Отзвук

Красивых любят чаще и прилежней, Весёлых любят меньше, но быстрей, И молчаливых любят, только реже, Зато уж если любят, то сильней. Не кричи нежных слов, не кричи, До поры подержи их в неволе. Пусть кричат пароходы в ночи, Ну а ты — промолчи, помолчи, Поспешишь — и ищи ветра в поле. Она читает грустные романы. Ну, пусть сравнит, и ты доверься ей. Ведь появились чёрные тюльпаны, Чтобы казались белые белей. Не кричи нежных слов, не кричи, До поры подержи их в неволе. Пусть поэты кричат и грачи, Ну а ты — помолчи, промолчи, Поспешишь — и ищи ветра в поле. Слова бегут, им тесно — ну и что же! Ты никогда не бойся опоздать. Их много — слов, но всё же, если можешь, Скажи, когда не можешь не сказать. Владимир Высоцкий

      Клеманс бежала по коридору, она никогда так не торопилась, как сейчас. Скорее, скорее! В приёмной было совсем темно, посетители давно разошлись: кто домой, а кто в комнаты отдыха для членов семьи пациентов. Было уже очень поздно, время перевалило за полдень. Элфи заснула прямо в кресле, опустив голову на подлокотник. Сестра милосердия приказала магии исцелить затекшие мышцы — после пробуждения эльфийка наверняка бы почувствовала боль во всём теле, она долго лежала в неудобной позе. Только после того, как маленькие искры угасли, пикси нежно тронула девушку за плечо. Она отреагировала не сразу, словно не спала, а была без сознания. - Миссис Келп! У меня хорошие новости для Вас. Вашего супруга около получаса назад перевели в палату общего профиля. Он в порядке, ему теперь ничего не угрожает. - Теперь я могу пойти к нему? - Вы знаете, его напичкали медикаментами до самых кончиков ушей. Он сейчас спит, так что, может быть, отложить визит до утра? Я провожу Вас в комнату отдыха. - Нет, Клеманс. Пожалуйста, проводите меня к нему в палату.       Сестра ничего не сказала, только понимающе кивнула и неслышно ступая пошла в сторону лестницы. Они поднялись на пару этажей, свернули в длинный белый коридор и оказались возле двери. Элфи заглянула в прозрачное окошко.       Ничего особенного, никаких дурных знамений вроде светящихся экранов с бегущей дорожкой кардиограммы, жутких пищащих аппаратов, холодного блеска инструментов. Простая комната, больше похожая на гостиничный номер, разве что кровать вдвое выше и оснащена какими-то кнопками, рядом мягкое кресло с высокой спинкой и прикроватный столик с простенькой панелью связи на нём. Элфи вопросительно взглянула на Клеманс, та утвердительно кивнула. - Если я понадоблюсь, то Вы всегда можете позвонить мне на регистрацию. А за помощью можно обратиться к дежурной сестре. Её можно вызвать, просто нажав красную кнопку на панели. Когда захотите отдохнуть, свяжитесь со мной, я вас провожу.       Клеманс тихо исчезла, оставив Элфи одну. Девушка немного помедлила и толкнула дверь. Она неслышно вошла и опустилась в кресло. Что-то блеснуло на столе — золотые жёлуди командира Крута, перешедшие по наследству Келпу. Надо же, они не потерялись во всей этой неразберихе. Удивительно.       Она избегала смотреть на безжизненное лицо Трубы. Он дышал спокойно и ровно, но тем не менее что-то в его облике было странным. Вроде бы ничего не изменилось, но он выглядел старше то ли из-за освещения, то ли из-за всех тех мук, которые ему пришлось вынести. Она коснулась его руки, лежавшей поверх лёгкого одеяла. Всегда такой сильный, надёжный, уверенный, сейчас он лежал без движения в скромной больничной палате, и огонь жизни, всегда пышущий жаром и согревавший всех вокруг, слабо теплился в его груди. Элфи сжала его холодные пальцы. Она, сама того не замечая, вдруг затянула старую колыбельную песенку, которую ей давным-давно пела мама. Незатейливая и грустная мелодия, добрые слова, вселяющие надежду.       Элфи вдруг ощутила слабое пожатие руки и поднялась, чтобы взглянуть в его лицо. Оно не дрогнуло, оставаясь всё таким же спокойно-безжизненным, но его пальцы по-прежнему слабо сжимали ладонь девушки. - Скульд, - едва слышно прошептала она. - я не знаю, как помочь. Если тебе нужно спать, чтобы выздороветь, то спи. Но я очень хочу, чтобы ты проснулся. Проснулся здоровым, живым… Таким, как всегда.       В её теле ещё оставалась какие-то жалкие капли магии, маленькие голубые искры побежали по кончикам пальцев эльфийки. Она вздохнула — всё, она была полностью выжата. Несколько секунд ничего не происходило, потом вдруг веки Трубы задрожали и он очень медленно открыл глаза. Глубоко вдохнув, он вдруг закашлялся, хватаясь за грудь. Элфи кинулась к панели, чтобы вызвать медсестру, но мужчина помотал головой, и помогая себе руками, наконец смог сесть. Свесив голову, он ещё несколько раз кашлянул, а потом задышал совершенно свободно. - Ты в порядке? Может лучше всё-таки вызвать кудесника? - Не нужно. Пожалуйста, сядь. - Сердце болит? - Всё хорошо, Элфи. Я в порядке. Более-менее. Бывало и хуже. Я должен тебя кое-о чем спросить, это важно. - он сделал паузу и пронзительно и сурово взглянул на неё, у девушки побежали мурашки по спине. - Ты была там?       Элфи вздрогнула вопросительно посмотрела на него. Труба сжал её руку. - На корабле. Клянусь, на секунду мне показалось, что я тебя видел. - Я действительно была там. Только не спрашивай, как я там оказалась. Я до сих пор не понимаю. Ко мне явилась волчица, несуществующее существо, внутренний голос, плод моего воображения, такая же, как и Эккерт, она показала мне ритуал. И я смогла попасть к тебе. Во всяком случае теперь я могу предположить, почему Аск победил дракона: с ним была Эмбла и неограниченный запас магии для исцеления. Вероятно всё было не так красиво и просто, как в легенде. Я про то, что пламя на самом деле обжигало его, но не убивало. Если честно, странно, что об этом умолчали. Обычно сказания любят преувеличивать подвиги, а не преуменьшать их.       Труба снова лёг, молча уставившись в потолок. Элфи вопросительно взглянула на него. - Я думаю о том, что ты сделала. Ты вернула меня к жизни, и ты была моим дыханием на протяжении примерно получаса. Спасибо.       Видимо он подумал о чём-то ещё, но не решился высказать мысль вслух, а только обернулся и посмотрел на девушку. Некоторое время он лежал спокойно, но тут вдруг его пальцы дрогнули, и вспыхнули странные, нездешние искры в тёмных глазах. Элфи вжалась в кресло, горячая волна подступила прямо к горлу. Он заметил. Ей вдруг стало не комфортно под его взглядом. Видимо Труба уловил ход её мыслей, потому что он вдруг тихонько засмеялся. - Элфи, очнись! Я с трудом могу поднять руку. Поверь, в нынешнем состоянии я ни на что не гожусь. Не переживай, можешь идти отдыхать, ты выглядишь не сильно лучше меня самого.       Девушка не слушала его, полностью сосредоточившись на себе. Словно какая-то тугая пружина разжалась внутри, напряжение вдруг ослабло. Элфи улыбнулась и коснулась его плеча. - Если я тебе не мешаю, то я бы предпочла остаться здесь. Я могу подремать в кресле. Знаешь, я едва не овдовела. Не хочется выпускать тебя из виду.       То, как она это сказала, вселило надежду в его сердце. Что-то неуловимо изменилось в их отношениях, будто исчезла какая-то преграда. Он подвинулся на своей койке, давая ей место. - Глупости. Ты не выспишься на этом дурацком стуле. Забирайся.       В слабом свете, падавшем из коридора в маленькое окошечко на двери, как-то особенно чётко обрисовался рельеф его рук и груди, графичные ключицы плавно двигались в такт дыхания. Эльфийку вдруг накрыла волна тяжести, захотелось прижаться к его плечу и наконец отдохнуть. Её не нужно было долго уговаривать. Бросив блузку и брюки на кресле, Элфи вдруг на секунду замерла, но тут же пришла в себя. Господи, она же не школьница! И это её муж. Нашла кого стесняться. Следом полетели остальные предметы гардероба. Они были вынуждены прижаться друг к другу чтобы поместиться на узкой постели, рассчитанной на одного. Элфи устроила голову на плече Трубы и это оказалось неожиданно удобно, что-то неуловимо-прекрасное было в этих объятьях, они были настоящими и очень живыми. Девушка вдруг вспомнила, о чём хотела спросить. - Скажи, а что это была за тёмная стена в храме? Будто подёрнутая пеленой дыма.       Он помедлил, а потом признался: - Ревность.       Они стояли на пороге сверкающего храма. Скульд выглядел потерянным и виноватым, в то время как Ариадна стремительно вошла в высокую дверь. Сейчас у неё было время рассмотреть витражи: в основном они изображали какие-то сцены из её жизни, где она выступала как богиня: вот зажигает свечу на Йоль; держит на руках плачущего потерявшегося ребёнка; исцеляет крыло Цыпа Треплоу; стоит бок о бок с богом в ветвистой короне под вековым дубом. Она медленно приблизилась к тёмной части стены. Там тоже были витражи, но выполненные в основном чёрной и серой краской. Она не удивилась, увидев там Артемиса: она нежно держит его за руку в больничной палате; внимательно слушает, когда он излагает свой гениальный план; и конечно, целует его. Да, это всё было в её жизни. Но теперь этим картинам не место здесь.       Она сосредоточилась и прикоснулась к холодному стеклу, оно тут же пошло трещинами и осыпалось. Эльфийка подумала немного и заполнила ниши новыми витражами: он вручает ей свадебный венец; впервые обнимает не как друга,а как невесту; расчёсывает перед зеркалом её непомерно длинные волосы. А место, где был этот поцелуй, из-за которого всё и началось Ариадна заполнила самым лучшим с её точки зрения витражом: они вдвоём висят в толще воды, окутанные синими искрами. Скульд с молчаливой благодарностью наблюдал за её работой. Она только что избавила его от тяжкого бремени, терзавшего его сердце многие годы.