Отзвук

Счастья не будет. Винить никого не пристало. Влажная глина застыла и формою стала, Стебель твердеет, стволом становясь лучевидным. Нам ли с тобой ужасаться вещам очевидным? Будет тревожно, восторженно, сладко, свободно, Будет томительно, радостно - всё, что угодно: Счастья не будет. Оставь ожиданья подросткам, Нынешний возраст подобен гаданию с воском: Жаркий, в воде застывает, и плачет гадалка. Миг между жизнью и смертью - умрёшь, и не жалко - Больше не будет единственным нашим соблазном. Сделался разум стоглазым. Беда несогласным: Будут метаться, за грань порываться без толку - Жизнь наша будет подглядывать в каждую щёлку. Воск затвердел, не давая прямого ответа. Счастья не будет. Да, может, и к лучшему это. Дмирий Быков

      В оранжерее весна смешалась с летом. Цвели рододендроны, розы и орхидеи, где-то среди деревьев и кустов журчал фонтан, скрытый от глаз свежей зеленью. Внутри было так тепло, и невозможно было поверить, что снаружи всё сковано льдом. Тут и там мелькали экзотические насекомые, удушающе пахло югом: жасмином и розой. Элфи медленно шла вперёд среди этого великолепия. Как будто из ниоткуда впереди возникла тёмно-синяя блестящая бабочка, девушка вытянула руку, ей захотелось, чтобы эта красавица опустилась на кончики её пальцев. Лёгкие крылья трепетали в нескольких сантиметрах, но всё равно насекомое оставалось недосягаемо. «Счастье подобно бабочке», - пронеслось у девушки в голове. Эльфийка сделала шаг навстречу, и изящное создание исчезло в цветах, испугавшись резкого движения.       Юноша не сдвинулся с места. Он всё так же сидел у стеклянной стены с отрешённым видом. Элфи опустилась в шезлонг, положила шлем на пол рядом с собой и вытянула ноги. Сердце её колотилось где-то в горле. Артемис не смотрел на неё, его взор был обращен наружу, туда, где в небе висела холодная луна, а деревья и кустарники покрывала серебряная изморозь. - Сегодня удивительно красивая ночь, правда? Это лунное сияние потрясающе преображает унылый пейзаж.       Девушка кивнула. Он никак не могла понять, зачем Артемис устроил всё это представление. Просто чтобы сказать ей, как красиво бывает на поверхности? Спасибо, она это знала и без него. Элфи поёжилась, и юноша уловив это движение, ненадолго повернулся к ней. - Элфи, я должен успеть тебе многое сказать, поэтому, пожалуйста, выслушай не перебивая. Я знаю, для тебя это тяжело, но и мне не просто говорить о таких вещах.       Он ненадолго замолчал, собираясь с духом. - Ты мне нравишься. Очень. И я догадываюсь, что и ты ко мне неравнодушна. Я очень надеялся, что это пройдёт, если я несколько уменьшу наше общение, но получилось только хуже. Чем меньше у нас с тобой было возможностей видеться, тем сильнее ты ко мне привязывалась. Но вот ко мне ли? Или к тому образу, который ты создала у себя в голове?       Элфи в ужасе замерла. Это совсем не то, что она ожидала услышать. Она ехала на праздник, а попала на казнь. Она вжалась в шезлонг, пытаясь защититься от тех слов, которые произносил Артемис. Они сочились ядом, они убивали её. Но он не обращал внимания на её муки и продолжал: - Элфи, милая, я хочу чтобы ты поняла: ты любишь не меня. Эти чувства направлены на того, кем ты надеешься, я однажды стану. Я не отрицаю, с тобой я сделался намного лучше, но стала ли ты лучше со мной? Элфи, я преступник и я всегда им останусь, этого тебе не изменить. Я хочу, чтобы любили меня, таким, какой я есть сейчас, а не того, кем я могу стать завтра. Потому, что я могу остаться прежним, понимаешь? Но это не единственная причина, такую мелочь любовь может преодолеть. Мы с тобой разные. Ты не человек, а я не волшебное существо. За связь со мной ты лишишься волшебного дара, состаришься, и лет через сто умрёшь. А что такое два века для эльфа? Я протяну и того меньше, даже если часть оставшейся магии ты будешь тратить на то, чтобы поддерживать во мне жизнь. Твои друзья тебя оставят. Совет не позволит им сохранить эту связь, ты станешь отщепенкой, будешь одной во всём свете. И самое ужасное, что ты окажешься навсегда заперта в поместье. Ты не сможешь никуда деться: магии для возведения экрана у тебя не будет, и у любого вершка, который взглянет на тебя достаточно пристально, не останется сомнений, что ты не человек. За ребёнка тебе будет трудно сойти, да и захочешь ли ты всю жизнь притворяться моей дочерью или внучкой? На карлицу ты совсем не похожа. Ты будешь вечно жить как в клетке, в доме, где все должны скрывать твоё существование, не упоминая тебя нигде, чтобы не ставить под угрозу твой народ. К тому же ты будешь как Гулливер в стране великанов — неудобная мебель, двери, которые тебе не открыть без посторонней помощи, слишком высокие ступени, тяжелые стулья… Мне тоже нет возможности спуститься под землю. Во-первых, этого не допустит Совет, а во-вторых, я сам на это не пойду — я не могу оставить семью и жить в мире, где буду вечным изгоем. И ещё. У тебя никогда не будет детей, мы в общем-то даже не родственные виды. Я покину тебя гораздо раньше, и у тебя не останется никого. Никакого утешения. Но это всё не самое страшное. Больше всего я боюсь, что однажды ты пожалеешь. Проснешься и поймёшь, что твоя жизнь могла сложиться по-другому, если бы ты на перепутье свернула в другую сторону. Элфи, ты для меня очень много значишь, и я этого просто не вынесу. Знать, что самое близкое тебе существо пошло на огромные жертвы, а теперь жалеет о сделанном выборе. Я не хочу, чтобы ты тешила себя несбыточными надеждами. Мы не можем быть вместе. Счастья не будет, Элфи.       Она лежала, откинувшись в шезлонге запрокинув голову, чтобы слёзы не покатились по щекам. Это был её реквием. Она всё это знала. Знала с самого первого дня, когда поняла, что любит его. Они не просто «не пара друг другу», это чудовищный мезальянс, заведомо обречённый на провал. Но всё равно, как любой женщине, ей хотелось услышать волшебное «мы справимся», а не всё это. Не правду. Ей хотелось верить в сказку, но сегодня она её лишилась. Артемис смотрел вдаль. - Знаешь, почему все истории обычно заканчиваются свадьбой? Потому, что в этот момент проще всего бросить героев. Очень редко этот день бывает печальным, и практически никогда, если двое любят друг друга. Весёлый праздник, поздравления, подарки, клятвы — прекрасный конец! Создается иллюзия, что когда занавес опустится, герои застынут в этом дне навсегда, как насекомые в янтаре. Но на самом деле это только начало. Это новая жизнь, в которой оба надеются обрести наслаждение, но только не у всех это счастливая история. Музыка смолкает, белое платье навсегда убирают в шкаф, фату прячут в коробку. Вот и всё, праздник закончен и начинается обычная серая жизнь. Я не знаю статистики разводов под землёй, но здесь, на поверхности, распадается каждый второй брак. Это только зарегистрированные отношения. А сколько расходится неженатых пар? Причём в церкви все клянутся в вечной любви одинаково, и все верят, что уж с их-то чувствами ничего не случится. Но в нашем с тобой случае нет права на ошибку. Потому что мы не сможем просто мирно разойтись. Мне это ничего не будет стоить. А вот магия к тебе никогда не вернётся, под землёй тебя не примут назад. Если бы это мне, мужчине, надо было чем-то пожертвовать ради любимой, это было бы нормально. Но я не позволю тебе совершать подвиги самоотречения. Я не позволю тебе рушить свою жизнь. Мне двадцать один, тебе девяносто. Мы молоды, у нас всё впереди. И каждый из нас ещё будет счастлив.       Артемис поднялся и прошёлся взад-вперёд. Из-под цветущего рододендрона он извлёк перепачканный грязью кейс. - Сейчас я уйду, чтобы у тебя было время прийти в себя. Навещу Келпа, посмотрим, далеко ли он продвинулся. А ты возьмёшь чемодан, и, отключив «глушилку», героически возвратишь его мне. Что делать, гном опять сбежал! Вот и всё. Мужайся, Элфи. Через пару лет ты скажешь мне «спасибо». Он вышел, оставив её в одиночестве среди буйства красок. Она всегда просто обожала тропики, цветение, буйную растительность, резкие запахи, но сейчас этот пьянящий аромат жасмина вызывал головокружение. Ей хотелось уснуть прямо здесь, чтобы больше никогда не просыпаться. Казалось, что на грудь ей положили огромный камень, так тяжело и больно ей было дышать.       Краем глаза она заметила какое-то движение и с трудом повернулась. Это её знакомая, тёмно-синяя бабочка опустилась на спинку шезлонга, где ещё минуту назад сидел Артемис. Элфи резко взмахнула рукой и прошипела: - Убирайся! Пошла к чёрту!       Бедное перепуганное существо скрылось в листве, а девушка наконец позволила накопившимся обидам и разочарованиям свободно катиться по щекам, и ей казалось, что это не слёзы, а кровь из её раненого сердца. Какое право он имеет решать за двоих? Откуда он знает, что лучше для неё? Кем он себя возомнил? Он что, Нострадамус, чтобы предвидеть будущее? Настоящая любовь может разрушить все преграды, в этом она была уверена наверняка. И она ему это докажет.       Примерно через двадцать минут Элфи уже стояла на пороге оранжереи, хотя ей казалось, что они с юношей расстались целую жизнь назад. Она пристегнула тяжёлый неудобный кейс к своему «лунному поясу» и поднялась в небо.       Труба заметил её первым — легко подрагивающие звёзды в Северной Короне при полностью неподвижном воздухе. Она сделала круг, приземлилась и сняла экран. - Командир, задание выполнено. Но я не смогла взять гнома, он зарылся в землю. - Ничего, мы его ещё достанем. На сегодня достаточного одного офицера, перепачканного в дерьме. Главное, что мы вернули перевод, пока он не попал к вершкам.       Элфи приблизилась и увидела, что вся форма командира облеплена грязью. Дворецки и его хозяин выглядели не лучше. - Артемис? - У него вдруг проснулся дух авантюризма, - уклончиво ответил за юношу Труба.       Девушке показалось, что от командира слегка тянет виски, но это было глупо. Скорее всего ей показалось. Командир взял у неё чемодан, и вдруг глаза его расширились: - Элфи? Ты в порядке? Ты бледная, как смерть! - Голова кружится. Не знаю, вечером я была в порядке, надеюсь я не заболеваю. - Дворецки, Артемис, до встречи через неделю. Я пришлю за вами транспорт. Пожалуйста, не профукайте бумаги снова.       Элфи еле стояла на ногах. Изображать, что всё в порядке, когда на самом деле она разваливалась на куски, было выше её сил, поэтому она даже не обратила внимания, что командир назвал юношу по имени, а не каким-то очередным обидным прозвищем. Сказав Трубе, что ей вдруг стало совсем плохо, она ушла в отсек, где обычно держали заключенных, и легла на узкую койку лицом к стене.       Корабль уже нёсся по шахте Е7 на автопилоте, когда командир вошёл к ней. Он не мог разобрать, спит она или бодрствует, но в любом случае сейчас ей требовалась помощь. Труба вынул из-за пазухи шприц, и вколол девушке в шею смесь транквилизаторов. «Исцеляй», - прошептал он, залечивая невидимый след от укола. Несколько крошечных искр сорвались с его пальцев. Ах, если бы магия так же легко могла залечивать и душевные раны!