Записки житейского врача

Что нужно для радости? Кому-то деньги. Кто-то не отводит взгляд от выпивки или дорогой кубинской сигары, запах которой слышен за километр. Некоторым персонам срывает крышу вид красивой женщины - проститутки ближайшего квартала. Любовью они называют это. Эх, любовь прекрасное чувство говорит медицинский словарь: сила, которая заставляет нас видеть великолепия природы, понимать смысл жизни. Моей любовью давным-давно стали белые стены, запах этилового спирта и шприц из диазепамом. Отделения психиатрии и наркологии, наверно, последнее место, где кто-то найдёт оттиски романтики. Но моя судьба считала по-другому. Клиника была последним место, где я чувствовал себя как дома. Люди, страдающие от болезней, были мне понятными: отчасти я понимал их боль, частично нет, но я всегда старался спасти их души доступными средствами. Я понимал их, потому что сам пережил депрессивный эпизод…. Не будем об этом. Мой день зачастую проходил по одному шаблону: приём, обход, приём, раздача наказов и так каждый божий день, кроме одного случая. Это было яркое солнечное утро, но мне было как-то всё равно; я дико усталый вчерашним днем. В нашу клинику поступил больной из кататоническим возбуждениям, мы пробегали с ним ни один круг пока не удалось его успокоить, полночи с ним провозились. Придя в клинику, первым делом я пошёл в гардероб, чтобы взять свой халат. - Доброе утро, Алексей Леонидович, - обратилась ко мне гардеробщица Агафья. - И вам тоже, - как можно приветливее, ответил я. - Устало выглядите, - давая мне халат, говорила Агафья. - Это всё этот пациент: он бушует, мы его крутим, санитаров не хватает… Эх, слава богу, сейчас он под капельницей со смесью снотворных, пусть попробует пробудится. - Да… Кстати, вы ещё забили сдать шприц из диазепамом, он в кармане халата. Опустив руку в халат, я почувствовал шприц. «Точно! Я искал его», - обрадовался я. Мы всегда носим их з собой для защиты, а вдруг какой-то пациент нападёт, а в конце дня их нужно сдавать под расписку, и я потерял, как назло, как всегда. - Спасибо вам! Хоть раз обойдусь без наказания. - Чтобы вы без меня делали? - Померли бы. Вы наш ангел-хранитель. Удачного дня! Я развернулся и пошёл в своё отделения. Поднявшись по ступеньках, вошёл в отделения и увидел, что на посту стоить Алла Александровна, наша медсестра, пчёлка, которая не перестаёт работать, она знает всё про пациентов, которая вела беседу из Олегом Петровичем. Ох, этот врач… Нет, не врач, а ходячий набор шуток и стереотипов. Имел он смазливое лицо из светлыми хаотично причесанными волосами. Понятия грани было не для него, если Олег начинал шутит, то до конца и напролом. Работал он наркологом в нашем отделении; так как это наркологическая клиника, нам привозили пациентов с приступами белой горячки, а Олегу Петровичу приходилось давать им раду. - Вы посмотрите! – кричал он, увидев меня. – Повелитель депрессивных девиц и галлюциногенных старушек! Человек, который усмирит кого угодно, но не себя! Встречаем великого знатока человеческих душ или просто Алексея Леонидовича. - Повелитель алканавтов, бухариков или попросту несчастных людей, полюбивших этанол! - отвечал я. – Человек, который придумал классификацию чертей и одного паука или не мудрствуя лукаво Олег Петрович! - Ахах, растёшь парень. - Ну, да. - Ты какой-то уставший. Удовлетворив того пациента? - Коктейлем седативных внутривенно. Думаю, ему хорошо. - Как-то разумно для человека, который сначала был психофизиологом. - Вспомнила мышь о сыре. Кстати, умник, у меня есть два стула, на одном процветающая жизнь, на втором глубокий алкогольный делирий. Куда сядете вы, а куда ваши пациенты? - Ой всё. Началась эра примитивных шутечек. Пойду в своё царство чертей, может кто-то меня поймёт. Он развернулся и пошёл своей лёгкой походкой, а я повернулся к Алле. - Дорогая Алла… - Да, я знаю, что шприц был в вашем халате, мне Агафья сказала. Хорошо, что диазепам не в категории препаратов с особым контролем. - Удача была на моей стороне. - Не зазнавайтесь. - Было бы чему, - унывая, ответил я. – Ладно, Анна, не будем о грустном. Есть у меня какой-то пациент. - Да, вам поступила женщина лет тридцати: попыталась вскрыть вены. - Депрессия? - Скорее депрессивный эпизод, но это вы должны сказать; карта лежит на столе. Анна жестом указала на карту, что лежала на столе. Я взял её, первое на что обратил внимание было имя девушки и меня охватил ужас. Зареева София Александровна, моя любовь и причина страдания. Неужели это была она? Руки дрожали, тело начало биться в поту, сердца вырывалось из груди. Я стал смотреть карту далее. «Да, это она… Что это за ирония судьбы? Может, это не она. Скорее так и есть, просто кто-то похожий», - проговаривал я. - Алексей, что-то случилось? – спросила Алла, посмотрев на меня. - Да не, всё в порядке, - ответил я, делая вид, будь то ничего не случилось. – Что-то задумался. Взяв карточку, я пошёл в палату. Судя по первым симптомам депрессивный эпизод и притом продуктивен, но нужно смотреть. Подойдя к палате, я замешкался, но через мгновения вошёл. На кровати лежала девушка, возле неё находилась ещё одна женщина, видимо, мать. Когда я приблизился, в голове прозвучала артиллерийская канонада. Боже, это была она. Чёрные волосы, которые идеально подчёркивали синие глаза, эти губы нежного вишнёвого цвета. Боже, это лицо, увидеть и умереть. Что же она здесь забила? Я хотел бы встретиться с ней где угодно, но не в этом месте. - Добрый день… Я Алексей Леонидович, - мешкая говорил я. – Я ваш лечащий врач. Что случилось? - Добрый, - промолвила женщина, что сидела возле Софии. – Как вам сказать? Я пришла домой, а она с кровавым ножом и вот… В плаче она указала на кисти с повязками. Да, это была её мать, как её… Галина Ивановна. Эту манеру говорить спутать невозможно: голос человека, который имеет средний акцент между русским и украинским забить сложно, и эти светлы волосы в короткой причёске. - Угу, - проговорив я. – Не видели вы у неё каких-то изменений? Может, она странно себя вела, например, стала более закрытой, грустной. - Особо и нет. Она, как всегда, была веселой, радостной. - Что-то же стало причиной? - Она говорит, что её парень бросил…вот она и порезала вены. Я поднёс пальцы ко лбу и задумался: - Парень хоть хороший? - Я его особо не видела, дочь не знакомила, что странно для неё, но если он её бросил, то вряд ли он хороший. Слушайте, а я где-то видела ваше лицо, только не могу вспомнить. - Вряд ли. Может, показалось. - Да не, точно видела. - Поверьте в жизни всё может быть. Я не хотел говорить правду, чтобы меньше было проблем. Быстро закончил, забыл и нет вопросов. - Галина Ивановна, можете выйти, я пообщаюсь из вашей дочери? - Это обязательно? - К сожалению, да. Мне нужно правильно поставить диагноз. - Ну, как скажите. Когда женщина вышла, я взял стул и сёл возле кровати. София лежала, с первого взгляда, в полном сознании, она понимала, что происходило вокруг. Я открыл карту и достал ручку, чтобы записывать симптомы. - Ещё раз, добрый день. Как вы себя чувствуете…София Александровна, - я сделал вид, что посмотрел, как её зовут, чтобы отвести подозрения. - А ты так и не научился быть хорошим актёром. - Вы про что говорите? - Лёш, я тебя сразу узнала, как и ты меня, - говорила она своим ангельским голоском. -Ну, хорошо. - И не смей писать, что у меня галлюцинации, я тебя знаю. - Сонь, я и не думал, - не давая себе отчёта сказал я, а потом раскумекал: - Блин! - Говорю, же плохой актёр, не то что я. - Мда, не думал, что мы встретимся. Да, ещё в такой обстановке. - Помнишь, я говорила, что ты будешь меня лечить, вот оно и сбылось. - Ирония судьбы. - Круто тебя занесло: из физиологов в психиатры. - Мне это нравилось. Сначала физиолог, потом нейро-, психофизиолог кандидатская потому и другому, и переквалификация в психиатра. Да, крутой путь. -Не то что я ветеринар: окончила университет, кандидатская и одна клиника. Каждый день одни уколы животным. - А мне психов унимать. Хотя… честно говоря, не многих приходится усмирять. - Это хоть как-то весело, - она замолчала, а потом добавила: - Прости, что я бросила тебя, не знаю, что на меня тогда нашло. Я постоянно думала о тебе, и о том, что наговорила. - Да, что было, то прошло. Правда, прости меня, но вряд ли я смогу тебя полюбить, моей пассией давно стала психиатрия, хоть чувства к тебе остались. - Чувства же остались, не всё потеряно. - Кто знает. Видимо, жизнь в тебя не лучше сложилась, если ты сюда попала. - Это всё из-за парня: мы встречались несколько лет – всё здорово, а потом он меня бросил, и я не знаю, что на меня нашло. - Хорошо, что ты, учась на ветеринара, не научилась правильно вскрывать вены. - Кисть животного и кисть человека – разны вещи. - Ну, да, - с улыбкой сказал я. - Знаешь, не думала, что попаду сюда… мне хватило моего брата, если ты помнишь? - Помню. Вряд ли это у тебя, скорее просто депрессивный эпизод, который бурно протёк. Я думаю, мы сможем обойтись обычной психологической терапией: пройдешь курс, и будет всё в порядке. - Откуда ты всё это знаешь? - Опыт, Фрейд, Ясперс, Леонтьев и другие корифеи нашей скромной души. - Даже юмор не поменялся. - Как кто-то умный сказал, люди не меняются. - Ахаха. А про что твои диссертации, если не секрет? - Да не особо. Из нейрофизиологии по памяти, а по психиатрии – навязчивости. - Круто. Ты кандидат, выходит. - Угу. С психиатрии, только, я доктор. - Жаль, что у меня не так. - Ничего, ещё не с одним котом встретишься. Ты же в клинике работаешь? - Ахаха, да. - Вот видишь. Мы ещё разговаривали полчаса, она не очень сильно изменилась. Соня, она всегда такая Соня, те же шутки, та же манера говорить. Работала она в клинике для животных, лучшей в городе, её ум всегда ей помогает. После нашего скромного разговора, мои мысли подтвердились. Конечно, странно, что из-за парня, она решила покончить из себя, но она встречалась с парнем 4 года, любила его – вполне может быть. От антидепрессантов толку не было, потому я назначил психотерапию и попрощался, предложив где-то встретиться. На что она охотна согласилась. *** Был вечер понедельника, я с Олегом находился в своём кабинете. На моё удивления, я не был усталым: новых пациентов немного, а со старыми всё понятно. Потому я мог позволить себе бездельничать, а лучше делать это с Олегом Петровичем. - Ну, как твоя подруга детства? – спросил он. - Да, нормально, – отвечал я. – Терапия пройдена успешно, выздоровления успешное. - Как-то всё просто. Ты же говорил, что у неё брат болел на шизофрению? - Да, но вряд ли это она, и я не могу поставить этот диагноз по её симптомам. - Ну, смотри на юный гений. - Мне виднее. - Не забывай, что я тоже психиатр. - Чую шутеичку. - Знаешь, кто будет слышать? - И кто же? - Твой пациент с олигофренией. - Охохо, смешно. - Алексей Леонидович, вам доставили пациента, - сказала, вбежавшая Алла. – Больной в тяжёлом состоянии, это та девушка с депрессией. - Как, бегу? - я подвёлся и побежал. Я вбежал в палату. Соня сидела на кушетке в застывшей полулежащей позе, а возле неё в плаче сидела мать. «Чёрт!!!» - крикнул про себя я. - Что случилось? - Я приехала с работы, а она… она. Неужели это повторится? Я подошёл поближе, она была застигнута в одной позе: руки застыли в положении, как будто она читала книгу, а на лице грустная эмоция. Я взял её руку и попробовал согнуть; рука вначале не поддавалась, но потом начала сгибаться з ощущениям, что у неё в локте находится шестерёнка. «Синдром зубчатого колёса, - понимая, что дело плохо, проговорил я. – Как так? Неужели…Да нет. Что за бред?» - Нет, не повторится, - крикнул я, - Не нойте. А лучше ответьте на мои вопросы. - Хорошо. - Это состояния повторялось? - Нет, не видела. - Может не в этой форме? Проще. Поймите, важные подробности. Даже, то что вы считаете мелочью. Что вы думаете есть самым странным в её поведении? - Нуу… Хм. - Что хм? Говорите. - Её парень. Она странно себя вела, я парой думала, что у неё и нету его, но потом откинула такие мысли. - Может, они не лишены смысла. Это объясняет всё. - Что именно? - Что это не депрессия, как я подумал раньше. Это… - Шизофрения. - Угу. Кататоническая, - говорив я, сдерживая слёзы. - Этот парень мог вполне быть плодом её воображения. Он, что-то натворив, а больное воображения привело к попытке покончить из собой. - Опять история повторяется. За что? Это лечится? - Эта форма есть второй за сложностью, протекает очень тяжело. Не мне вам объяснять. - Алексей, это же вы? - Да я. - Вы же сможете её спасти? Вы умный, это было видно, когда вы общались из Соней. - Есть вещи, которые от меня не зависят. За мою практику ни один пациент не поправился при подобных симптомах. Я её любил, для меня это тоже болезненно. Буду стараться сделать всё, что у моих сил. - Постараетесь, прошу. - Вы лучше идите сейчас домой и молитесь. Много чего в жизни может измениться: у неё нету возбуждения, она только в ступоре, я не видел отрицательных симптомов. Болезнь ещё не запущена. Наука знает достаточно выздоровлений. - Но больше смертей. - Прошу вас. - Может использовать электричество или, как её, инсулиновую терапию. - Это уже не делают, да и в это случаи это не поможет. Прошу идите домой и успокойтесь, а я пойду оформлю госпитализацию и назначу лечения. - сказав, я с депрессивным лицом вышел с палаты. Следующие дни прошли ужасно. Точнее, вначала лечения помогало, но потом припадки усилились, развилась апатия, аутизм, Соня полностью закрылась в себе. Это ужасно. Приступы повторялись каждый день, а потом всякий час, была выраженная эхололия, что, не скажи – она повторит. Я уже использовал дорогие нейролептики – бестолково. Потом, в часы приступа, она стала повторять наши движения и во время ступора у неё стали сильно спазмироваться мышцы, что проводило к сердечным приступам. И в конце, чтобы не тянуть время скажу, что она закончила свою непростую жизнь у меня на руках в очередном приступе, который ломал её кости и в конце остановил дыхание. В этот момент, я спрашивал себя, почему я не волшебник?