Новгородские ведьмы

Выяснив детали двух неожиданных смертей, Штольман отложил изученные до корки папки. Все это было более чем загадочным. Барон Красавин умер в бане. Отправился, по известной семье привычке, в субботний вечер попариться, и уже не вышел. Слуга клялся, что дверь всегда открывалась гладко, а тут вдруг заклинила – и барон, и так не отличавшийся идеальным здоровьем, был найден на пороге с покрасневшим донельзя лицом и ободранными плечами. Это он в последней попытке спастись от одуряющей жары пытался вылезти в узкое оконце. Рыдавшего от горя слугу тщательно допросили, но придраться было не к чему. Баня стояла на отшибе поместья, и служитель, изредка подносивший дрова, никого не заметил. По оглашённому через три дня завещанию слуге досталась незаношенная хозяйская одежда - проку в таком сентиментальном наследстве было с гулькин нос. Интерес вызывала любовница барона, некая Ирина Перминова, которой согласно завещанию отошло поместье и изрядное состояние. Но в день смерти Красавина барышню видели в соседнем городке, и незаметно припереть дверь парилки она никак не могла. Штольман подошел к окну, потянулся. Долгий летний вечер медленно угасал. Заходящие лучи солнца косо падали на широкую гладь реки сквозь пролеты Софийской звонницы. Машинально сжав в ладони иконку святого Иакова – свое волшебное зеркальце, Яков всмотрелся в проступающую на стекле картинку. Его Анна выглядела странно. Брови и губы ее были чересчур яркими, глаза горели неестественным блеском. Яков не разбирался в женских хитростях с помадами и пудрами, но жена его была похожа на… девушку из высококлассного борделя. - Дежурный! – рык статского советника достиг дальней комнатки, где унтер Федосеев только открыл рот над вечерней трапезой. Унтер щелкнул зубами, промахнувшись мимо пирожка. Дотошный столичный начальник сегодня уже попортил ему крови – доложите про это, доложите про то, откройте кабинеты… Их сонный участок на набережной Волхова еще не знал такой суеты, наведенной одним человеком, поэтому дежурный предпочел поторопиться. … По дороге в гостиницу Петр Иванович, причмокивая, обдумывал подходы к поразившей его воображение Марианне. - Аннет, ты не будешь возражать, если я остановлюсь в особняке? Анна удивилась. – Как это, дядюшка? Ты ведь уже снял нам номер в гостинице… - В том то и дело, дорогая. Видишь ли, номеров не хватает, все эти заседания и собрания, как по заказу, случились в одно время, - Миронов тяжело вздохнул. – Поэтому я жертвую собой и выезжаю. А то куда Штольмана твоего поселят, на раскладушечку? Боюсь, это он меня на раскладушечку выпнет, а я уже старый больной человек... Улыбаясь, племянница переспросила: - А разве в особняке сдаются комнаты? - Не то чтобы сдаются… Мне, как давнему члену спиритического общества, пользующемуся заслуженной… И не надо смеяться, Аннет, это невежливо, - покосился Миронов на прыснувшую в ладонь Анну: - ... известностью, княгиня Мозельская лично предложила остановиться в особняке. - А некая Марианна не имеет отношения к этой твоей готовности пожертвовать собой? Петр поднес пальцы к губам и восторженно поцеловал их. – Нимфа! Я знал, Аннет, что я ее встречу, знал! Перед гостиницей внимание Анны привлекла бабуля, еще не распродавшая сезонный товар. – А вот кому вишенок сладких, спелых, налитых! Берите, барыня, угостите сердешного друга, будет ваш навеки, а дочка станет красавицей! Анна улыбнулась приметливой бабке. Сердечный друг последнее время напоминал ей бомбу с неизвестным механизмом. Может, поспокойнее станет, если сладким угостить… … Яков не стал в сумерках искать княжеский особняк, да и поздно уже было, десятый час. По словам Петра Миронова собрание должно было закончиться в девять. Подъехав к гостинице «Старый Посад» на Великой, Штольман отпустил пролетку и осведомился у портье о господине Миронове - гость еще не возвращался. Яков устроился в продавленном кресле тесного фойе и приготовился к ожиданию. Вошедший в отель Петр Иванович не заметил родственника, но Анна затылком почувствовала неладное. Из кресла в темном углу фойе на нее сумрачно взирал муж. Втроем они поднялись в номер, где Миронов выловил свой саквояж из кучки багажа и был таков. Анна тут же потянулась к губам мужа, но тот отступил к окну. Пожав плечами, Анна взялась за фунтик с ягодами. Точно требуется сладкое. - Яков, что-то случилось? – выложив пурпурные вишни в вазочку, Анна залюбовалась натюрмортом. – Хочешь вишенку? Штольман поманил жену за собой, зашел в ванную комнату. Дождался Анну и поставил ее перед собой лицом к зеркалу. - Анна Викторовна, это вот что такое? – он мазнул пальцами по ее брови и губам. Стащив с жены пелерину, он провел ладонью по груди над корсажем. Глубоко вздохнул и приказал себе не отвлекаться. - Вот это? - он показал измазанные в розовом, белом и черном пальцы. Анна ощутила за спиной горячее и напряженное тело Якова, и желание прикоснуться к нему стало непреодолимым. Выбрав розовый палец, Анна ухватила его губами, втянула в рот и пососала, слизывая свой блеск для губ, одновременно ерзая по бедрам мужа попкой. Неслышно простонав что-то непечатное, Яков одним плавным движением выставил жену за дверь и открыл в дýше холодную воду. … Немного успокоившийся Яков кормил ее в гостиной вишнями. - Бери, милая… Вот так… Анечка, ну зачем тебе эта краска, - он все еще негодовал, вспоминая непристойный вид жены. Анна облизнулась, наполовину вобрала в рот следующую вишенку. Встав на диване на коленки, она прикоснулась прохладной спелой ягодой к губам мужа. Штольман укоризненно вздохнул, но вишню взял. Сжалившись, Анна стала чинно поедать лакомство. – Яков, разве я не красивее стала с той пудрой и блеском? У меня вот тут, - она дотронулась до скул, - все разгладилось, будто в шестнадцать лет… Муж покачал головой. – Кокетка ты моя. Ты для меня безо всяких блесток – лучше всех на свете. - Бабулька что вишни продала, сказала, наша дочка будет красавицей... - поделилась Анна. - Да я и без нее знаю, что девочка... Она потерла плоский еще живот и встретила широкую улыбку Якова. Вздрогнув, Анна вцепилась в руку мужа за руку. – Ой! - Что? Болит? – встревожился Штольман, но тут же понял, в чем дело. - Поцеловать? – он потянулся к ее губам. Некоторое время назад Яков обнаружил, что его поцелуи отвлекают Анну от духов. Анна на секунду перевела благодарный взгляд на своего защитника: – Ннет, Яков, подожди… - и уставилась на пустой стул у окна. Полноватый дух в генеральских погонах растерянно смотрел на нее, не решаясь сесть. Его прямая спина, иконостас медалей на мундире и начальственные морщины производили жалкое впечатление – когда-то орлиный взгляд генерала сейчас был подавленным. – Видите меня, да, барышня? О, я рад, а то хочу все пожаловаться в высшие инстанции, да никто не слушает… - генерал все-таки уселся и тут же будто съежился, потерял выправку. - Простите, барышня, не представился – генерал Елисеев, от инфантерии, - пожилой мужчина потер шею над впившимся в старческую кожу воротничком. Заметив развороченный след от выстрела на подбородке генерала, Анна прижалась к мужу, который уже крепко обнимал ее. - Уважаемый генерал, вас кто-то убил? – Анна все реже и реже откликалась на просьбы духов об отмщении, но старого вояку было жалко. - Нет, это я дурак, сам ружьё на охоте неудачно поднял… - Елисеев еще раз потер шею. – Жену я подвел, это да, и дочек на выданье. - Понимаете, барышня, мне семьдесят скоро… должно было исполниться, а вот седина в голову ударила, ну я и завещал состояние и имущество прохиндейке. Сам не знаю, как дал себя уговорить, - он недоуменно развел руками. – Боевой генерал, всю русско-турецкую компанию прошел, а на тебе… Анна тоже растерялась. – Генерал, а что же вы хотите? Как вам помочь? Елисеев встал со стула и выпрямился. – Если бы вы могли остановить эту женщину... Она – зло, и будет еще творить зло. Я боевой офицер, и не имею привычки заряжать ружье задолго до появления зверя. Мне кажется, что и выстрел на охоте она подстроила… … Штольман задумчиво постучал пальцами по подлокотнику. - Очень странно, Аня. В деле генерала так и указано – смерть по неосторожности. Приятель по охоте был далеко, лишних людей в лесу егеря не видали. Как можно подстроить, чтобы боевой генерал нечаянно нажал на курок, не понимаю… - А эта прохиндейка, Липатова? Она где была во время охоты? – Анна, проникшись бедой генерала, искренне хотела помочь. Яков мысленно перелистал страницы дела. – Гостила у какой-то знатной родственницы в Новой Деревне. - Яков! – Анна в ажитации подавилась вишней, и Штольману пришлось долго хлопать жену по спине. - Анечка, хватит, - он отобрал у жены вазочку с ягодами. – Ты ведь кажется мне их купила? - Яков, на Новой Деревне находится поместье княгини Мозельской! От этой Дианы Сергеевны у меня волосы на голове шевелятся – такая добрая, щедрая, а глаза как у … - Анна поискала сравнение. – Как у твоей Нины Аркадьевны, когда она меня якобы комплиментами одаривает! Штольман мысленно улыбнулся. Давно уже не было причин ревновать его к Нежинской, но Анна нет-нет, да и подпускала шпильку в адрес фрейлины. - Хорошо, милая. Завтра я проверю Липатову еще раз. - Ой нет, Яков, неправильно я сказала... То Новая Мельница, не Новая Деревня, - Анна огорченно подумала, что почему-то пристрастна к княгине. Вспомнив о своем задании, Анна внимательно посмотрела на мужа. Яков уже расслабленно лежал на диване, тяжелой рукой обвив ее талию. - Кстати, Яков Платонович, - Анна на всякий случай встала и отошла к столу. – Мне очень нужно завтра на приеме у Мозельской соблазнить видного мужчину. Уняв внезапный приступ кашля, Штольман медленно спустил ноги с дивана. Анна отодвинулась к окну. Вишни не помогли. Может, крендельков с сахаром купить? Яков выдавил скрипучим голосом: - Анечка, ты умылась? Не голодна? Покивав и помотав головой одновременно, Анна хотела уже заверить мужа, что соблазнять его она будет, конечно же, понарошку, напоказ. Но не успела. Штольман неуловимо быстрым движением поймал ее у окна, поднял на руки и отнес в спальню. Проверил, что окно третьего этажа не выходит на какую-нибудь крышу. Запер за собой дверь, сунул ключ в карман, удовлетворенно вздохнул. Громко произнес: - Очень жаль, Анна Викторовна, что вы не посетите все заседания спиритического клуба. - Надо беречь нервы, - подумал он про себя. – А то и до рождения дочки не доживу.