Земля-обратно

— Объяснись, — велит Прю. Иногда он бывает до странного похож на особу королевской крови. Их, в общем-то, почти нигде не осталось, а где остались, там называются совсем иначе, но Лис помнит это понятие. Мама дала Лису достаточно хорошее образование. Так вот, иногда Прю выглядит действительно царственно. Когда злится, в основном. Величия полные штаны просто. В такие моменты голос его неприятен и тверд настолько, что им можно колоть орехи. Рубить головы. Выносить мозг — физически, не морально. Что там еще можно делать твердыми предметами и совершенно противоестественно делать голосами? Вот, все это Прю отлично умеет. Лис ненавидит, когда Прю разговаривает с ним таким голосом. Собственно, раньше Прю себе такого не позволял, так что Лису это только наблюдать доводилось. Но теперь он точно знает: не любит он такое обращение, ой не любит! Уши от такого сами прижимаются к голове, и хочется то ли оскалиться, то ли убежать. Будь он чуть менее сыном своего отца, ему бы, возможно, еще захотелось рычать или полезть в драку, но у генмодов с агрессией сложные отношения. Она у них, как бы сказать, декоративная. Чтобы ни в коем случае не навредить всерьез владельцу. Истерики, пассивная агрессия и испуг — сколько угодно. Кулаками размахивать — нет. Лис не генмод, и кулаками размахивать ему доводилось (поскольку в детстве это было самым эффективным доказательством того, что он никакое не "искусственно созданное существо"). И он это даже немножко умеет, после такой-то практики. Но не любит. И именно поэтому делает это несколько чаще, чем следовало бы. Через "не хочу". Но сейчас, по идее, можно просто поговорить. — По какому поводу я должен объясняться? — миролюбиво и слегка небрежно спрашивает он, хотя все его враз обострившиеся чувства хором орут "конфликт, конфликт, сейчас будет конфликт!". — Ты писал Розе, — говорит Прю. Утвердительно говорит, надо заметить, а вовсе не спрашивает. Вот оно как. — И что? — говорит Лис, потому как не видит поводов ни для того, чтобы оправдываться, ни для того, чтобы врать. Хотя есть один момент, который ему очень не нравится. — И чью же почту ты вскрыл, чтобы это узнать? Мою или Розы? — Роза ходила проверять почту с моего фона, — говорит Прю. — Так что ничего я не вскрывал. Твое письмо у нее во входящих. — Не вскрывал, конечно. Просто вот в голову пришло сходить и проверить почту наивного растения, которое забывает выйти из своего аккаунта, — желание показать клыки почему-то становится сильнее. — Лис, ты стрелки не переводи, ладно? Мы сейчас не обсуждаем, насколько этично я поступил. Мы обсуждаем, какого черты ты пишешь Розе! — Нет, Прю, это ты обсуждаешь, какого черта я пишу Розе. А я обсуждаю ситуацию, так сказать, комплексно. И знаешь, что я хочу сказать? Прю, ты дебил. — На этот раз почему? — все еще совершенно ледяным тоном говорит Прю, но обострившиеся чувства Лиса говорят: "конфликт отменяется, почти наверняка". — Потому что своим эффектным наездом ты расписываешься в том, что письма ты не читал, иначе знал бы, какого же это черта все-таки я вдруг взял и написал Розе, — Лис горд тем, что довольно быстро это сообразил. — И знаешь что, Прю, ты либо уж иди до конца, если взялся расследовать и разнюхивать, либо не берись за это вообще. А то смешно выглядит: почитать он постеснялся, поэтому пришел ко мне требовать, чтобы я сам все рассказал. — Ты не понимаешь, — вздыхает Прю. — Я совершенно не хочу за ней следить, но... я за нее отвечаю, ты можешь себе представить, что это такое? — Могу, могу. Круто. Это почему же ты за нее отвечаешь? — Ну, это ведь я ее подобрал, устроил, адаптировал. Из-за меня ее нынешняя жизнь — такая, какая есть, а не какая-нибудь другая. Значит, мне и следить за тем, чтобы она в этой жизни не наломала дров. — Переписываясь со мной?.. Ладно, это потом. Ты лучше вот чего скажи. Доколе ты собираешься за нее отвечать-то? Даже детки несмышленые рано или поздно сепарируются от родителей, а ты Розе, вообще-то, не родитель совсем. — Не родитель, — кивает Прю. — Это совсем другое. Поэтому и просто так отделиться друг от друга у нас не получится. Мы в ответе за тех, кого приручили. Нет, ну Лис, вообще-то, и сам рассматривал Розу скорее уж как домашнего питомца Прю, чем как что-либо еще, но все-таки, ради блага самого Прю, согласиться с такой постановкой вопроса он не может никак. — Чего-чего?! — "Мы в ответе за тех, кого приручили". Ты мне как-то раз сам это сказал. Еще давно. — Да знаю, знаю, — морщится Лис. — Это один земной классик. Помню, было дело, цитировал. Потому что молодой был и глупый. Но я с тех пор поумнел, а вот ты, кажется, нет. — И что же во мне такого глупого? — А то! Прежде, чем брать какую-то фразу в качестве руководства к действию, неплохо бы проверить, каким человеком был тот, кто ее сказал. Ты не поверишь, но литературный талант еще не означает, что человек хорошо разбирается в жизни. Я предпочту что-нибудь куда более косноязычное, но сказанное человеком, который прожил долгую жизнь в мире и согласии с родными и друзьями, был счастлив с любимыми и не совершал совсем уж вопиющих подлостей. — А этот твой классик, значит?.. — А понятия не имею, — нагло врет Лис. — Но ты бы проверил, прежде чем припадать к первому попавшемуся литературному источнику. И вообще, сам подумай: что, например, делать, если ты с прирученным расходишься во мнениях о том, кто кого приручил и было ли это вообще? Например, приходит к тебе кто-нибудь и говорит: ты, мол, всегда был со мной приветлив и добр, и тем самым приручил меня навсегда, жить без тебя не могу и не собираюсь, расхлебывай это как знаешь. Ты действительно должен нести за это ответственность? Или вот наоборот: ты думаешь, что приручил кого-то, поскольку помогал, опекал и так далее. А человеку вообще эти твои старания до фонаря, ты исчез с горизонта, он отряхнулся и дальше пошел, и совсем не считает, что ты его приручил. Ты действительно должен нести за него ответственность? И как ты думаешь, что Роза скажет, если ты ее спросишь, приручил ли ты ее? — Она без меня пропадет, — уверенно говорит Прю, но от Лиса, конечно, не ускользает тот факт, что на вопрос-то от не ответил. Ни на один из серии вопросов. — Ну, не пропала же до сих пор, — пожимает плечами он. — И, извини, конечно, она вполне может найти себе какого-нибудь другого дрессировщика-приручателя. Пусть вот он за нее отвечает. Чего ты-то всю жизнь должен отдуваться? — Я поощрял ее отношение ко мне, — не менее уверенно говорит Прю. — Потому что был влюблен, разве нет? — Ну да, был. — Но это в прошлом. Или нет? — Я... так все-таки, Лис, о чем ты писал Розе? Ну вот, на второй круг пошел. И что вот с ним делать? Вообще-то, Лис и сам намеревался рассказать Прю. Как-нибудь. Когда-нибудь. Но не любит он, когда так подробно расспрашивают... — Вообще-то, это мое дело. — Меня оно тоже касается. — Да каким же это боком? Ладно, допустим, ты отвечаешь за Розу. Ты считаешь, я для нее неподходящий круг общения? — Нет, но... — Или ты просто хочешь ее контролировать, просто так, без всякой пользы делу? — Не пиши ей больше, — говорит Прю и меняет тему. Не пиши, ага, сейчас. Лис, вообще-то, и не собирался больше этого делать, но теперь ему прямо даже хочется. Послушание — это тоже характерная черта генмодов. Лис старательно ее в себе искореняет.