Жизнь за Ареной

POV Хеймитч Просыпаюсь рано и, не выпив ни капли спиртного, принимаю душ, привожу себя в порядок, надеваю чистую одежду и иду на завтрак. Все уже в столовой. Я выпиваю бокал вина и принимаюсь за еду. Кажется, я впервые нормально ем со дня Жатвы. Мои трибуты очень удивились, увидев меня трезвым и чистым. Когда мои мозги не затуманены алкоголем, меня даже Эффи не так сильно раздражает. Мы с ней вполне дружелюбно общаемся. Видимо, ей тоже проще общаться со мной, когда я не пьян, хотя мне-то какая разница. Мы поздравляем стилистов. Да, им есть чем гордиться. Они потрудились на славу. Погрузившись в разговоры о дальнейших действиях, совсем выпускаю из виду своих трибутов, пока Китнисс вдруг не заявляет, что знает безгласую официантку. Мы смотрим на трибутку, удивленно выпучив глаза. Первой приходит в себя Эффи, она резко обрывает Китнисс, говоря, что та не может знать безгласую. Китнисс тут же спрашивает, что это значит, и я вступаю в разговор, объясняя трибутке, кто такие безгласые. Эффи поясняет, как Китнисс должна вести себя с безгласыми и Китнисс начинает… выкручиваться. Неужели она действительно знакома с нашей официанткой? Нет, не может быть! Она просто растерялась из-за нашей реакции. Пит поддерживает Китнисс, вспоминая, что официантка похожа на кого-то из Двенадцатого Дистрикта. Может оно и так, я мало кого знаю из наших. В основном знаю только тех, кто как-то связан с выпивкой. Обстановка разрядилась, и после обеда мы отправляемся смотреть повтор церемонии открытия. Снова увидев Китнисс и Пита, держащихся за руки, интересуюсь, кто это предложил. Порция отвечает, что это была идея Цинны. Что ж, отлично. Я бы не придумал лучше, во всяком случае, в пьяном угаре точно. Я сообщаю Китнисс и Питу о том, что завтра их ждет первая тренировка, обещаю, что за завтраком объясню, что делать дальше и советую отдохнуть. Дети уходят. Мы еще какое-то время обсуждаем сегодняшнюю церемонию. Потом Порция и Цинна уходят, и я остаюсь с Эффи Бряк. Какое-то время куратор сидит молча, потом поднимается и, прежде чем уйти, обращается ко мне: - Я рада, что ты решил им помочь. Надеюсь, на этот раз все получится. Я молча смотрю на Бряк и пытаюсь решить, что ответить. Кажется, она искренне желает победы нашим трибутам, ну, по крайней мере, одному из них. Вот только мотив у нее один: слава победителя коснется всех, кто был в команде. Эффи Бряк, наверняка уже не один год мечтает вырваться из самого отсталого дистрикта Панема и сейчас ей, наконец, представилась такая возможность. Нужно только ее не упустить. Но сейчас мне не важны ее мотивы. Хочу сказать какую-нибудь колкость, но Эффи меня опережает: - Удачи, Хеймитч! - Спасибо! – просто говорю я, наблюдая, как куратор скрывается за дверью, громко стуча каблуками по коридору. Утром по дороге в столовую я встретился с Питом, и вошли мы вместе. Китнисс уже там. Наверняка проголодалась. Ладно, сначала завтрак, потом дела. Наевшись, я достаю фляжку и отпиваю пару глотков виски. Я, конечно, обещал не напиваться, но чтоб совсем без спиртного… этого мой организм не выдержит. Интересуюсь у своих подопечных, как их готовить: вместе или порознь. После недолгого разговора они решают готовиться вместе. Что ж, так мне даже проще. Пытаюсь узнать, кто что умеет и тут начинается… Оба начинают хвалить достоинства друг друга, приуменьшая свои собственные. Да, эта парочка определенно отличается от моих прошлых трибутов. Странные у них взаимоотношения: глотку готовы друг другу перегрызть, лишь бы доказать, что соперник лучше. Когда они, наконец, заканчивают препираться, я предупреждаю Китнисс, что лука со стрелами на арене может не быть, чтобы она не надеялась понапрасну и советую пока не раскрывать свои способности перед другими трибутами. Питу также указываю на его сильные стороны и советую обоим на тренировках учиться всему, чему успеют. И напоследок требую, чтобы они вели себя как друзья. Ребята возражают, но я напоминаю, что они обещали делать все, что я скажу и отправляю их подальше от себя. Эффи отведет их на тренировку, а мне нужно побыть одному. Отвык я от человеческого общества, мне в тягость общение со стольким количеством народа, а впереди еще переговоры со спонсорами, от которых я чувствую, в этом году не будет отбоя. После тренировок, каждый раз, когда мне удается выловить своих подопечных, а это происходит по большей части в столовой, я выпытываю у них всю информацию о тренировках. Как ни странно, Эффи помогает мне в этом, спрашивая иной раз то, что я мог пропустить. Что ж, она может быть полезной, когда хочет чего-то добиться. Странно, что раньше она так себя не вела, или она и раньше пыталась помочь, а я был настолько пьян, что не замечал? Или не только я разглядел в этих двоих потенциал? Ну, это не так уж важно. Мы постоянно даем Питу и Китнисс указания как вести себя и, кажется, они уже жалеют, что мы так рьяно за них взялись. Сегодня индивидуальные показы. Распорядители оценивают способности трибутов, выставляя им баллы, на которые чаще и ориентируются спонсоры при выборе тех, кому стоит помогать. Надеюсь, мои трибуты сумеют набрать хотя бы около 5 – 6 баллов. Время идет. Трибуты ожидают в столовой, я вместе с Эффи Бряк – в гостиной. Мы сидим молча. Я – развалившись больше чем наполовину дивана, Эффи – скромно пристроившись в кресле. Нам обоим через проход в гостиную виден коридор, и когда проходит Пит, мы его подзываем. Он, явно не в восторге от показа, но это вполне нормально. Через некоторое время мимо двери пролетает Китнисс. Мы в три голоса зовем девушку, но она не обращает на нас внимания и убегает к себе. Эффи быстрыми короткими шажками выходит из гостиной и семенит к спальне Китнисс. Я следую за ней, жестом остановив Пита. На наш упорный стук в дверь Китнисс кричит, чтобы мы убирались. Мы еще несколько минут стучим, и я понимаю, что ей нужно дать возможность успокоиться. - Пойдем. Пусть успокоится. Эффи согласно кивает, и мы уходим. К обеду Китнисс пришла. Красное, опухшее лицо говорит само за себя: все это время она плакала. Что ж, лучше пусть сейчас, чем на арене. Когда доходит до главного блюда, я интересуюсь как дела у ребят по их собственному мнению. Пит спокойно рассказывает о своем выступлении и о том, что особого внимания распорядители на него не обращали. Не удивительно, с Двенадцатым Дистриктом всегда так. - Ну а как твои дела, солнышко? – спрашиваю Китнисс и получаю ответ, который вводит в ступор даже меня: - А я запустила в распорядителей стрелу. Все присутствующие забывают о еде, а Эффи с ужасом в голосе переспрашивает: - Что? Китнисс рассказывает, как все произошло, да еще и сообщает, что ушла, не дождавшись разрешения, чем окончательно выводит Эффи из равновесия. Я привожу доводы, почему Китнисс ничего не угрожает вне арены и, кажется, ее это успокаивает. Китнисс, наконец, успокаивается окончательно и даже улыбается. Мне становится смешно. Многое бы отдал, чтобы посмотреть на физиономии распорядителей в тот момент, когда Китнисс запустила стрелу в их поросенка. Ухватываю отбивную руками, окунаю ее в бокал с вином и, наблюдая боковым зрением за скривившейся Эффи, раздираю мясо руками. Смеюсь… над Эффи и над картинкой, возникшей у меня в голове. Хочется представить, как выглядели распорядители. Спрашиваю Китнисс. Солнышко улыбается и отвечает: - Ошарашенными, испуганными, смешными. Один мужчина сел в чашу с пуншем. Я не могу, да и не хочу сдерживать смех. Кажется, не мне одному весело. Даже Эффи с трудом сдерживает улыбку и выдает: - Так им и надо. Смотреть на вас – их работа, и то, что вы из Дистрикта Двенадцать, еще не причина отлынивать от обязанностей . Может я слишком резка, но таково мое мнение. Не думал, что Эффи может быть объективной, да еще и укорять распорядителей в лени. Хотя, я понимаю, что в ее интересах, чтобы трибуты из нашего дистрикта набрали хороший балл, мне все же нравится ее высказывание. После обеда отправляемся в гостиную смотреть результаты. Когда очередь доходит до Двенадцатого Дистрикта, нервы у моих трибутов уже на пределе. Пит заработал 8 баллов. Неплохо, совсем неплохо. Китнисс… 11. Эффи радостно взвизгивает, но это не успевает меня взбесить. Все начинают поздравлять героиню дня и друг друга. Сама Китнисс никак не может поверить, и спрашивает, как такое возможно. В голову приходит только одно объяснение: организаторам нужно шоу, зрелище, которое запомнится надолго и именно трибуты с таким характером, как у этой бунтарки способны сделать игры незабываемыми. Именно это я и говорю Китнисс. Радость и ликование продолжается еще какое-то время, а потом все потихоньку расходятся по своим комнатам. Утро начинается с просьбы Пита готовить его к интервью отдельно от Китнисс. Чуть позже в столовую заходит Китнисс. Очевидно, она проголодалась, потому что заводит разговор только, когда ее тарелка с едой наполовину опустела. Я сообщаю девушке о решении Пита. Заметно, что этого она не ожидала. Китнисс в смятении… зла… недовольна, но отвечает «Хорошо» и интересуется какое у нас теперь расписание. Я отдаю ее на четыре часа на растерзание Эффи, а сам принимаюсь за парня. Как только начинаю подготовку Пита, он тут же огорошивает меня, сообщая, что хочет на весь Панем признаться Китнисс в любви, чтобы помочь ей со спонсорами. Поразмыслив, я понимаю, что он, в общем-то, прав и все оставшееся время мы думаем, как лучше преподнести его признание капитолийцам. В итоге мы продумываем несколько вариантов, которые можно применить в зависимости от того, какие из своих обычных вопросов задаст Цезарь Фликермен. По прошествии четырех часов мы с Эффи меняемся трибутами и передо мной встает новая проблема: что делать с Китнисс? Как ее выставить перед капитолийцами? Какое амплуа ей подойдет? Сколько я ни бьюсь над этой девчонкой, к концу, она, кажется, готова в меня стрелу запустить, как в того зажаренного поросенка. В итоге я сдаюсь и предлагаю Китнисс засыпать капитолийцев комплиментами. Может хоть подхалимством кого-нибудь проймет. В конце концов, у меня же есть Пит с его сенсационным признанием. В следующие часы я пытаюсь выжать из нее хоть что-то, но все безуспешно. Я не могу больше терпеть и начинаю пить. Мне становится легче, а вот Китнисс от моих замечаний – все хуже, но меня это уже не интересует. - Я сдаюсь, солнышко. Просто отвечай на вопросы и старайся не отравить зрителей своим ядом. Ухожу к себе, напиваюсь и засыпаю. Сегодня интервью. Нужно выглядеть подобающе. Мне ведь еще со спонсорами общаться. Эффи Бряк, как всегда разоделась как кукла. В последнее время мне кажется, она как-то изменилась. Или это мне только кажется. Все же быть трезвым полезно. Я стал замечать в ее взгляде, обращенном к трибутам что-то похожее на грусть и сожаление, так не вязавшиеся с ее вечно беззаботным выражением лица. Ну да ладно, сейчас самое главное – интервью трибутов. Напоминаю, что они все еще друзья и отхожу в сторону. Когда очередь доходит до Двенадцатого Дистрикта даже у меня учащается сердцебиение, хотя может это от того, что я сегодня еще ничего не выпил. Представляю каково сейчас Китнисс, ведь первой выступает она. Ее ответы на вопросы довольно сносны, а ее признание про тушеное филе барашка даже меня заставляет улыбнуться. Признаться, я ожидал худшего. Китнисс кружится в своем платье, вызывая бурный восторг зрителей. Боится упасть от головокружения и Цезарь между делом упоминает мой знаменитый нырок со сцены. Камеры находят меня. Я отмахиваюсь, указывая на Китнисс, и продолжаю наблюдать, когда камеры вновь возвращаются к трибутке. Едва сдерживаю смех, когда разговор заходит об индивидуальных показах. После Китнисс выходит Пит. Он отвечает на все вопросы Фликермена и явно завоевывает зрительские симпатии. Наконец, ведущий задает Питу вопрос, который нам нужен. Цезарь спрашивает есть ли у Пита девушка и тот начинает рассказ, следуя нашей легенде. Фликермен, словно угадывает мысли Пита, задавая именно те вопросы, которые нужны. А под конец получается совсем драматично, когда Пит сообщает, что приехал на Игры с возлюбленной. Я слышу, как зал начинает шуметь, некоторые особо нервные зрители даже вскрикивают. Китнисс удивлена. Это нам на руку. Все выглядит настолько натурально, что никто не посмеет усомниться в любви парня к Китнисс. Меня радует успех. Однако, кажется, Китнисс не особо довольна, учитывая хотя бы то, что она набрасывается на «возлюбленного» после интервью. Что происходит? – истерическим тоном кричит Эффи. Пит объясняет, что Китнисс не понравилось его выступление, а именно его невероятное признание. Стилисты помогают парню подняться. Кажется, Китнисс перестаралась. Во мне закипает злость: - Ты его толкнула? Китнисс тут же налетает на меня с обвинениями. Пит и Китнисс спорят. Меня это начинает бесить, и я высказываю этой девчонке все, что думаю. - Мы не несчастные влюбленные! – орет она. С меня довольно. Я резко хватаю ее за плечи и прижимаю к стене, снова ору на девушку, стараясь донести до ее бестолковой головы свою мысль, о том, что Пит только что оказал ей огромную услугу. Цинна и Порция стараются убедить Китнисс в том, что все это было необходимо и постепенно она успокаивается. - Ты прелесть, солнышко. Спонсоры будут занимать очередь в другом конце квартала, - я пытаюсь подбодрить ее. Все, наконец, успокоились, и я предлагаю пойти на обед. Утром следующего дня мы прощаемся с трибутами перед их отправкой на Арену. Эффи со слезами на глазах сообщает Питу и Китнисс о том, что они лучшие из ее трибутов, целует обоих в щеку и быстро убегает. Интересно, слезы тоже часть спектакля? Или она действительно настолько привязалась к этим детям, что искренне переживает за них? Следующая фраза все проясняет. Эффи говорит ребятам, что надеется на то, что ее переведут в нормальный дистрикт. Ну конечно, как я мог подумать, что в этой капитолийской пустышке есть хоть что-то человеческое? Даю ребятам последние советы и ухожу. Я, как и все остальные менторы буду смотреть Игры на экране.