Жизнь за Ареной

POV Хеймитч Следующие несколько дней стали для меня настоящим кошмаром. Мало того, что меня мучало жуткое похмелье, так еще эта выматывающая уборка. Большая часть работы, конечно, досталась мне, но ведь это я устроил в своем доме свалку мусора и развел грязь, так что удивительно еще, что Эффи мне помогает. К счастью, любая, даже самая неприятная работа имеет конец. Вот и наши усилия, направленные на то, чтобы придать нашему жилищу нормальное состояние увенчались успехом. В последний раз такая чистота в моем доме была, когда у меня работала Хейзел. Тогда в доме было чисто, но холодно и пусто, зато сейчас мое жилище, впервые за все время моего здесь проживания похоже на настоящий дом. И не просто похоже, от него веет теплотой и уютом, которых, как оказалось, мне очень не хватало всю мою одинокую жизнь. Жизнь пошла своим чередом. Я старался не пить, но несколько раз срывался. В пьяном угаре я не задумывался ни о чем, но проспавшись и глядя утром в глаза Эффи, не мог не злиться на себя. Я ожидал, что она будет злиться, стыдить меня за то, что я не в состоянии справиться со своей слабостью, но она лишь обнимала меня и тихонько вздыхала. От этого ее понимания и сочувствия на душе становилось еще паршивее и больнее. Она верит в меня, надеется на то, что я изменюсь, а я не могу даже такую малость сделать для нее. Решив в следующий раз напиться, я вспоминал ее глаза, полные сочувствия и боли, и желание пить исчезало без следа. Как ни странно, оказалось, для того, чтобы заставить меня бросить пить, нужно было просто дать мне понять, какой я гад, причиняющий боль любимой и любящей женщине. Теперь я стал пить меньше, стараясь подавить в себе это пагубное влечение. В какой-то момент я стал задумываться о нашей с Эффи жизни. Мы вместе, нам хорошо вдвоем, мы любим друг друга, но что-то не давало мне покоя. Я понял, что хочу, чтобы она была моей женой. Странно, казалось бы, кому это нужно, когда мы и так счастливы, без всех этих бюрократических заморочек? Но мне вдруг безумно захотелось на вполне законном основании назвать ее своей женой. Эффи Эбернети… интересное сочетание. Я хочу, чтобы она носила мою фамилию. Миссис Эбернети… моя жена. Я решил сделать ей предложение. В один из вечеров, я, наконец, собрался с мыслями. Я подошел к Эффи и как-то глупо, путая слова и сбиваясь с мысли, пробубнил: - Эффи. Я хочу чтобы… то есть… я хочу попросить… нет, спросить… Эффи внимательно вглядываясь в мое лицо, пыталась понять, что я хочу сказать. Я посмотрел в ее сияющие глаза и выпалил: - Я хочу, чтобы ты сменила фамилию. Выходи за меня замуж! Эффи несколько секунд удивленно всматривалась в мое лицо, потом поцеловала меня и прошептала: - Мне нравится фамилия «Эбернети». Я согласна. Когда я успокоился, осознав, что сделал этот трудный шаг, Эффи ошарашила меня, сообщив, что ждет ребенка. В первые минуты меня охватил ужас. Я вспомнил свой самый главный страх, появившийся после моей победы в Голодных Играх и усиливавшийся за годы работы ментором: мой ребенок и Арена. Я не собирался заводить детей, потому что не смог бы смотреть, как они уходят на верную смерть. Наконец, когда мозг прогнал в памяти все годы страха, я осознал, что Голодных Игр больше нет, моему… нет, нашему ребенку ничто не угрожает, и он проживет долгую и счастливую жизнь. В тот же момент ступор, охвативший меня, сменился радостью. У нас будет ребенок… маленькое чудо, которое будет звать меня папой, а Эффи – мамой. Это так странно и так непривычно, но так радостно. Через некоторое время мы поженились. Наверное, для Эффи непривычно было столь скромное празднование, но, не смотря ни на что, на ее лице сияла счастливая улыбка. Мы решили соблюсти традицию нашего дистрикта, когда пара вместе готовит хлебец. Радостное событие мы отпраздновали в семейном кругу с Китнисс и Питом, которые были искренне рады за нас. Наш главный пекарь приготовил для нас сюрприз в виде торта, украшенного розовой глазурью, видимо как дань памяти прежнему образу Эффи Бряк. Я предложил Эффи съездить к врачу, но она отказалась. Мне все же было неспокойно. Все таки Эффи привыкла к развитой медицине и в ее нынешнем положении ей не помешал бы осмотр специалиста, но моя жена отказалась ехать в столицу. Однако врача я все же нашел. Оказалось, что в наш дистрикт переехала жить девушка по имени Миранда. В своем родном – Тринадцатом Дистрикте она работала врачом. Именно она стала присматривать за Эффи во время беременности. Миранда дала советы по поводу питания и я, ведомый каким-то непонятным мне инстинктом, скупал все, что было на рынке. К тому же, Китнисс регулярно приносит нам подстреленных на охоте кроликов, уток и прочую живность. В итоге, в нашем доме еды стало более чем достаточно чтобы, при желании накормить человек десять. Тяжелее всего стало, когда Эффи начала устраивать истерики по поводу и без. Я все пытался понять, почему она в очередной раз плачет или из-за чего обижается на меня, хотя я ни в чем не провинился. В итоге, я нашел выход: в такие моменты я просто прижимал рыдающую и кричащую на меня жену к себе и не отпускал, пока она не успокоится. Что интересно, это помогало больше, чем выяснение причины ее недовольства. Как правило, она быстро успокаивалась, возвращаясь к своему нормальному состоянию и хорошему расположению духа. Живот Эффи постепенно увеличивался, демонстрируя, насколько вырос наш с ней малыш. В один из дней ни свет, ни заря меня разбудила моя любимая жена и сообщила, что хочет жареную белку. Я вначале решил, что это сон, так как моя дорогая Эффи только однажды попробовала мясо белки и оно ей, мягко говоря, не понравилось. Однако когда над моим ухом вновь раздался умоляющий голос Эффи, требующий немедленно достать жареную белку, я понял, что поспать у меня уже не получится. Пришлось мне одеваться и чуть свет идти к Китнисс, просить ее сходить в лес за белкой. Надо было видеть выражение лица моей бывшей подопечной, когда она сонная открыла дверь, а на пороге я, да еще и прошу подстрелить для Эффи белку. Китнисс, наверное, тяжело понять меня, но однажды у моей беременной жены уже был такой момент, когда она безумно хотела апельсин. Вначале я решил, что это пройдет и не воспринял ее просьбу всерьез, но когда Эффи отказалась от завтрака и обеда и, чуть не плача сказала, что ей ничего в горло не полезет, пока она не съест апельсин, я понял, насколько сильно ошибался. Мне удалось раздобыть на рынке цитрус. Радости Эффи не было предела, хотя съела она всего одну дольку. И теперь я не хочу мучать мать моего будущего ребенка и приступаю к поискам экзотического блюда сразу же. Китнисс тяжело вздыхает и обещает помочь. Как я и предполагал, Эффи ничего не стала есть. Пока Китнисс ходила на охоту, жена бродила по дому, поглаживая свой округлившийся животик и жаловалась, что хочет есть. Я без особой надежды предложил жене поесть хоть что-то, но она, естественно, отказалась. Наконец, на пороге нашего дома появилась Китнисс. Когда Эффи увидела тарелку с жареной бельчатиной, у нее на глазах аж слезы выступили. Она с такой безмерной радостью принялась за белку, что мы с Китнисс невольно улыбнулись. - Эффи, беременность лишает тебя хороших манер, - засмеялась девушка, глядя, как самый воспитанный и аккуратный человек в дистрикте руками отрывает мясо от костей и отправляет его в рот. Я не смог сдержать смеха, а Эффи лишь бросила беглый взгляд на Китнисс и продолжила с блаженным видом отрывать по маленькому кусочку мяса и наслаждаться своим обедом. Миранда уверила нас с Эффи, что с малышом все хорошо, что он развивается как полагается, но я все же нервничал. Так странно осознавать, что скоро мы увидим нашего малыша, маленькое создание, соединившее в себе частички Эффи и меня. В полной мере я осознал это, когда впервые почувствовал, как мой ребенок толкается. В тот вечер, после ужина, мы с Эффи сидели в гостиной. Она все никак не могла сесть удобно. В конце концов, мы переместились на пол, и Эффи пристроилась, привалившись спиной к моей груди и положив голову мне на плечо. Я обнял жену и положил руки на ее живот. Она накрыла мои руки своими прохладными ладонями. Я шептал ей на ухо о том, как люблю ее и нашего будущего малыша, когда почувствовал несильный толчок в том месте, где были мои ладони. Я замер, прислушиваясь к своим чувствам. - Чувствуешь? – тихо спросила Эффи. - Да, - ответил я, погладив живот Эффи и ощутив еще один толчок, но уже чуть выше и правее. Меня охватило какое-то странное чувство. Трепет и нежность. Мой ребенок… Я и раньше осознавал, что он рядом, что он существует, живет под любящим сердцем моей жены, но теперь, когда почувствовал, что он двигается, он стал для меня еще более настоящим. Во время очередного осмотра Миранда довольно много времени провела в комнате с Эффи. Я начал беспокоиться. Из комнаты они вышли вместе. Я вопросительно посмотрел на врача, но она только улыбнулась и ушла. Я пытаюсь разглядеть во взгляде Эффи что-то, что может выдать ее настроение. Она улыбается и светится от счастья. - Ну, как дела? – не выдерживаю я. - Хеймитч… в общем… у нас будут двойняшки, - выпаливает она как раз в тот момент, когда у меня в воображении уже возникают жуткие мысли по поводу возможных проблем. - Как? Ты серьезно? – я не могу поверить. - Конечно, любимый, - улыбаясь, отвечает Эффи. - Я… это просто… счастье, - отвечаю я. С каждым днем наши детки растут все быстрее. Когда Эффи подходит ко мне, я в первую очередь замечаю ее живот. Сон на одной кровати с Эффи теперь больше похож на испытание, а не на отдых. Моя любимая жена долго ищет удобное положение, ворочаясь во сне и разваливаясь на большую часть кровати, оставляя мне всего лишь край. Хорошо, что я привык спать где угодно и как угодно. Зато, когда моей любимой становится холодно, она прижимается ко мне, и я наслаждаюсь прикосновениями к ее нежной коже. Пару раз я просыпался от сильных ударов в бок или в грудь от моей благоверной, которая ворочалась во сне, размахивая всеми конечностями. Пару раз, проснувшись среди ночи, мы вместе с Эффи наблюдали, как ее живот словно живет отдельной жизнь. Так странно смотреть, как на нем то тут, то там появляются волны, перекатываются, меняют расположение, двигаются, утихают, снова двигаются и наконец, затихая полностью, позволяют ей заснуть. На день победы революции к нам в Дистрикт заявился Плутарх. Я встречаю его на площадке, где идет строительство нового завода, который будет производить лекарства. Меня Плутарх попросил присматривать за ходом строительства. Точнее даже не попросил, а сообщил, что это теперь моя работа. Что ж, эта работа мне больше по душе. После того, как Плутарх снимает небольшое видео о том, как продвигаются работы на заводе, возмущается, что я не пригласил его на свадьбу и вообще ничего не сообщил, я предлагаю оставить уже меня в покое и помучить Китнисс и Пита. Понимаю, это жестоко с моей стороны, но он все равно доберется до ребят. Когда мы приходим в деревню победителей, дом наших победителей оказывается открыт, а хозяев нигде нет. Может, к нам зашли? Оба? Что-то с Эффи! я быстро преодолеваю расстояние, разделяющее наши дворы, и врываюсь в дом, не обращая внимания на спешащего следом Плутарха. Я чуть не врезаюсь в Китнисс, испуганно глядящую на меня. - Что случилось? – спрашиваю я. - У Эффи начались схватки. - Как? Она же должна была родить только через две недели? - Миранда сказала, что для двойни это нормально – родиться чуть раньше. Мозги отключаются, я машинально делаю шаг к двери комнаты, но Китнисс преграждает мне путь. - Ты куда? У нее Миранда и Сэй. Все нормально. Я пытаюсь собраться с мыслями и понимаю, что мне там действительно нечего делать. Прохожу в гостиную, которая на ближайшее время становится моей пыточной камерой. Плутарх вместе со своей командой пристраиваются на диване. Китнисс сидит на стуле и грызет ногти. Пит стучит по подлокотнику кресла, в котором сидит. Я хожу по комнате, не в силах спокойно сидеть на одном месте. Вздрагиваю, когда из-за закрытой двери доносится детский плач. Я стал отцом! Через несколько минут дверь приоткрывается и в проеме показывается Сэй с маленьким свертком в руках. - Поздравляю с дочкой, папочка! Держи-ка. Ей тепло нужно и чтобы кто-то присмотрел, пока мы заняты. Новорожденные детки иногда перестают дышать без причины. Если что, просто пошевели ее, - говорит Сэй, передавая мне дочь. Она помогает мне правильно взять малышку и уходит обратно. Девочка громко сопит. А я стою, смотрю на свою новорожденную дочь и не могу поверить в реальность происходящего. Так странно. Еще сегодня утром я даже представить себе не мог, что через пару часов буду держать это крошечное создание в руках и ощущать ее тепло. Чувствую, как по моей щеке катятся слезы, оставляя за собой мокрые дорожки. Меня обступают все присутствующие, поздравляют с рождением дочери, что-то говорят, заглядывают через меня, пытаясь рассмотреть ребенка. Краем сознания отмечаю, что оператор Плутарха направил на меня камеру. Через несколько минут выходит Сэй и радостно сообщает: - Ну вы, ребятки молодцы! Как по заказу. Поздравляю, у тебя родился сын, Хеймитч! Можешь теперь проведать счастливую мамочку! Дочка, сын, Эффи… моя семья. Мои самые родные и дорогие люди во всем мире. Я вхожу в комнату, все еще осторожно прижимая к груди дочь. Эффи полусидит на кровати с сыном на руках. Она выглядит измученной и уставшей, но такой счастливой. Жена улыбается и просит дать ей дочь. Я присаживаюсь на край кровати и подаю ей малышку. Приподнимаю край пеленки и смотрю на сына. Он шевелит ручкой, оказавшейся поверх пеленки. Я пытаюсь накрыть маленькую ручку. Малыш, ощутив прикосновение чего-то нового и непонятного, ухватывается всей маленькой ладошкой за мой палец. На моем лице расползается счастливая улыбка. Я даже не заметил, что вслед за мной в комнату ввалились Китнисс и Пит, а также все наши незваные гости из Капитолия. Сейчас все наперебой поздравляют нас с радостным событием, но я вижу, что Эффи устала. - Ребята, вам не кажется, что вы тут лишние? – глядя на невозмутимое лицо Плутарха, спрашиваю я. - Так! Мамочке нужно отдохнуть! И вообще, я только Хеймитча позвала. Ну-ка быстро все вышли! – вмешалась Миранда. Врач выгоняет всех из помещения и уходит сама, оставляя нас наедине. Я нежно прикасаюсь к губам Эффи и бормочу: - Я люблю тебя! - А я тебя! - Вы – самое дорогое, что есть в моей жизни. Вы – мое счастье! - Наша семья… это самое главное. Наше счастье. Хеймитч? - Что? – спрашиваю я, приглаживая растрепанные волосы моей любимой. - Я не хочу, чтобы наше счастье, наш уютный мир стал достоянием всего Панема. - Ты читаешь мои мысли. Я поговорю с Плурахом, - отвечаю я. Мне было не до того, но я все же согласен с Эффи. Я, также как она не хочу, чтобы кто-то смотрел на наше счастье с экрана и умилялся, а потом обсуждал нашу жизнь за чашкой кофе с подружками. Просто хочется, чтобы наша радость была только нашей и ничьей больше. Наша девочка заворочалась, начала кряхтеть и вытягивать губки, видимо в поисках еды. Я решаю оставить Эффи наедине с детьми. В моем понимании, процесс кормления ребенка настолько интимное дело, что даже я не смею нарушать покой молодой мамы и ее детей. Мне удалось убедить Плутарха оставить Эффи в покое и не пускать в эфир запись, сделанную в нашем доме. В итоге, Хевенсби уезжает, взяв интервью у Китнисс и Пита, и засняв восстанавливающийся Двенадцатый Дистрикт. После того, как наши столичные гости уезжают, мы с Эффи погружаемся в нашу новую жизнь. Нас теперь не двое. Теперь мы полноценная семья с детьми. Дочери мы дали имя Лилиан, а сына назвали Кристофером. Мы с Эффи единогласно решили дать детям имена, с которыми им будет легко жить в нашем родном дистрикте. С появлением Криса и Лили, моя жизнь изменилась до неузнаваемости. Еще когда Эффи носила наших малышей под сердцем, я понимал, что после их рождения уже не буду прежним, так же, как изменился после того, как полюбил Эффи, но я и предположить не мог, что смогу стать таким любящим отцом. Не знаю, насколько я хороший отец и муж, но одно я знаю, точно, я безумно люблю своих детей и их маму. С самого начала я старался помогать Эффи в уходе за детьми. Бедняга, Эффи иногда так уставала, что засыпала сидя на стуле рядом с колыбелью дочери или сына. От помощи домработницы Эффи отказалась, рассказав, что не любит, когда в доме чужие. Единственные, чью поддержку она принимала – это Миранда и Сэй, ну и, конечно же, Китнисс и Пит. Время идет, даря нам новые радости вроде первой улыбки наших детей, их первых слов, первых попыток стоять, первых шагов, заканчивающихся падениями и новыми, более успешными попытками. Я, наконец, чувствую себя живым, способным чувствовать, радоваться, любить. И это счастье мне подарила моя Эффи. Теперь я не пью совсем, но иногда мне все еще снятся кошмары. Мне кажется, что я снова потерял Эффи и наших малышей, или, что их в моей жизни никогда не было. В такие моменты я просыпаюсь в холодном поту, но, увидев рядом с собой мирно спящую Эффи, успокаиваюсь и засыпаю, обняв свою жену. А иногда, я просыпаюсь среди ночи и обнаруживаю, что в кровати никого, кроме меня нет. Сердце начинает гулко стучать. Я поднимаюсь с кровати и иду в соседнюю комнату, дверь в которую всегда приоткрыта. В детской я вижу знакомый силуэт. Эффи склонившись над кроватью сына или дочери, поглаживает малышей по головке, видимо укладывая проснувшихся среди ночи. Я подхожу к любимой и обнимаю ее. - Люблю тебя. Ты и дети, вы - моя жизнь, - шепчу я. Эффи целует меня в ответ. Мы любуемся нашими спящими детками, потом возвращаемся в свою спальню и я засыпаю, прижав любимую к себе. Нашим малышам уже по три года. Даже не верится, что прошло так много времени с приезда Эффи в Двенадцатый. Время перестало быть моим врагом. Теперь оно не тянется мучительно долго, отмеряя дни и года моего одинокого существования. Теперь я радуюсь каждой минуте, проведенной со своей семьей. Сегодня День Рождения Китнисс. Пит собрался готовить для нее сюрприз. Сама же девушка позвала нас с Эффи и детьми в гости. Эффи попросила помочь ей собрать детей, а мне, как назло, нужно проверить работу одного из цехов нового завода, который теперь производит лекарства для Панема. Кстати, благодаря этому заводу, больше половины тех, кто вернулся в родной дистрикт, получили хорошую, безопасную работу. Я обещаю вернуться пораньше, но не успеваю. Когда я прохожу мимо дома Китнисс, меня задерживает Пит и предлагает войти внутрь, сообщая, что Китнисс пошла за моей семьей. Мы с Питом сидим в гостиной и обсуждаем торт, который должен понравиться Китнисс, когда раздаются детские голоса. В гостиную вбегают наши с Эффи малыши и две пары рук обнимают меня за шею, когда я наклоняюсь ниже. Я подхватываю детей и подтягиваю к себе на колени. Дочь и сын наперебой рассказывают о том, как прошел их день, что они успели сделать, и как много раз их целовала мама. Я улыбаюсь, слушая еще местами плохо понятную речь моих малышей. Эффи стоит у двери и наблюдает за нами. Ее глаза светятся радостью. Мельком взглянув на Пита, замечаю его взгляд, устремленный ко мне. Он смотрит на меня, но не замечает. Он думает. Я догадываюсь о чем. О детях. Он мечтает о своих детях, но Китнисс пока не спешит обзаводиться большой семьей. Ей нужно время, чтобы справиться со страхом, поверить в то, что ее детям ничего не угрожает. Чтобы понять, что ей это тоже нужно. Или, хотя бы осознать насколько это важно для Пита. Как бы то ни было, я точно знаю, что однажды она решится и подарит Питу ребенка. - С Днем Рождения, солнышко! Я обнимаю Китнисс, когда мои дети отпускают меня и переключаются на Пита. - Спасибо! – отвечает она. После ужина и торта Пита мы еще долго сидим в гостиной. Разговариваем мы о разном, но в основном о том, какие изменения происходят в Двенадцатом Дистрикте. По негласному соглашению, никто не задевает темы из прошлого. В нашем прошлом было слишком много плохого и очень мало хорошего. Лучше не вспоминать это время. Хотя, забыть это навсегда не получится. Но портить тихий семейный вечер воспоминаниями о Голодных Играх и бедах, постигших нас в те годы, когда проводились 74 и 75 Игры не хочет никто. В одиннадцатом часу ночи мы, наконец, собираемся домой. Лили уже засыпает на ходу. Эффи берет дочь на руки. Крис еще бодрый и просит покатать его. Я подсаживаю сына на плечи. Он тут же вцепляется маленькими пальчиками в мои волосы, удерживая таким образом равновесие. Я придерживаю ножки сына одной рукой, чтобы он случайно не упал, а второй обнимаю Эффи. Мы попрощались с Китнисс и Питом, и пошли к себе. Полная луна освещает нам путь до дома. Лили даже не проснулась по дороге. Эффи просто положила малышку в кроватку и принялась за Криса, который никак не желал отправляться спать. Учитывая разницу во времени, в Капитолии сейчас вечер, а не ночь, как у нас. Я решил позвонить Плутарху и сообщить, что цех, в котором были неполадки, сейчас работает в обычном режиме. Поговорив с Плутархом, я возвращаюсь в спальню и вижу, что моя жена стоит у окна. Я обнимаю ее за талию. - Ты не устала? – тихо спрашиваю я. - Устала. - Тогда может, составишь мне компанию в кровати? - С удовольствием, - улыбается Эффи. Глаза Эффи закрыты, а ее голова покоится на моей руке. Бледный свет полной луны пробивается в комнату. Я любуюсь прекрасным лицом любимой. Замечаю, что она умиротворенно улыбается. Я вожу пальцем по тонкой коже ее руки, едва ее касаясь. - Эффи? – зову я, не боясь разбудить любимую, потому что знаю, что она не спит. - М? Эффи открывает глаза. - О чем ты думаешь? – спрашиваю я. Мне хочется знать, что такого хорошего пришло в голову моей дорогой жены, что она так довольна. - Откуда ты знаешь, что я о чем-то думаю? - Ты не спишь, но у тебя такое умиротворенное лицо было. О чем ты думала? - О мире. О том, что будет с нашим обществом дальше. Я так хочу, чтобы все было хорошо, - отвечает она, протягивая ко мне руку, покоившуюся до этого на подушке. Я беру Эффи за руку и переплетаю наши пальцы, притягиваю ее к себе. - Так и будет. Поверь, - заверяю я. И что самое удивительно и приятное, я верю в то, что все действительно будет хорошо. Я верю, что больше никогда ни нашим детям, ни внукам, ни правнукам, никому не придется убивать друг друга, чтобы жить и кормить свою семью. Им никогда не придется рисковать своими жизнями ради того, чтобы их родные и любимые были в безопасности. Я верю, что так все и будет и хочу, чтобы Эффи тоже никогда не сомневалась в этом. - Я верю, - шепчет Эффи и целует меня. Я отвечаю на поцелуй. Я счастлив.