Когда теряет равновесие твоё сознание усталое, когда ступеньки этой лестницы уходят из-под ног, как палуба, когда плюёт на человечество твоё ночное одиночество, — ты можешь размышлять о вечности и сомневаться в непорочности… Одиночество. И. Бродский
Когда Кристина уходит с Раулем и оставляет Эрика один на один со своими мыслями и бесконечными заморочками, самые элементарные вещи для фантома становятся непосильным трудом. На деле проблема уходит куда глубже — то глубокие воды, в которые Призраку так невыносимо погружаться, а вследствие и терпеть собственные навязчивые мысли. Единственным, кто готов выслушать его, остается Дарога. Он, конечно, не эксперт в таких вопросах, но дать совет и выслушать он может всегда. Впрочем, как и сейчас. Эрик сидит в кресле и печально глядит перед собой. Его трясет от всего, а особенно от мадемуазель Даэ. Дарога даже и подумать не мог, что его знакомый так бурно среагирует на события прошедшей недели. Фантом будто не слышит, что говорит ему перс. Мыслями он где-то далеко, а потому отказывается что-либо воспринимать. Дарога окидывает задумчивым взглядом Эрика. Его всерьез напрягает излишняя бледность призрака. Эрик никогда не был загорелым, но теперь его мертвенно-белая кожа всерьез беспокоит перса. Дарога внимательно вглядывается в лицо знакомого — Эрик начинает закипать, как только замечает этот пристальный взгляд. Он резко взмахивает руками вверх и было поднимается, чтобы уйти, но дарога вовремя тормозит буйный порыв. — Успокойся, — перс хватает фантома за плечи и быстро усаживает обратно в кресло. — Успокоиться? Ты говоришь мне успокоиться?! Как мне это сделать, если ты так смотришь на меня? Я же ведь просил тебя… Я просил не смотреть на меня! — не унимается призрак, взбешённый излишним вниманием перса. — Ты чересчур бледен, мой друг, — иронично замечает дарога, — Ты видел, что с тобой творится? Ты бледнее самой смерти… Что с тобой? — Со мной всё в порядке, — лжет непоколебимо Эрик и устремляет свой взгляд в сторону открытого окна. В комнате воцаряется тишина и фантом начинает нервничать. — И какая тебе вообще разница, что со мной? — Я очень обеспокоен твоим болезненным видом. Не забывай, я твой друг. — Друг? — усмехается призрак. — У Эрика нет друзей. Эрик обречён на одиночество. Пора уже запомнить, — фантом так холодно произносит эти слова, что кровь в стынет в жилах перса, — и не мог бы ты убрать свои руки с моих плеч… Мужчина выходит из оцепенения. Он действительно всё это время держал призрака за плечи. Как только дарога убирает руки, Эрик поднимается с кресла и отходит к окну. Пока его тяжёлый взгляд оглядывает улицу, кажется, время замирает. Дарога желает что-то сказать, но тут тишину нарушает вошедший слуга Дариус, который ещё с утра покинул дом, отлучившись в город по поручению хозяина. Он передает персу несколько писем. По лицу слуги видно, что он чем-то обрадован, но в то же время обеспокоен. Перс не задумываясь откидывает на стол все конверты, кроме одного, самого неприметного. — Господин, — обращается Дариус, — мадам Ирвинг… Она, кажется, ответила на ваше письмо! Я надеюсь, что она в скором времени прибудет в Париж. — Будем надеяться на хорошие вести, — отвечает надир, вкладывая конверт во внутренний карман пиджака. Эрик моментально преодолевает расстояние от окна до перса. Его явно интересует конверт и происходящий между персом и слугой диалог. Взяв в руки конверт, призрак тщательно оглядывает его, а после выносит свой вердикт. — Я думаю, что это письмо было отправлено несколько недель назад. Замечательная бумага… Да и чернила тоже. Хм, дарога, я чего-то не знаю? — резко Эрик сменяет своё меланхоличное настроение на более дружелюбное. — Я и сам не знаю, как тебе это объяснить. Впрочем, я тебе не скажу ничего, пока ты мне не объяснишь своё состояние, — использует перс приём фантома. — Что, прости? — Эрик едва не зеленеет от наглости дароги. Лицо фантома вдруг искажается болью и он не спеша опускается в кресло. В эту немую сцену замешательства внезапно вмешивается Дариус. — Господин, я так понимаю, для мадам Ирвинг будет работа? — Безусловно, — вкрадчиво отвечает перс, — Ты можешь идти. — Конечно! — отвечает Дариус и скрывается за дверью. Между мужчинами повисает молчание. Дарога немного осуждающие глядит на Эрика и присаживается в кресло напротив. — Ну, и что нам делать? — нарушает тишину перс. — Я так понимаю, ты совсем растратил свои нервы? — Возможно… — туманно отвечает фантом. — Мне кажется, что у тебя жар, поэтому я могу тебе предложить остаться у меня и дождаться мою знакомую — она должна помочь. Эрик обращает внимание на последние слова и резко встает с кресла. Он явно против этой затеи. Он и так уже натерпелся всякого от женщин, а тут ещё одна… — Нет! Ни в коем случае! — Неужели ты не доверяешь моим связям? — спрашивает разочарованно дарога. — Ты решил надо мной поиздеваться?! Хорошо. Я оценил твой юмор, — саркастично отвечает фантом, — Ты можешь дальше шутки шутить, вот только я тут больше не задержусь. — Эрик, стой! Подожди. Ты опять меня не понял… Я ведь тебе помочь хочу! Помочь! Понимаешь? Да, ты не красив, но ведь ты и не монстр. Я думаю, если тебя посмотрит врач, тебе станет легче. Если ты успокоишься, то я смогу тебе рассказать о мадам Ирвинг. — Ладно. Отлично. Давай, расскажи мне, — фантом отходит на несколько шагов и замирает, ожидая рассказ. — Ну, слушай. Мадам Ирвинг — моя давняя знакомая. Когда мне было трудно найти лекарства, она бескорыстно помогала мне, оказала содействие в некоторых делах. У неё тоже нелёгкое прошлое, так что я думаю, вы поладите. Эта женщина видела вещи похуже твоего странного лица. Я надеюсь, что она прибудет в Париж сегодня вечером или завтра утром. — Как замечательно, — неслышно для дароги говорит Эрик. — Пожалуйста, ты хоть ей не ври, а то она может обидеться. Имей ввиду, я очень сильно обеспокоен. Ты весь горишь. Думаю, если ты дашь себе отдохнуть, жар спадёт. Эрик ничего не отвечает, а лишь следует за дарогой в гостевую спальню. — А теперь, — говорит перс, — я должен уйти на некоторое время. Обещаю, что попытаюсь вернуться уже с мадам Ирвинг, — заканчивает он и уходит, не дожидаясь кивка фантома.***
Вечереет. Из-за осенней прохлады на некоторых окнах появляется лёгкая изморозь. Сейчас около шести часов вечера и дарога возвращается домой. Он приходит один и выглядит очень угнетёно. К этому времени Эрик уже беспокойно спит, поэтому у перса появляется возможность прочесть письмо от Ирвинг. Дарога быстро разворачивает конверт, вздыхает и принимается читать пришедшее письмо. Здравствуй, дарога! Я очень обрадована твоим письмом! Надеюсь, что скоро увижусь с тобой. Конечно, со мной всё прекрасно, если не брать во внимание события, произошедшие со мной чуть раньше. Гибель моего мужа была и останется для мне самым большим горем, но я стараюсь жить дальше. Мне очень хочется навестить тебя и остаться в Париже до самой весны. Не беспокойся, Мадлен остается в Сонной Лощине с моей матерью. Ты ведь знаешь, что она уже не маленькая девочка, верно? Ладно. Надеюсь, увижу тебя в скором времени.Твой преданный друг, Эмма Ирвинг.
***
Тёмные сумерки опускаются на Париж. На улицах зажигаются фонари и единственным человеком, пересекающим дорогу, вымощенную брусчаткой, оказывается женщина, облаченная в чёрный плащ. Её лицо выражает спокойствие. Тёмные волнистые волосы с небольшой проседью мягко колышутся на ветру. Жёлтые глаза глядят строго вперед, ища нечто важное. Очень скоро она замечает то, что ей нужно: небольшой дом со светом, горящим лишь в одном окне… В окне её друга и защитника. Женщина ускоряет шаг и уже через несколько мгновений оказывается на пороге дома. Они тихо стучит в дверь и замирает в ожидании. Очень скоро на пороге появляется дарога. Его радости нет предела. — Неужели, Эмма?! Я так долго тебя ждал! — Я тоже по тебе скучала, — женщина подходит ближе и крепко обнимает своего друга. Стоять на ветру неуютно, поэтому перс спешит пригласить Эмму в дом. Разобравшись с багажом, друзья размещаются в гостиной перед камином с чашками крепкого чая. Они очень долго обсуждают события, произошедшие с ними за все это время. Наконец, перс решается рассказать про ещё одного своего друга. — Эмма, послушай… У меня к тебе есть одна просьба. — Какая? Что-то случилось? — Ирвинг начинает нервничать. — Да. У меня есть друг и, мне кажется, он болен… Но я не знаю чем. Проблема даже не в этом. Понимаешь, он немного не такой, как все… — говорит дарога и замолкает. — Прости, я не совсем понимаю. Что с ним не так? Я могу как-то ему помочь? — Не знаю. Возможно. Его лицо… Не такое, как у тебя или меня. Оно другое, — перс пытается как можно доступнее объяснить проблему Эрика, но, кажется, что мадам Ирвинг, уже всё понимает. — Странно всё это, — шепчет женщина, — мне кажется, что я уже сталкивалась с такой проблемой. Как же это было давно, а шрам до сих пор остался… — Эмма, что ты имеешь ввиду? — Я поклялась никому об этом не рассказывать, но вижу, что придётся. Это будет долгий рассказ…Несколько лет назад
На улицах Парижа кипит жизнь. Солнце уже высоко, поэтому все лавочки и достаточно крупные магазины работают в полную силу. Среди буйства красок города выделяется женская фигура небольшого роста. Девушка одета достаточно скромно, то и дело кажется, что её большая шляпа улетит от одного порыва ветра. Платье бардового цвета немного помялось от долгой поездки. Тёмные волосы аккуратно убраны, а золотые глаза чуть жмурятся от ярких лучей солнца. Весь день Эмма Ирвинг гуляет по улицам французской столицы, изучая каждый неприметный уголок. Ближе к вечеру, она решает посетить Оперу. Её любопытство слишком велико. Она дожидается ухода всех служащих и идёт искать приключения на свою голову. Вскоре она их впрямь находит. Спускаясь по очередной лестнице, Эмма резко падает куда-то вниз, а после слышит странный звук. Наступает темнота. Резкая боль приводит её в чувства. Не каждый день она просыпается от запаха собственной крови с примесью спирта. Она открывает глаза и видит достаточно странную картину. Свечи. Полумрак. Одиноко стоящий в тени человек. От такого, конечно, можно было и испугаться, но только не сейчас. — Где я?.. — спрашивает глухо Эмма, опираясь на локти. — Это не так и важно. Главный вопрос — что вы делали в Опере так поздно? — вопрошает необычайно мягкий баритон. — Делала? Я ничего не помню, — новая вспышка боли вынуждает девушку упасть обратно на что-то мягкое. — Вам лучше оставаться в постели. — Да? Мне ли не знать. Что со мной произошло? — Вы упали и, похоже, сломали ребро, — в голосе незнакомца явно сквозит страх. — О, замечательно! Я опять попала в историю. Я так понимаю, Вы уже и моё ребро куда-то дели? — говорит девушка так быстро и спокойно, что стоящему в тени становится не по себе. — Конечно. — Хватит от меня прятаться. Выйдите на свет. Я хоть своего спасителя увижу, — девушка ждёт ещё несколько минут прежде, чем её терпение кончается, и она, как ни в чём не бывало, соскакивает с постели и буквально подлетает к стоящему в напряжении незнакомцу. — Что же Вы делаете?! — начинает выходить из себя он. — Ох, извините. Забыла представиться. Меня зовут Эмма Ирвинг, я врач. А вы? — Эрик… — говорит он первое, что приходит на ум и тут же прикрывает рот рукой. — Просто Эрик? Странно… Ладно, тогда я просто Эмма. Так будет удобнее, верно? — девушка вовсе забывается, — Хм… Я, видимо, обидела вас. Простите, я иногда такая странная, — Ирвинг отворачивается от Эрика и краснеет, — Мне очень стыдно. — Я всё ещё предлагаю Вам вернуться в постель. Вам нужен отдых, — мягкий голос отрезвляет девушку. — Да. Вы правы. Кстати, советую Вам снять маску, — девушка садится на край постели и внимательно всматривается в Эрика. — Что, простите? — выдыхает поражено мужчина. — Зачем Вам маска? Снимите её. — Я не могу этого сделать. — Почему? Вас что-то беспокоит? Я могу вам помочь, если позволите. — Чем вы мне поможете? Мне кажется, что я безнадёжен, — Эрик пытается отпираться от предложения Эммы, но у него это плохо выходит. — Ну, смотря что с вами. Я не ясновидец, но мне кажется, что я могу помочь. — Вы уверены? — Совершенно. Давайте же! Быстрее начнём, быстрее закончим. Следующие несколько дней Эмма проводит рядом с её новым другом, который оказывается очень даже неплохим собеседником, пускай и очень робким. Кажется, что её не волнует даже его необычное лицо, какого она никогда в своей практике не встречала. Конечно, прощаться совсем не хочется, но нужно возвращаться домой, в старую Англию. В тот день Эмма Ирвинг поклялась никому не рассказывать о случившемся. Она молчала очень долго, целых пятнадцать лет. Для неё это была настоящая тайна. Теперь же она посетила Париж, чтобы навестить, наконец, своего давнего друга, который, наверное, уже и позабыл её.