Хэллоуинская жуть в Закукуевке

      Подушок, деликатно постучавшись, протиснулся в лабораторию.       — Смотри-ка стучать начал! — Дамбигад на секунду оторвался от чего-то серо-буро-малинового, бурчащего в колбе.       — Так он боится, что ты его опять этим… концентратом экзоплазмы обольёшь! Он же потом месяц отстирывался, — усмехнулся стоящий на столе череп.       — Ты эту-то видел, Дамбигад?       — Кого?       — Ну, домогательницу нашу.       — А! Ночь в мозгах и дым из зада!       — Ну это, критично очень! Ну, немножко дурочка… Ну, ладно, полная дура! — согласился Подушок, увидев скептический взгляд Дамбигада. — Ну, так тебе же с умной скучно будет!       — Слушай, Придушок, ты свахой, что ли, заделался? Не пойму никак. Ай, твою лягушку! — Дамбигад успел убрать палец от булькающей в колбе массы и теперь пытливо разглядывал прокушенную перчатку. — То Зарывайло сватал, то меня.       — Так это… Скучаю я…       — А что такое? — Дамбигад изобразил на лице удивление. — Народ пить бросил?       — Материалу творческого мало… — печально махнул верхним уголком Подушок. — Раньше девки в подушки плакались, пионеры страшилки у костра рассказывали, любо-дорого послушать… А сейчас? Девки слёзы в Интернетах льют. А детишек и обкуренным гоблином не напугаешь. Я тут намедни зашёл на один сайт, кинохоррорам посвящённый, так чуть сам со страху не помер! Эх, не тот народ стал, — опечалился Подушок. — Не могу больше, сейчас спою!       — Я тебе спою! От твоего пения у меня… творческий материал оживает! Ты ко мне-то чего пришёл? Сватать? Во!!! — Дамбигат протянул Подушку фигу, усиленную размалёванной какой-то мерзостью перчаткой. — Пусть хоть тройки исправит сначала! И мозги продует, если есть… Иди отсюда, Подушок, не мешай своей пылью чистоте экспериментов! — Дамбигад вытолкнул его за дверь.       За дверью что-то пошуршало и раздалось нестройное пение:       — Нога попала в колесо! На цепь штанина намоталась!       Внезапно дверь приоткрылась и в щёлку вновь заглянул хитрый глаз Подушка.       — Дамбигад, так может на опыты хоть возьмёшь, а? Феоктистыч просит, жалобно так…       — На опыты говоришь? — коварно ухмыльнулся некромант.       — Ну да, чтоб сама отсюдова улепётывала, как таракан от тапка!       — Ну, если Феоктистыч просил… Сделаем. Сбежит, только пятки сверкать будут, до самой Закукуевки, — ухмыльнулся Дамбигад.

***

      Необдуманно согласившись курировать вставить мозги Тоню, профессор-некромант был уверен в успехе. Правда, у него в голове было столько идей, которые он пытался осуществить на грани потусторонне-реального, что случались провалы в памяти. Поэтому после разговора с Подушком он отвлёкся на замеры эктоплазмы по шкале Фаренгейта-Наливайко в шапке-невидимке, любезно предоставленной из Тридевятого царства. И когда Тонька влетела практически носом в заляпанный халат Дамбигада, подталкиваемая Подушком, совершенно не помнил, на кой ляд ему эта деваха. На опыты? Для опытов? Для обмена опытом? Поэтому, чтобы занять чем-то предположительно ученицу, некромант решил провести экскурсию:       — Ты когда-нибудь видела истинное творение некроманта? Ну чтобы конкретное воскрешение?       — Не-а! — зачарованно посмотрела Тонька на полочку с разнокалиберными черепами — от неандертальца до марсианина.       — Ну, тогда любуйся! — Дамбигад милостиво распахнул двери в дальнюю комнату. Там была целая картинная галерея! Портреты трудов некроманта уставились на посетительницу в буквальном смысле!       — Круто! — чуть не прыгала от восторга Тоня, а потом начала подбегать к портретам и корчить зверские рожи, от которых те принимали перепуганное выражение.       Тоня остановилась у следующего портрета.       — А вот это — мамаша моя, — утёр грязной перчаткой слезинку Дамбигад, — от неё, можно сказать, профессию и перенял. Папаша у нас человек простой был, и от наших тонкостей работы умом тронулся. Пришлось пожалеть и прекратить бренное существование, так сказать!       — О, а вот и бабушка наша! Большой мастерицей своего дела была! — подошёл к семейному портрету некромант и любовно погладил рамку.       — Ох, я будто ребёнок в кондитерском отделе, — девушка захлопала в ладоши.       — Нравится, значит, — некромант улыбнулся так недобро, что мертвецы на портретах затряслись от ужаса, — и на кого из этих «красавцев» ты желаешь быть похожей?       — В смысле? — Тоня поморгала глуповато.       — Ну, если в жёны я тебя брать не захотел и в помощницы не сгодилась, остаётся только одно, — Дамбигад подмигнул, — бритовкой по горлышку и в колодец, в смысле, на столик, на переделку. Ты не бойся, я тебя не больно зарежу, чик и всё. Потом правда, будет немножко неприятно, зомби упоминали, что оживать обратно довольно болезненно. Впрочем, вряд ли ты чего-то поймёшь, мозг твой мне совершенно ни к чему, да и ножи тупить не хочется, дорогие сейчас инструменты, явно не для резьбы по дереву.       — А чем вам мой мозг не понравился? — Коровкина подбоченилась. — Нормальный такой, как у всех.       — Да-да, — волшебник покивал, — как в том анекдоте, когда учёному так и не удалось закрепить серое вещество блондинки в голове у курицы, так как оно болталось и стучало по черепу. Твоего интеллекта, прости, даже на приличного микроба не наберётся. Человечество деградирует, к сожалению, но ты уже совсем какая-то низшая стадия. Впрочем, не проблема, я давно хотел вазочку для мороженого новую. Сделаю из твоей головы термос. Представляешь, захотел холодненького лакомства, вазочка сама подбежала на ножки, в смысле, на четыре конечности встала, сама крышку открыла. Не знаю только, оставлять тебе руки — ноги или звериные пришить, чтобы ровнее стояла? Ты какие предпочитаешь, как у травоядных, ящериц, хищников или приматов? Совет специалиста — выбирай вторых, чешуя на женщинах хорошо смотрится. Да, может тебе ещё к спине стульчик привинтить, будешь ещё сидением подрабатывать на пол-ставки. Обещаю заботиться о тебе, заменять подгнившие детали, имя на лбу вырежу, чтобы не забыть сразу.       — Не-не-не, — девушка начала пятиться назад, — я на такое не согласная, уж лучше к вампиру старику в жёны!       — Непрошибаемый интеллект, — Дамбигад хлопнул себя по лбу, — ладно, попробуем говорить на твоём языке. Как думаешь, что делает мужчину полноценным любовником? Да кровь! И не та, что он пьёт, а та, что в жилах течёт. А у нашего «деда» крови быть не может, он же мертвец. То есть Казанова из него такой же, как из Весельчака. Причём, последнему я хоть протез привязать могу. То есть, жить ты будешь, как у того султана престарелого в гареме, который выстраивал жён в ряд каждый вечер, целовал в лобик и приговаривал: — «Всё, что могу, — всё, что могу, — всё, что могу». Да и сама ты… как думаешь, какова чувствительность у трупа? Тебя можно будет хоть саблями тыкать, хоть целовать, всё едино. Единственное, если кто кол осиновый засадит в спинку или серебряной пулей заставит мозгами пораскинуть, на миг единый пронзит плоть боль нестерпимая. Такая романтика, что впору голову об угол раскроить, мягко говоря. Личной жизни никакой, прости. Придётся тебе вечно по сайтам в интернете сидеть или в зомбоящик пялиться, как старой деве. Благо, кот уже есть. А пожелаешь покинуть особняк, охотники за монстрами найдут и прибьют. Думаешь, чего мы тут все собрались, в коммуналке этой? Да это — одно из последних убежищ — тюрем для нечисти.       — Ой, охотники на монстров, это тоже романтично, — Коровкина захлопала в ладоши, — может, мне удастся найти себе брутального героя, такого как Ван Хелсинг? Стану его напарницей, буду таких уродов, как вы, в ад отправлять!!!       — Ну-ну, скатертью дорожка, — волшебник помахал перчаткой, — только с другими своими планами не делись, — мне-то до лампочки, а ребята нервные, могут и скушать, на всякий случай, или память стереть напрочь. Особенно Подушку, он как услышит об охотниках, аж раздувается от ярости. Его двоюродную кузину эти злыдни выпотрошили и в рамке растянули, как картинку. Дверку показать?       — Ага, — девушка закивала, — а не знаете, как этих охотников отыскать?       — А ты попробуй какой-нибудь ритуал на кладбище провести, формулку подскажу, почти не опасную, — посоветовал Дамбигад, — слетятся как мухи на го… в смысле, на мёд, только, как увидишь, сразу кричи что — «Своя, мол», а то лопатой по затылку тяп — и в могилку. Очень уж на расправу быстрые, что и понятно, чай, не на кроликов охотятся. Чуть зазевался, и уже у меня на столе окажешься или у Дормидонта в тарелке.       Когда наконец осчастливленная Коровкина выбежала прочь, сжимая в руке свиток драгоценного манускрипта и мешочек с принадлежностями для ритуала. Дамбигад в изнеможении присел на табурет, смахнув со лба крупные капли пота.       — Ну, как? — любопытные рожи Плюшки и Подушка просунулись в дверь лаборатории.       — Фу… Ну и дурила!!! — Дамбигад устало откинулся к стене. — Её и из «Большой Берты» не прошибёшь. Ладно, я её к этим, охотничкам, отправил, — криво усмехнулся некромант.       — А на кой-ляд она им? — усмехнулся Плюшка.       — Хм… А как будет Мандрагору искать на кладбище, так и понадобится. Кто у нас там сегодня в патруле?       — Егорыч с компанией, — немного подумав, ответил Плюшка. — Только как корень-то засунуть? Не Егорыча же просить.       — Не, Егорыч нервный, хоть и охотник — запить может. У кого тогда телячью кровушку покупать будем для Феоктистыча?       — Придушок, Жетона послать надо. Пусть корешок прикопает у Одноглазой Фёклы на могилке. И заодно Егорычу записку передаст, чтоб он не разобравшись по голове не бил — у неё это слабое место, — Плюшка быстро взял командование в свои лапы.       — Да, Фёкла знатной ведьмой была… — вздохнул Дамбигад. — Где-то её теперь черти носят?..       Подушок важно поковылял прочь искать Жетона, которого Коровкина, придя в себя, с перепугу швырнула куда-то на антресоли, а Плюшка, задержавшись на секунду, участливо обернулся: — Дамбигад, тебе того, для успокоения не накапать?       — Сам справлюсь, — Дамбигад аккуратно налил в изящную рюмку тягучей зеленовато-бурой жидкости, источающей острый запах давно не стиранных портянок и, всыпав похожего на высушенную тину порошка, залпом выпил содержимое. Блаженная улыбка разлилась по лицу некроманта. Громко отрыгнув, Дамбигад завалился спать…       Проснувшись, некромант крепко задумался. Проблема молодого поколения в лице Коровкиной требовала срочного решения! Целый час в его лаборатории что-то варилось, дымилось и шкворчало. И, по прошествии ровно шестидесяти минут, Дамбигад удовлетворённо смотрел на упакованный подарок для Тони.       Однако, некромант всё-таки не слишком был уверен в успехе. Подопытный образец как-то с самого момента знакомства вызывал дисбаланс. Эх, жаль — такой внушительный фасад, соблюдение всех пропорций 90-60-90, а пропадает зазря! Если бы не это явное несоответствие внешнего и внутреннего состояния подопытного образца, он бы ещё, может, и повёлся на очаровательную улыбку с ямочкой на щеках, и взгляд этих глаз… такой безумный, бррр!!! Нет, лучше иметь дело с привычным материалом — никогда не подведёт, и всегда знаешь, чего от него ожидать! И Дамбигад тепло погладил правую руку, лежащую у него на столе, с признаками давнего разложения.       — А всё-таки жаль, упустили где-то девочку! — некромант вздохнул, непроизвольно вспоминая пропорции 90-60-90. — Надо было с детства о мозгах-то беспокоиться!       Дамбигад вышел из лаборатории, даже сняв перчатки и заляпанный халат. Тихонько затворил он двери библиотеки и оглядел свою сокровищницу, мечтая, как бы Тоня великолепно смотрелась со своими габаритами на фоне книжных стеллажей…       — Всё мечтаешь? — громкой шёпот раздался у самого уха некроманта.       Тётя Алиса, парфюмер-любитель и алхимик по образованию, исчезнувшая после эксперимента по разработке новых духов «Моя прелесть», появилась как всегда внезапно. Это было вполне в её манере поведения — когда хочет, тогда и появляется, то есть проявляется.       — Мечтать не вредно! — осклабился племянник. — Только идеал отыскать в этом безумном мире становится всё труднее. Всё думаю, не пойти ли по стопам великого предка!       — Ты эти мысли из головы выбрось! — пригрозила пальчиком тётя Алиса. — Мало тебе семейных преданий о Вите Франкенштейне! Тоже всё идеал искал, доискался…       — Да понимаю я, но уж больно охота попробовать! Вот, и материал уже имеется, давно по моргам комплект подбираю! — вздохнул некромант. Уж больно глубоко засели в его голове пропорции 90-60-90.       — Вышел бы ты отсюда, на людей посмотрел, себя показал! Может, что и изменилось бы! — покачала головой тётя Алиса и вновь пропала.- Только вымыться не забудь. Три раза. И одежду смени! — из пустоты всё тише звучал её голос.