Жизнь за Ареной

Примерно через час иду на завтрак. В столовой только Пит. Позже к нам присоединяется Эффи, но она быстро уходит, выпив чашку кофе и оставив мне и Питу по золотой безделушке: мне – браслет на руку, а Питу цепочку с кулоном. Эффи пытается таким образом показать наше единение. Наверное капитолийцам это и нужно. Все же она лучше знает, чего хотят жители столицы, хотя как по мне, так эти побрякушки никоим образом не доказывают, что мы заодно. На мой взгляд, выразить это можно только действиями. На завтрак Китнисс не появляется. В половине десятого стучу в ее комнату и требую, чтобы она немедленно к нам присоединилась. Девушка приходит почти перед самой тренировкой. На мое замечание о том, что девушка опоздала, она жалуется на кошмарные сновидения. Мне в отличие от нее, сегодня ничего не снилось, но я ее понимаю и немного усмиряю свой гнев. Сообщаю трибутке о том, что ей нужно обзавестись союзниками. Настаиваю на своем, не смотря на ее недовольство и возражения парня. Ребята обещают постараться. Надеюсь, не подведут. Появляется Эффи, чтобы проводить трибутов на тренировку, но я не позволяю ей этого. Они не маленькие детки, за которыми нужно ходить по пятам. Трибутам нужно показать себя самостоятельными. В итоге куратор провожает Китнисс и Пита до лифта и возвращается к столу. День выдался бедным на события, разве что после тренировки ко мне стали подходить трибуты и предлагать себя в союзники Китнисс. Что же она такого сделала на тренировке? Интересно… нужно узнать. По дороге на свой этаж встречаю Эффи и мы, обсуждая тренировки и своих трибутов, идем в сторону гостиной. Китнисс и Пит уже на месте. Я решаю сразу же узнать в чем секрет популярности Китнисс. Оказывается, она постреляла из лука у всех на виду. Я, конечно же, не видел, что было на тренировке, но судя по тому, что даже самоуверенный Брут захотел взять девушку в союзники, это было великолепно. Однако, как я и предполагал, девушка не хочет такого союзника. Что ж, может оно и к лучшему. Он ведь не собирается нам помогать. Он использует обычную стратегию профи. Китнисс больше склоняется к Мэгз и двоим изобретателям из Третьего. Не плохой выбор, учитывая, что как раз их и упоминал Плутарх в качестве союзников. Три дня тренировок пролетают незаметно. Сегодня вечером пройдут индивидуальные показы. Мои трибуты должны приложить максимум усилий, чтобы удивить распорядителей. А может и не должны. Кто знает, что задумал Плутарх. На ужине после показов царит напряженная атмосфера. Я решаю узнать, как все прошло. Китнисс предоставляет парню первым высказаться и тот сбивчиво рассказывает, что нарисовал Руту, украшенную цветами. Лучше б он портрет своей возлюбленной нарисовал, как предположила Эффи, если уж ему так хотелось продемонстрировать свои художественные способности. Во мне закипает злость. Не хватало еще, чтобы эти двое разрушили все планы своими дурацкими выходками. - Ну, и чего ты хотел добиться? – стараясь сдерживать свой гнев, спрашиваю я. - Не знаю. Пусть хотя бы на миг осознают, ведь это они убили маленькую девочку, не совсем уверенно отвечает парень. - Кошмар. Что за мысли… Разве так можно, Пит! Ни в коем случае. Ты только навлечешь беду на себя и Китнисс, - дрожащим голосом возмущается Эффи. На этот раз я с ней полностью согласен. - Кажется, сейчас не самое подходящее время упоминать, что я повесила манекен и написала на нем имя Сенеки Крейна, - выпаливает Китнисс. - Ты… повесила… Сенеку Крейна? – ошеломленно говорит Цинна. - Ну да. Хвастала своими способностями вязать узлы, и он как-то сам собой очутился в петле, - девушка отвечает так, словно ничего не случилось и это в порядке вещей. - Ох, Китнисс. Как ты вообще обо всем узнала? – вздыхает Эффи. Хм, можно подумать, кто-то сомневался в том, что главному распорядителю, изменившему правила Игры не сносить головы. Никто не делал тайны из смерти Сенеки, но Китнисс, все же поступила опрометчиво и очень неразумно. - Разве это секрет? Президент Сноу не делал тайны из его казни. По-моему, даже был рад, что я в курсе, - удивляется Китнисс. Эффи поднимается из-за стола и уходит. Трибуты как бы между прочим заявляют, что не хотят ни с кем заключать союзов. Я соглашаюсь с их решением. Сейчас я слишком зол на этих взбалмошных детей, чтобы думать о плане Плутарха, который они, кстати, могут поставить под угрозу срыва. Остаток ужина проходит в тишине. Закончив с едой, мы идем в гостиную, чтобы узнать результаты показов. Эффи присоединяется к нам. Опухшие веки и красные глаза говорят о том, что она только что плакала. На индивидуальных показах мои подопечные набирают по двенадцать баллов. Такое происходит впервые в истории Игр. Однако, невзирая на это, никто не спешит прыгать от счастья. Такие высокие баллы могут сослужить на Арене плохую службу, а именно сделать Пита и Китнисс первыми мишенями. Не понимаю, чего добивается Плутарх? Он хочет их вытащить, или убить? Профи ведь не простят того, что эти двое их обошли. Что задумывает главный распорядитель? Так как мне не на ком отыграться, вымещаю злость на трибутах. Они отправляются спать. Стилисты и Эффи расходятся по своим комнатам. Я уже собираюсь покинуть гостиную, как входит Дарий и передает мне записку от Плутарха. Главный распорядитель хочет со мной поговорить. Странное место он выбрал: сквер около Тренировочного Центра. Скорее всего, ничего нового не скажет, но мне нужно выяснить, что он задумал насчет Китнисс и Пита. Плутарх стоит возле фонтана. Ясно, почему здесь. Тут практически невозможно подслушать разговор, ведь даже если бы тут и была прослушка, шум воды надежно заглушает остальные звуки. - Что ты задумал? – сходу начинаю я. - Спокойно, Хеймитч. Я всего лишь придерживаюсь плана, - отвечает главный распорядитель. - Подставляя моих трибутов? Делая из них главную мишень для профи? - Ты насчет баллов? А ты в курсе, что вытворяют твои подопечные? Если ты не забыл, то я не единственный распорядитель, присутствовавший на индивидуальных показах. И таким своим поведением твои трибуты привлекают лишнее внимание к себе. Чтобы не навлечь подозрение на себя, мне пришлось сделать вид, что меня тоже взбесили их выходки. Хотя такие горячие головы как раз и нужны Койн, - смеясь, отвечает он. - Они делают то, что считают нужным. Им ведь не известно ничего о готовящемся восстании. Если бы Китнисс знала о наших планах, она бы не стала вести себя так безрассудно. - Да брось! Эта девчонка всегда все делает по-своему. Именно поэтому я и попросил тебя не посвящать своих деток в план. Они еще не доросли. - Между прочим, ты собираешься с помощью этих деток поднять восстание. - Может, хватит препираться? Я позвал тебя сюда, чтобы обсудить кое-какие детали. - Хорошо. Я слушаю. Кстати, мои, как ты выразился, «детки» отказываются создавать союзы на Арене. - Как раз об этом и пойдет речь. Мне нужно, чтобы твои трибуты были в союзе с Финником и Джоанной. - Только с ними? Ты же говорил, что союзников больше. - Да, но у всех свои роли. Финник будет кем-то вроде координатора на Арене. Через него мы будем держать связь. У Джоанны тоже своя миссия. Она должна будет оказаться рядом с Китнисс в назначенный момент. Рубака с Сидер и Морфлингисты будут прикрывать основную группу на расстоянии, чтобы не вызывать подозрения слишком большим количеством объединившихся трибутов. Они ведь все-таки не профи, от которых все привыкли ждать союзов. - А как же Мэгз и изобретатели – Бити и Вайрес? - У Бити будет особая роль, можно сказать одна из основных. У Вайрес и Мэгз никаких задач нет, кроме как постараться продержаться как можно дольше. Но, самое важное, чтобы рядом с Китнисс и Питом должны находиться Финник и Джоанна. - С Финником они еще могут как-то договориться, а вот с Джоанной – вряд ли. - Постарайся их убедить. Это очень важно. - Ясно. Сколько времени они пробудут на Арене, прежде чем мы их вытащим? - Не известно. Это будем решать позже. Возможно один, или три или больше. Пока ничего не ясно. Тут все будет зависеть от Тринадцатого Дистрикта. - Хорошо. Это все? - Да. Не забудь: Финник и Джоанна. И еще, всему свое время, - добавляет Плутарх, когда я удаляюсь на пару шагов. Я молча киваю и ухожу. Мне не дает покоя тот факт, что индивидуальные показы могут отразиться на судьбе моих трибутов на Арене, но сейчас бесполезно о чем-либо думать. В Тренировочном Центре меня внимательно оглядывает один из охранников. - Ходил подышать свежим воздухом. Я ведь ментор, мне разрешено, - раздраженно бросаю я и скрываюсь в кабинке лифта. Двенадцатый этаж. Комната Эффи. Тихо вхожу. Девушка уже спит. Она сегодня устала. Эффи хоть и понимала с самого начала, что кто-то из двоих трибутов не вернется, и должна была бы уже привыкнуть к этой мысли, но, очевидно, чем ближе день расставания, тем тяжелее ей об этом думать. Еще сегодняшние показы. Даже меня их выходки вывели из равновесия, не то, что Эффи. Гора использованных салфеток на тумбочке красноречиво повествует о том, как провела вечер куратор нашего дистрикта. Наверняка, после того, как ушла из гостиной, проплакала все время, пока не заснула. Вероятно, ждала меня, чтобы поговорить. Но я не смог прийти. Однако, поговорить нам все же надо. И подальше от любопытных ушей прислужников Сноу. Не решаюсь разбудить ее. Из тумбочки у кровати достаю листок бумаги и ручку. Быстро пишу записку и кладу ее на тумбочку, придавив один край углом будильника, чтобы лист не слетел на пол. Эффи тихо вздыхает во сне. Я, стараясь не шуметь, покидаю комнату и осторожно закрываю за собой дверь. Я считаю бессмысленным готовить Китнисс и Пита к интервью. Они сами справятся. Это их вторые Игры. К тому же, хуже уже не будет. Поэтому с самого утра я покидаю Центр, сообщив встретившимся по дороге стилистам, что собираюсь напиться в каком-нибудь баре. Мои слова звучат правдоподобно, учитывая, что это мое единственное увлечение последние двадцать с лишним лет. С трудом оторвавшись от толпы репортеров, добираюсь до небольшой уютной гостиницы, расположенной на достаточно далеком расстоянии от Центра. Непривычно трезвый вид и темные очки, позволяют, если не обмануть владельца и по совместительству администратора гостиницы, то, по крайней мере, посеять в его душе зерна сомнения, насчет моей личности. Во всяком случае, после его слов о том, что где-то он меня видел и моего ответа, что я часто приезжаю по делам и останавливаюсь у него, чтобы отдохнуть от домашней рутины, он, кажется, успокоился и перестал приглядываться ко мне. Заказываю пятнадцатый номер. Несмотря на то, что хозяин предлагает другой, с более красивым видом. Да мне-то, какая разница? Самое красивое, что есть в Капитолии, будет со мной рядом. К тому же в записке я наугад указал именно этот номер. Предупреждаю, что ко мне должны прийти. Администратор понимающе улыбается. Заказав обед в номер, осматриваю апартаменты. Вполне прилично. Не шикарная комната в Тренировочном Центре, конечно, но тоже неплохо. Обед доставляет молоденький официант – жеманный капитолийский парнишка. Быстро заставив стол всем, что я просил, он удаляется. Почти сразу же слышен стук в дверь. Взглянув на часы, невольно улыбаюсь: она как всегда пунктуальна. Открываю, за дверью стоит Эффи, а за ее спиной, сверкает широченной улыбкой администратор. - Привет, - улыбается Эффи. - Привет, - отвечаю я, жестом приглашая ее войти. - Вам нужно что-нибудь еще? – интересуется администратор. - Пока нет, спасибо, - отвечаю я и, улыбнувшись, быстро закрываю дверь. - Почему именно здесь? – оглядывая небольшую уютную комнатку, спрашивает Эффи. - Здесь не бывает репортеров. Да и тихо тут, - отвечаю я, снимая очки и принимая поцелуй, который спешит подарить моя гостья. - Ты уверен, что ребятам не нужна наша помощь? – спрашивает она, прерывая поцелуй. - Уверен. Они молодцы и все сделают правильно. К тому же, им нужен этот день. Пусть отдохнут. - Наверное, ты прав. - Как это ты решилась показаться так на улицах Капитолия? – усмехнувшись, интересуюсь я. - Так проще не привлекать внимания. С некоторых пор мое лицо часто мелькает на экранах. Не хотелось отбиваться на улице от репортеров. Действительно, от всеми известной Эффи Бряк, которая стала знаменитой после победы Китнисс и Пита в девушке, что стоит сейчас передо мной осталось разве что оранжевое платье, с высоким воротником. Все остальное: легкий естественный макияж, вместо тонны грима на лице, каштановые волосы, мягкими волнами, спадающие на плечи, вместо огромного блестящего парика… все это моя Эффи, та, которую в Капитолии не знает никто. - Мне казалось, тебе так больше нравится, - смутившись отвечает она и отворачивается, пряча легкий румянец, появившийся на щеках. - Ты прекрасна! – отвечаю я и, обняв ее со спины, шепчу на ухо, - но я люблю тебя как бы ты не выглядела. Мне самому странно слышать от себя такое, но с каких-то пор, мне стало все равно, как выглядит Эффи. Главное, то, что я чувствую к ней. Я не заметил, когда и как это произошло, но точно знаю одно: полюбил Эффи. Девушка разворачивается ко мне и нежно целует. - Ты ведь не обедала? – спрашиваю через несколько минут. - Нет. Только передала записку ребятам и поехала к себе домой, чтобы переодеться. - Может, тогда поедим? - С удовольствием. После обеда, мы какое-то время лежим молча на кровати, просто обнявшись. Я чувствую, что нужно как-то начать разговор. Я должен рассказать сегодня все, что задумал. - Прости, я вчера поздно вернулся. Ты уже спала. Я не стал тебя будить. - Ничего. Я сама не заметила, как заснула. - Ты плакала. - Я никак не могу смириться с тем, что кто-то из них уже не вернется. Я люблю их обоих и не представляю, как справлюсь с чьей-то смертью. Еще эти их индивидуальные просмотры. Что теперь будет? Они же теперь мало того, что стали главной целью профи, так еще и распорядителей разозлили. Кто знает, что для них приготовили на Арене? - Я понимаю, как тебе тяжело, но нужно быть готовыми ко всему. - Хеймитч, у меня плохое предчувствие. - Не волнуйся. Ты просто слишком сильно переживаешь. - Может быть. Но все же, мне не по себе. Я молча глажу Эффи по голове, путаясь в ее мягких локонах. - Эффи, мне нужно рассказать тебе кое-что очень важное, - начинаю я как можно спокойнее. Эффи вывернулась из-под моей руки и села напротив меня. Я тоже принял сидячее положение. - Что случилось? – встревоженно спросила она. - Это касается Игр и… нас с тобой, - стараясь не упустить изменений в выражении лица девушки, продолжил я. - Я слушаю, - напряженно ответила Эффи. - Дело в том, что… Эффи, ты должна знать, я бы очень хотел рассказать тебя все полностью и по порядку, но я даже сам не знаю всех деталей. А то, что знаю, может быть для тебя слишком опасно. Поэтому, я решил хотя бы предостеречь тебя. - От чего предостеречь? Что происходит? Это как-то связано с тем, что ты отлучался из Центра? - Да. Дело в том, что эти Игры будут особенными. Но этой информацией владеет ограниченный круг людей. 75 Голодные Игры могут многое изменить в нашей жизни. - Ты меня пугаешь, Хеймитч. - Не волнуйся, все будет хорошо. Просто нужно переждать какой-то период времени и все станет на свои места. - Какой период? - Этого я не могу сказать. Я надеюсь, что недолго. Мне трудно это говорить, но я должен тебя предупредить: это наша последняя встреча на этих Играх. Как только мы вернемся в Тренировочный Центр, тебе нужно будет держаться от меня подальше. - То есть? – Эффи непонимающе смотрит на меня. - Понимаешь, я не знаю, что и как будет происходить, я просто не хочу, чтобы ты подвергалась опасности. А для этого, тебе нужно быть от меня как можно дальше. - Стой, если ты говоришь, что там, где будешь ты, будет опасно, то ты ведь тоже подвергнешься риску? Голос Эффи дрожит. Она еле сдерживает слезы. - Со мной ничего не случится, обещаю. И как только у меня появиться возможность, я вернусь за тобой. - Вернешься? Ты что, куда-то уезжаешь? Не дожидаясь конца Игр? Как это возможно? - Эффи, послушай. Все это как раз относиться к тому, что я не должен тебе говорить, для твоей же безопасности. Тебе нужно знать только то, что я люблю тебя и обязательно вернусь. А тебе нужно вести себя как обычно и ничем не выдавать того, что ты хоть что-то знаешь. Я сам до конца не знаю, во что все это выльется, но надеюсь на то, что все измениться в лучшую сторону. - Мне страшно, Хеймитч, - бормочет Эффи, прижимаясь ко мне. - Не бойся, родная, все будет хорошо, обещаю. Я никому не позволю причинить тебе вред, - отвечаю я, обнимая девушку. - Ты поэтому позвал меня сюда? Чтобы рассказать все это? – спрашивает Эффи через несколько минут. - Не только. Еще я очень хотел побыть с тобой наедине, не опасаясь, что нас подслушают или заметят. - Я люблю тебя, - шепчет Эффи. - И я тебя, родная. Она улыбается и целует меня. Сегодня мне больше ничего не нужно. Завтра начнутся 75 Голодные Игры, которые что-то изменят в жизни всех жителей Панема. В плохую или в хорошую сторону… я пока не знаю, но надеюсь на лучшее. Скоро все станет ясно. А пока есть только мы: я и Эффи и наш маленький мирок, ограниченный стенами этого скромного номера гостиницы. Ближе к вечеру мы собираемся обратно. Сегодня интервью с трибутами. Нам нельзя его пропустить. Эффи уходит первой. Ей еще нужно заехать домой и привести себя в порядок. Я покидаю гостиницу всего через полчаса после Эффи, но улицы уже переполнены. Потоки машин, толпы пешеходов. Все те, кому не посчастливилось попасть на интервью с трибутами, чтобы увидеть их вживую, стремятся попасть на площадь, где установлен главный экран, чтобы наблюдать оттуда. Добираюсь до места назначения всего минут на 20 раньше Эффи. Почти сразу же мы занимаем свои места, чтобы насладиться «чудесным шоу» с его харизматичным ведущим – Цезарем Фликерменом. Хотя интервью проходит вполне обычно, нельзя не заметить, что каждый трибут, словно невзначай намекает на несправедливость того, что происходит. Капитолийцы, не смотря на свою жажду зрелищ, кажется, тоже не в восторге от того, что на Арене в этом году будут гибнуть победители. Ну еще бы, это ведь не незнакомые безликие дети, которые только что прибыли из далеких дистриктов, это ведь победители – те, за кого жители столицы болели во время предыдущих Игр, те, кого они знают, так же хорошо, как своих друзей. Когда же выходит Китнисс в свадебном платье, которое, благодаря мастерству Цинны превращается в оперение сойки-пересмешницы, зал вообще превращается в бомбу с часовым механизмом, который и запускает Пит с заявлением о беременности своей возлюбленной. Крик, визг, недовольные выкрики, протесты, обвинения в несправедливости… все это организаторы еще как-то терпят, но когда повинуясь некоему порыву, 24 трибута берутся за руки, начинается настоящий переполох. Экраны гаснут, освещение приглушают настолько, что видны только фигуры трибутов, покидающих сцену. Стилисты, кураторы и менторы устремляются вслед за своими подопечными, но миротворцы быстро разделяют общий поток: всех, кроме менторов, отправляют по домам. Уходя за сцену, бросаю взгляд в сторону запасного выхода, через который выводят стилистов и кураторов. На секунду встречаюсь с взглядом Эффи, но ее тут же выводят наружу. Один из миротворцев просит меня вернуться на свой этаж. Я подхожу к свободному лифту и, нажав на нужную кнопку, поднимаюсь на двенадцатый этаж. Кажется, ребята ожидали увидеть всю команду, но, увы. - Там сейчас просто бедлам. Всех отослали домой, и повтор интервью отменили, - сообщаю я ребятам. Трибуты бросаются к окну, пытаясь понять, что творится на улице. - Кажется, люди кричат? Требуют отменить Голодные игры? – интересуется Пит. - По-моему, они сами не знают, чего им требовать. Такого еще не случалось. Для местных жителей даже идея вмешаться в ход шоу – сама по себе крамола. Но мы-то понимаем, что президент ни в коем случае не отменит Игры, - отвечаю я. - А что, остальные уже разошлись? – спрашивает Китнисс. - Да, им велели. Не представляю, каково им сейчас пробираться через толпу. Велели еще мягко сказано. Надеюсь, в дороге ничего не случится и Эффи благополучно доберется до дома. - Значит, Эффи мы уже не увидим. Поблагодари ее от нас, - просит Пит. - Пусть это будет не просто «спасибо». Скажи что-нибудь особенное. Это же Эффи, в конце концов. Передай: она самая лучшая, и мы очень благодарны и… любим ее. «И не вы одни», - проносится у меня в голове. Какое-то время мы молчим, но нам все равно придется прощаться, и какая разница, будет это сейчас или пятью минутами позже? - Думаю, нам с вами тоже пора попрощаться. - Что-нибудь посоветуешь напоследок? – подмигивает Пит. - Постарайтесь выжить, - наверное, слишком грубо для такого момента отвечаю я. Не сдержавшись, порывисто обнимаю обоих и отправляю спать. - Береги себя, ладно? – просит напоследок Пит. Ребята уходят, но я решаю напомнить им одну важную вещь, которая может спасти им жизни: - Китнисс, когда будешь на Арене… - я сам еще не знаю, что там будет, но я должен ее предупредить. - Что? – тоном обиженного ребенка спрашивает девушка. - Помни, кто твой враг, - надеюсь, этого для нее будет достаточно, - Ну, все. Идите уже отсюда. Мои подопечные уходят. Я сижу в гостиной. Повтора интервью не будет, так что смотреть нечего. Мне так и не удалось уговорить Пита и Китнисс завести союзников. Догадаются ли они об этой необходимости, оказавшись на Арене? Как бы намекнуть Китнисс? Лениво кручу золотой браслет, который Эффи уговорила меня надеть на интервью, якобы так мы выглядим одной командой. Точно… одна команда. Спустившись на четвертый этаж, нахожу Финника в гостиной. Он бездумно переключает каналы на большом экране. - Твой ментор не считает, что тебе нужно отдохнуть? – усмехаюсь я. - В отличие от твоих детишек, мне не нужна нянька. - Зря ты так о моих трибутах. Они ведь тоже победители. И не самые слабые претенденты на победу в этом году. - Вот только победы им не видать, - отвечает Финник, отвлекаясь, наконец, от телевизора и переводя взгляд на меня. - Это еще как посмотреть. Помниться, ты даже хотел взять их в союзники… - Вот только твои детки еще не доросли до того, чтобы понять, что им для того, чтобы прожить еще хоть пару дней, нужны будут союзники. - Ну, может для того, чтобы понять, им просто нужно оказаться на Арене? - Что ты хочешь сказать? – в глазах Финника загорается огонек любопытства. - Что, быть может, стоит еще раз попытаться обзавестись союзниками? – отвечаю я, протягивая парню золотой браслет. - Что это? – хмурится он, но все же принимает вещицу. - Думаю, это поможет тебе убедить Китнисс в своих намерениях. - Эта побрякушка? - Да. Это мой ей привет. Уверен, она все верно поймет. - Хорошо, - отвечает Финник, надевая браслет на руку. - Удачи! – бросаю я напоследок. Следующей в моем списке идет Джоанна Мейсон. Ее я нахожу прогуливающейся по коридору. - Что тут делает ментор влюбленных голубков? – ехидно улыбается девушка. - Помниться, ты хотела стать союзницей моих трибутов. Тут я, конечно, приврал, Джоанна никогда не изъявляла желания работать с кем-то, тем более с моими ребятами. Эта девушка слишком независима, но, если учитывать план Плутарха, она должна попасть в союзницы трибутов Двенадцатого Дистрикта. И она это прекрасно понимает. - Допустим, хотела, - резко отвечает она. - Тогда тебе нужно знать, что Китнисс не примет тебя в союзницы просто так. - Что? Мне еще нужно выполнять какие-то условия? Да я… - Успокойся, Джоанна. Ты же хочешь попытаться выиграть. А для этого нужна будет помощь. Китнисс привязалась к Вайрес и Бити. Тебе всего то и надо, что привести их к моей трибутке. - Ничего себе! Я что, еще должна возиться с Тронутой и Долбанутым, ради того, чтобы заполучить в союзники влюбленных сопляков? – возмущается Мэйсон. - Я просто подсказал тебе один из вариантов. Решать тебе, - отвечаю я и ухожу, не прощаясь. Захожу в лифт и нажимаю кнопку Одиннадцатого этажа. В коридоре и гостиной никого нет, зато из приоткрытой двери столовой пробивается луч света. Я даже знаю, кто это может быть. - Не думаю, что такой способ подготовки к Играм даст хороший результат, - присаживаясь за стол, начинаю я. - Кто бы говорил? Сам то, поди, только и думаешь, как бы добраться до бутылки, - хохочет Рубака. - Я ментор. Мне не нужно завтра спасаться от разъяренной толпы приятелей, мечтающих поскорее меня прикончить. - Я не зря победил. Может, я уже не так молод, как раньше, но пара стаканов виски не помешает мне выжить, - заявляет приятель, наливая второй стакан для меня. - Мне нравится твой настрой, - отвечаю я, выпивая предложенное спиртное. Пара часов в обществе Рубаки пролетает незаметно, но ему нужно отдохнуть и я, с трудом уговорив его поспать, сам иду на свой этаж. Завтра начнется Квартальная Бойня. В ближайшие дни все прояснится. Сна естественно нет, но и напиться до беспамятства я не могу. Завтра самый трудный день. Мне нужно быть начеку.