых его пристрастный взгляд не находил никаких изъянов. – А ты разве упрямая? Вовсе нет. Слушаешься меня, не противоречишь, да просто в рот мне смотришь. Сокровище, а не супруга, - он сопровождал льстивые слова короткими поцелуями, и Анна засмеялась. – Яков Платонович, а вы – наглый врун. Я знаю, зачем вы мне зубы заговариваете… – Правда? - Яков вглядывался в ее голубые глаза, в которых уже не было следов ночного кошмара. – Зачем же? Анна вздохнула. – Чтобы я не ехала на прием. Яков, эта княгиня меня пугает. Мне кажется, она что-то задумала, и я очень хочу узнать, что именно. Она обещала меня посвятить в какие-то тайны, если я выполню условие. – Соблазнить видного господина? – Штольман рассердился. – Не позволю, даже в шутку. Ты знаешь, чем это заканчивается. Ей захотелось немедленно найти скалку и отдубасить твердолобого супруга. – Яков! Кого я еще могу соблазнить, кроме тебя? Ты всерьез полагаешь, что я брошусь флиртовать с каким-то… корнетом? Или даже герцогом? Яков Платонович – вы мой муж! Вам я поклялась в верности! Штольман ошеломленно поморгал короткими ресницами. – Аня, прости… Я не понял, что ты собираешься… – Собиралась! – крутанувшись на месте, Анна с гордо поднятой головой шагнула в гостиную. – Теперь придется дядюшку просить, вот он повеселится. А, нет, я же сказала, что мы родственники… – Аня, Аня, - Яков ухватил ее за плечи, повернул к себе и поцеловал в губы. – Пожалуйста, прости. Не умея долго сердиться, Анна улыбнулась. – Вы согласны, Яков Платонович, что вас соблазнит собственная жена? – Ох, милая. Тебе и пальцем шевелить не придется, - Яков, удерживая в руке ладонь жены, встал перед ней на одно колено. - Но я согласен. Анна смахнула с ресниц внезапно набежавшую влагу и отвернулась к окну. – Пожалуйста, Яков, не надо так делать на приеме. И будь осторожен сегодня, эта кровь на руках... Поднявшись, Штольман привлек засмущавшуюся жену к себе и кивнул. … – Господин статский советник, - полицмейстер Великого Новгорода встретил Штольмана у входа в участок на набережной. – Полковник Зелинский, Андрей Иванович, к вашим услугам. Полковник щелкнул каблуками. Яков пожал протянутую руку и представился. – Я вчера поработал немного в Сыскном отделении без вашего ведома, - Штольман не собирался изображать из себя высокое и неприступное начальство. – Мне сказали, ваши сыщики разбежались? Пригласив столичного гостя в свой кабинет, полковник горестно вздохнул. – Да что уж скрывать-то, не разбежались, а уволить пришлось. Одного по протекции городского главы взяли, так не справлялся, второй – лавочников покрывал… Да вы садитесь, Яков Платонович, сейчас чай будет. – Дежурный! – полицмейстер крикнул в открытую дверь. – Чай несите! – Как там, в столице, небось считают наш город древней развалиной? И меня заодно? - полковник явно надеялся на горячие возражения. Штольман вежливо улыбнулся. – Разве что немного. Я в общем-то по делу Елисеева и Красавина приехал, Андрей Иванович. – Ох, какой позор на их седые головы, Яков Платонович… Пожилые уже люди, а прогремели до самой столицы, - покачал головой полицмейстер. – Я вам вот что скажу, господин статский советник, - Зелинский нагнулся к столу, будто сообщая страшную тайну. – За пехотного генерала Елисеева обидно - ведь герой войны, отличный семьянин. Как он поддался красотке Липатовой, понять трудно, но можно, все мы не без греха. Но барон! – А что барон? – Штольману местные слухи были любопытны только в свете преступлений. – Барона Красавина настигла сама судьба! – выспренне произнес полковник и замер, ожидая дальнейших вопросов. Яков лишь потер подбородок. Полицмейстер, осознав, что выпытывать у него подробности столичный чиновник не станет, продолжил: – Барон тут немало барышень охмурил, с ним даже папаша один разгневанный стреляться хотел. Но у Красавина - стрелковый полк за спиной, награды на соревнованиях… Испугался папаша, получил откупные и уехал с семьей из Новгорода. – Тогда почему же вдова бросилась писать в Петербург? – Известно почему, Яков Платонович. Наследство то огромное, а отошло не законной, хоть и нелюбимой баронессе, а залетной птичке Перминовой. Штольман понял, что теряет время, и встал со стула. – Андрей Иванович, где нам с вами найти новых сыщиков? Молодые люди с хорошим образованием есть, кто не служит еще? Или кого переманить можно? – Да, да, вы совершенно правы, господин статский советник. Есть у меня юноша на примете, и еще поручик просился в полицию, как раз сегодня хотел их пригласить. Вот вы с ними и поговорите, - полицмейстер вежливо проводил Штольмана к выходу из кабинета. … Анна топнула ногой. – Дядя, ну как ты можешь мне не верить! Я говорю, что тебе угрожает проклятие, а ты только смеешься! – Аннет, - Петр Иванович не мог сосредоточиться на словах племянницы. – Ну какие проклятия, кому я нужен? Разве что Марианночке… Миронов прикрыл глаза, и перед его внутренним зрением предстала пленившая его красавица Марианна. – Вот возвращаюсь я в Петербург с молодой женой… Ах, что за картина… Марианна Миронова… Сердито помахав ридикюлем, Анна отвернулась от дяди. Нередкая для Петра Ивановича болезнь – внезапная влюбленность – поразила его в самое сердце, и сейчас дядюшка просто не слышал Анну. Правда, жениться в предыдущие приступы Петр не собирался, так что нынешнюю болезнь можно было считать крайне опасной. – Все, дядюшка, я оставляю свои попытки достучаться до тебя. Ты взрослый человек, и не мне тебя учить. Миронов блаженно покивал. – Какие верные слова, Аннет, все-таки Штольман хорошо на тебя влияет. Пора и мне остепениться… … После перерыва планировалось выступление самого Петра Ивановича, и члены клуба заинтересованно ждали. Петр Иванович не подвел – влюбленность придавала его словам возвышенность, глаза его сияли, голос переливался. Правда, смысла в его речах было мало, но занудство предыдущего оратора – Ираиды Петровны, повергло гостей в такую скуку, что они бы и сказку о царе Салтане с удовольствием выслушали. Поникшая Ираида села на стул у дальней стены. Вопросов по ее выступлению никто не задавал, хотя речь задолго готовилась еще в Твери. Наверное, слишком тоскливо получилось, самокритично призналась себе спиритка. Вот всегда я так, умничаю, а на собеседника не смотрю – вовсе расстроилась Ираида, и зашмыгала носом, сердясь на собственную никчемность. – Дорогая Ираида Петровна, - тихо окликнула ее Анна, которая не собиралась прислушиваться к пламенному бреду дядюшки. – Мне очень понравилось, как вы говорили о спящем сознании. Простите, что я вышла в конце… – Вы серьезно, Анна Викторовна? – спиритка подняла голову и оживилась. – Хотите, я вам практические приемы покажу? Ой, извините, может в перерыве? Анна улыбнулась. – Давайте прямо сейчас, я эту речь Петра Ивановича уже слышала. Кстати, вы сегодня прекрасно выглядите. Встав со стула, Ираида Петровна выпрямилась и сразу почувствовала себя лучше. – Благодарю вас, Анна Викторовна. Вчерашние советы от нашей хозяйки были волшебными, не правда ли? Дамы вышли из особняка и выбрали для упражнений ближайшую лужайку. Предусмотрительная Ираида расстелила на траве под раскидистым дубом платок, пригласила Анну сесть и с энтузиазмом начала показывать свои умения. … Прием у княгини Мозельской только начался, а московская красавица Альбина Завадская уже покорила всех гостей мужского пола. Завсегдатаи спиритического клуба были очарованы Завадской с первой же встречи, а теперь вокруг юной спиритки увивались еще и господа, приглашенные на прием. – Милая Альбина, принести вам пунш? – Альбиночка, душа моя, вам, наверное, жарко? Давайте выйдем на лужайку… – Дорогая, позвольте упасть к вашим ногам! У этих прекрасных ножек я готов провести всю жизнь! Анну уже подташнивало от этих песен разгоряченных маралов. Петр Иванович удалился с Марианной на прогулку вокруг особняка, Ираида Петровна на прием не осталась, стесняясь единственного темного платья, и Анна в одиночестве устроилась у окна. Вот только вязание достать, и я буду похожа на старую бабку, грустно подумала Анна. Она не сомневалась, что ее умный муж раздобудет приглашение, но Штольмана все не было. В дверях залы появился новый гость, и Анна забыла про вязание. Яков сменил привычный рабочий пиджак на светлый летний сюртук, повязал голубой галстук и был неотразимо привлекателен. Тут же стало очевидно, что неотразимым Штольмана считает не только Анна. Альбиночка, будто ей было мало ухажеров, внимательно оглядела вошедшего, и крылья ее тонкого носа раздулись, словно почуяв дичь. Ловко выскользнув из круга почитателей, Завадская плавным шагом прошлась по зале, склоняясь то к одному потерявшему надежду, то к другому. Всем встречающимся по дороге мужчинам Альбина что-то ласково шептала, и те провожали ее взглядом. С вежливой улыбкой Штольман осмотрел залу и нашел свою Анну. Не показывая виду, что они знакомы, Яков перевел взгляд на ближайших к нему гостей. Рядом будто случайно оказалась Завадская. Анна, не решаясь покинуть убежище у окна, заметила, что Альбина расправила плечи, выгодно показывая декольте, облизнула губы. У Анны сжалось сердце. Яков не был ветреником, но такая красавица, не знающая отказа… На секунду Анна подумала, что княгиня объявила какое-то соревнование между барышнями - кто лучше покажет искусство соблазнения, тот и выиграет неизвестный приз. Яков бесспорно был самым красивым мужчиной на приеме, но она-то, Анна, не была первой красоткой… Опустив глаза, Анна решила больше не смотреть в зал. Она отказывается участвовать в идиотском соревновании. В конце концов, она замужем, у нее прекрасный сын. Доводы разума испарялись в жарком летнем воздухе, а нежные переливы смеющейся Завадской резали ухо. Обострившимся слухом Анна уловила чарующий голос соперницы: - Любезный господин Штольман, вы позволите показать вам особняк? Тихо охнув от неожиданной боли, Анна раскрыла сжатую ладонь. Острый ноготь сдвинул повязку на безымянном пальце, и бинт уже окрасился красным. Чуть не плача, Анна схватила ридикюль и направилась в туалетную комнату. Зубами завязав на свежем бинте бантик, Анна взглянула на себя в зеркало дамской комнаты и опомнилась. Что через двадцать лет скажет дочери вот эта женщина с потухшими глазами? Что она уступила мужа первой же заезжей вертихвостке? Что сдалась без борьбы? Нет уж, дорогая Альбиночка, не зарьтесь на чужое. А княгиня с ее призами пусть идет к чёрту - своего Штольмана Анна никому не отдаст!