How would you feel

— Нат, ты здесь? Наташа? Открой дверь! Девушка слышит приглушённые звуки из коридора, на секунду собирается встать и пойти к входной двери, но ведь он сам оставил свои ключи, когда уходил в последний раз, так что пусть остаётся за пределами её квартиры, как и планировал. Слезы и истерика на протяжении получаса сильно истощили организм, да ещё и тошнота то подступала, то отступала, оставляя за собой ещё и шлейф в виде головокружения. Казалось она вот-вот умрет или покончит с собой чтобы не переживать это снова и снова. Мысленно проклиная сыворотку, Россию, ученых, которые разработали препарат, врачей, которые его вводили, ну и конечно же ситуацию, в которой все это произошло, она перестала слышать что-либо кроме своих мыслей и молитв к вселенной. Тем временем не дождавшись ответа, отчаянный Джеймс ударил железным кулаком в дверь, заставляя кожаную перчатку рваться на месте костяшек. «Черт!» — выругался он мысленно и сорвал отвратительный материал с бионической руки. — Наталья, если ты не откроешь мне дверь, то я выломаю её. Я серьезно! Но ответа все не было. Следуя своим обещаниям, Барнс слегка отошёл, чтобы усилить удар и размахнувшись врезал по замку, заставляя дверную ручку погнуться, а защелки и крепления пасть смертью храбрых, давая свободный доступ в квартиру. К счастью дверь в туалет была не заперта, поэтому через несколько секунд он уже был на полу рядом со шпионкой, которая все так же не смотрела мужчине в глаза, находясь в неком оцепенении. — Нат? — выронил он тревожно. В ответ послышалось лишь мычание или просто непонятные звуки. Поджав ноги к животу, она слегка покачивалась, глаза были красными и опухшими, но она успешно скрывала лицо, положив лоб на колени и заставляя идеальные локоны падать вокруг, создавая некий эффект палатки, где она могла чувствовать себя безопасно. Категорически ничего не понимая, Зимний мог только обнять русскую, давая ей почувствовать тепло его тела, быстрый ритм сердца и невероятную заботу, вложенную в прикосновения. Зарывшись носом в её волосах, пахнущих тропиками, он тихо шептал в ухо: «Поговори со мной. поговори. умоляю. все хорошо». — Все совсем не хорошо, — наконец процедила Романофф сквозь слезы. Это стоило ей огромных усилий. Не просто физически выдавить из себя голос, а посмотреть ему в глаза, слышать его голос, чувствовать его руки и дыхание. Она не знала как сказать ему. Она не знала как он отреагирует. Она не знала как изменит его жизнь, как он разозлиться, как он поведёт себя. — Скажи мне, Нат. Ты можешь сказать мне все что угодно. Это связано с твоей сывороткой? — Конечно же это связано с ней, — девушку охватывает лёгкий истерический смешок. — Так скажи мне. Я знал тебя с тех пор как ты была девочкой, я знал тебя в бою, я знал тебя даже в эпоху диско, нет ничего, чего я мог бы не выдержать. «Ну раз он так хочет.» — думает она. — Я беременна, — на выдохе произносит Наталья, решаясь взглянуть на Баки. Как только слова вырываются наружу, слезы опять накатывают и она прячется в в своё убежище, где может не видеть реакции Барнса. — Я не знаю. не знаю… что делать, — шепчет она себе под нос. Сильные руки перестают обнимать её, она слышит глубокий выдох паники. Зимний Солдат откидывается назад, облокачиваясь на стену, хватаясь руками за голову. Это явно совсем не то, чего он ожидал, да и жизнь его к такому точно не готовила. — От меня? — спрашивает он крайне глупый вопрос, прекрасно зная ответ, — Как? Подожди, как?! Это же невозможно физически! Мы оба бездетны. Я из-за своей сыворотки, а ты. ты тем более. — Видимо ты больше не такой уж и суперсолдат, а я говорила сходить к врачу, — она не упускает момент уколоть мужчину. — Нет, невозможно, — продолжает отрицать Баки. Шпионка быстрым движением открывает телефон с фотографией, где подробно описаны её последние анализы и кидает его Барнсу. — Так. — она собирается с мыслями, — Надо успокоиться, пока я не выблевала все свои внутренности вместе с этим. — она прикоснулась к животу, но губы не смогли произнести слово «ребенок», — А тебе не стоило ехать за мной, ты должен быть там, с невестой и гостями. Я хочу чтобы ты знал. это не твоя проблема, а моя. Так что я сама справлюсь. Эти слова быстро вывели мужчину из состояния оцепенения. — Что значит «моя проблема»? В тебе сейчас находится живое существо. И в этом существе ровно половины моей ДНК. — Это ещё не существо. Оно сейчас наверняка размером с фасоль и ничего не чувствует. Трудно было поверить, что Джеймс может иметь детей. В отличие от русской, он даже никогда не думал о этой возможности или желании. Теперь ему говорят, что у него будет ребёнок. Это говорит не просто «кто-то», а Наталья. Его Наталья, с которой их столько связывало. А теперь ещё и это… Какого это быть отцом? Какого это любить маленькое существо, которое полностью зависит от тебя? Какого воспитывать нового человека и передавать ему свой опыт? Все эти вопросы, которые никогда не возникали в его голове — нахлынули разом, задевая самую глубокие струнки души. Баки тут же представил себе, как первый раз держит на руках эту маленькую девочку или мальчика, кормит, учит держать ложку и завязывать шнурки, забирает из школы, учит драться и стоять за себя, отправляет на первое свидание и в колледж… Господи, какой же он сентиментальный «папочка». — Свадьбы не будет. Ничего не будет, — решает он. — Что?! Ты с ума сошёл? А ну, быстро поднял задницу с моего пола и пошёл жениться на женщине, которую любишь! — Нет. — Что значит нет? — уже пищащим голосом возражала Нат. — Совсем уже? Она ждёт тебя там, в этих лавандовых полях, с красивыми салфетками и ледяной скульптурой! Не давай этому недоразумению помешать твоей личной жизни. — Во-первых, это не недоразумение, во-вторых, эта фасоль уже помешала моей личной жизни, потому что теперь мне придётся делить тебя ещё с кем-то. — Не говори этого, побереги речь для алтаря, к которому ты, кстати, должен прямо сейчас ехать сломя голову. — Ты же знаешь. — Нет, нет, нет, — начала умолять Романофф, зная, какие три ужасных слова сейчас прозвучат. — Я люблю тебя. — Всё-таки сказал. — выдыхает она. — Я постараюсь быть хорошим отцом. — Я прекрасно знаю, что ты был бы отличным отцом, просто я не хочу принуждать тебя к чему-либо. Мы с фасолью справимся сами, и не нужно для этого бросать невесту и бежать покупать коляску. Барнс улыбнулся. — Понимаю, но Наташа, умоляю, дай мне последний шанс. Знаю, последние несколько лет принесли тебе горе и много боли, и надеюсь, что эта фасоль поможет понять, что я действительно хочу всего этого. Тогда печаль и злость утихнут и мы проживем по-настоящему прекрасную жизнь, которая будет ещё лучше, чем если бы я женился, а ты справлялась сама. — Фасоль? — Фасоль. — Я думала над Кристофером или Элизабет, — спокойно произнесла шпионка, почувствовав как тепло разливается по всему её телу. — Вообще-то мне уже понравилось Фасоль, давай оставим так, — смеётся Джеймс, — Подойдёт и для мальчика и для девочки. Он целует кончик её носа, подхватывает на руки, сразу же зарываясь носом в её волосы. Как она скучала по этим рукам и этой дурацкой привычке. ~ В любви главное — выбор, главное отложить ножи и яды, чтобы создать хороший финал. Иногда нужно совершить огромную ошибку, чтобы понять как все исправить. Ошибки болезненны для всех, но только так мы можем понять, кто мы на самом деле.