***
А в это время в Каменной Ивагакуровке — Да у них этой картохи — хоть жопой жуй, — вкрадчиво шептал Мордатый Учиха на ухо ивагакурскому председателю Прохору. — Оно и понятно, сам этими вот руками сажал, сам огород полол в свое время и удобрял отходами лаборатории Остромысла… Прохор, как раз поглощая пюре из ворованной картошки, поперхнулся и затрясся в припадке. — Так они ж радиоактивные! Оно ж в урожай впитывается! — Ой, не пизди, Прохор. Малоконоховская продукция экологически чистая, вон какая у нас картоха, размером с дыню, — запротестовал Мордатый. — Все ж для себя выращивал, для детей. Весь клан Учиха питается по сей день овощами с этого огорода. — То-то у вас каждый второй в семье дебил. Мордатый Учиха вспыхнул и со всей дури зарядил Прохору по лицу тарелкой с недоеденным пюре. Быстро повертев руками и похрустев суставами, рявкнул: — Техника Цепей Демонической Статуи! — И принялся душить Прохора гардиной. — Запомни, уебан нищий, только Учиха Мордатый может называть своих родственников дебилами! За это я в свое время вызвал на поединок Сергея Хашираму, а ты нихуя не Сергей Хаширама, ты обычный нищеброд со значком председателя! Когда дед-председатель начал синеть, дед-злодей выпустил его из Техники Цепей Демонической Статуи и сдернул гардину, сломав карниз. — Так вот, Прохор, кушай пюрешку и не пизди мне тут. Я что хочу сказать — сначала вывезешь из села последнюю партию картошки, а потом, пока они там все морально сломлены, повернешь свои танки на Малый Коноховск, и истребители тоже. И вертолеты. И еще подлодку, а лучше три, а я в это время спрыгну с парашютом, не, без парашюта, из вертолета, с пулемета расстреляю памятник Сергея Хаширамы, приземлюсь на БТР и захвачу в заложники Джеки Чана, Надьку и ящик портвейна, и заставлю Остромысла ввести в действие свою научную разработку — Бесконечное Тсукуеми. Как тебе план? Прохор так и замер с вилкой у рта, а пюре шмякнулось со столового прибора на скатерть. Мордатый, торжествуя, во всех красках продолжал описывать свою стратегию господства над селом, однако что-то вдруг пошло не так. — У нас нет танков, истребителей, вертолета, подлодки и БТРов, — признался Прохор. Мордатый приоткрыл рот и моргнул. — Но у нас есть телега, два воздушных змея, трактор без соляры, лодка и «Жигули», — добавил ивагакурский председатель с воодушевлением. — Ну хоть драконы у вас есть? — Драконов нет. Мордатый раздраженно плюнул на пол. — Ну и нахуй вы мне тогда сдались? — гаркнул безумный дед и отнял у председателя тарелку. — И картоху нашу верни не для тебя народ-труженик ее растил. И, вылетев из здания сельсовета, Мордатый Учиха приуныл еще больше. Прохор из Каменной Ивагакуровки оказался не союзником мечты. Поволжье сотрудничать категорически отказалось, Остромысл из Задрищенска на контакт не шел, ибо диплома о высшем образовании у Мордатого не было, а выписку из психдиспансера всерьез принял только лаборант Копыто, который, впрочем, за спиной своего гуру темные делишки вершить не рисковал. «Не то, все не то», — бормотал про себя Мордатый Учиха, в знак протеста топча клумбу у здания сельсовета. — «Нужен кто-то попроще и потупее». Как вдруг безумного деда осенило.***
— Ща! Ща я разобью головой шлакоблок! — кричал Олег Учиха, помахивая каменюкой. — Да уймись ты, придурок, голову разобьешь, а не шлакоблок! — Рита, таков мой путь каратиста. Ну и я других конкурсов на свадьбу не знаю. — Генофонд нации, — хмуро заметил Федор Учиха, который нехотя помогал расставлять столы на главной улице, к свадебному торжеству. — Да уж, Рита, у ваших будущих детей нет никаких шансов закончить среднюю школу. — Смотри, Федя, как бы сам дебилов не наплодил. — Ой, не наплодим, мы маленькому Ване, между прочим, с первых дней «Уголовный Кодекс» и «Энциклопедию серийных убийц» читаем, чтоб ребенок знал, что такое преступление, а что такое наказание! Олег фыркнул и вновь предпринял попытку разбить шлакоблок о свой каменный лоб, но был остановлен Укуренной Юлей. А пока Рита в кругу женщин крошила на грядущую свадьбу третье ведро салата «Мимоза», главврач Надька решила надавить на невесту авторитетом и жалостью. — Ритонька, когда надо будет бросать букет, ты знаешь, в кого целиться. — А че это в тебя? — тут же набычилась дочка поволжского председателя, которую усадили в коллективный кружок нарезания салатов. — А в тебя шоль его бросать, вобла поволжская? — гаркнула Надька. — Надьке всяко нужнее, — заметил Джеки Чан, процеживая самогон через марлю. — Она баба пожилая, это, можно сказать, ее последний шанс. Надька ахнула и треснула каратиста по лицу измазанной в майонезе пятерней. — Рита, кому хочешь кидай, только не Майке, — едва слышно прошептал местный самец Евкакий. Но ушлая Майка слышала все. — Я не поняла, у тебя там что, глаз заново вырос, а? — Куда ей букет-то, глазовыбивательнице! — воскликнула Надька. Зрела битва за букет, а потому каратисты тут же побросали свои дела, чтоб разнимать в случае чего. — Бабы, хорош! — крикнул Гаврила, когда гражданка Поволжья замахнулась на главврача пачкой майонеза. — Тихо! — рявкнула первая леди села по имени Клавдия. — Сначала салаты на свадьбу докрошите, а потом уж мордяки друг другу бейте! Надька нехотя взяла в руки нож и вздохнула. — Ну ладно мужики чуть что кулаками машут, но вы — женщины, у вас мозгов поди больше, — вразумила Клавдия. Психологическая атака сектантки хоть и строилась на принципах сексизма и предвзятого мнения, но женщины закивали и чуток угомонились. Нарезание салатов продолжилось. — Джеки Чан, подай петрушку, — позвала Надька, вытянув руку. — А пусть тебе тот, с кем ты на сеновале обжималась, подает, — буркнул легендарный каратист. Евкакий моргнул и молниеносно спрятал за спину пучок зеленухи, который машинально хотел было протянуть главврачихе. — Сама возьми, нечего мужиком помыкать, — ввернул разведчик. И только Надька снова обернулась, чтоб научить этих черствых мужчин обращению с женщинами, как со стороны огородов прогремел взрыв, а в небо взметнулась пыль и обрывки бурьяна. Каратисты мигом повернули головы. — Реформа Михаила, — прошептала Клавдия. — Товарищи, на огороды проникла вражеская морда! — вскочил на ноги участковый. — Христофор, что видит твой Бьякуган? Как же хорошо, что Христофор Хьюга недавно насыщал чакру энергией Инь, когда два часа смотрел на сварку и укреплял свой подслеповатый Бьякуган этой тренировкой. Вытаращившись, гений клана Хьюга решил еще более поразить всех своим мощным додзюцу, а потому схватил со стола бинокль. — Нашу картошку воруют! — заорал Христофор, разглядев, как похитители, перепугавшись взрыва мины, судорожно запихивали мешки в «Жигули». — Не в мою смену, — процедил Евкакий Хатаке и сжал кипятильник. И кинулся в атаку, дабы доказать, что из-под носа Евкакия Емельяновича Хатаке не спереть ни даже травинку, как оказался схвачен за руку. Олег Учиха, отшвырнув шлакоблок, взглянул на сослуживца проникновенным взглядом недосыпных очей. — Я с тобой, Евкакий. Разведчик замотал головой. — У тебя завтра свадьба. — Салаты не прокиснут, невеста не разлюбит, а сослуживца бросать в беде — это не по-пацански. Мы — команда Михаила, элита каратистов, и это наша миссия. Евкакий чуть было единственным оставшимся глазом слезу не пустил. Рита, кивнув, побежала за аптечкой, а к каратистам, эффектно спрыгнув с балкона прямо в стог сена, спустился сам председатель Михаил. — Наконец-то вы, щеглы, прознали, что такое путь каратиста, — гордо произнес он, отряхивая плечи от соломы. — Путь каратиста — это безоговорочная преданность своему селу, своему делу и своему сослуживцу. Евкакий первым кинулся догонять вора, доказав преданность селу, Рита тут же побежала за аптечкой, доказав преданность своей профессии, а ты, Олег, без раздумий последовал за сослуживцем. Вместе вы — истинная сила, коей нет равных ни в… — Да пиздуйте уже, воры на километр отъехали! — заорала Клавдия, треснув мужа по затылку копченой щукой. Рита, помахивая аптечкой и клизмой, вернулась к ним, а Джеки Чан, всучив Олегу пузырь водки, хлопнул по плечу: — Возьми, Олег, никогда не знаешь, когда пригодится родимая.* * *
Дернув на себя стремя телеги, запряженной двумя специально обученными боевыми оленями клана Нара, Евкакий Хатаке заорал на весь лес: — Сенсей, стреляйте! — Расенган! — рявкнул председатель Михаил, пустив залп из своего автомата. Перепуганные выстрелами олени рванули еще быстрее. Один из похитителей храбро высунулся из «Жигулей». — Дотон! Техника Земли! — крикнул он, швырнув в преследователей облепленную грязью картофелину. Но Олег, отбив картошку кипятильником друга, разглядел важную зацепку, а именно бандану на лбу у каратиста, с намалеванным на ней куском то ли грязи, то ли каменюки. — Каменная Ивагакуровка! — Ах вы сволочи! — крикнула Рита. — Ссанные нищеброды! — крикнул кто-то из лесной чащи. Каратисты завертели головами. — Кто это кричал? — нахмурился Евкакий. — Это иволга, лесной перезвон, — ответил председатель. — Сенсей, они остановились, — воскликнула Рита, указав пальцем на «Жигули», которые остановились неподалеку. Ивагакурские клептоманы, позабыв про мешки, кинулись наутек в лес, махая руками. Команда Михаила, бросив телегу, ринулась следом. — Расенган! — снова крикнул председатель, принявшись палить из автомата по всем кустам. — Я вам покажу, кто такой Четвертый Предеседатель Малого Коноховска! Щеглы, бегите на север, окружим их! — Север это где? — Там, где мох. — А где мох? — Там, где север. Олег, не тупи. И пока Рита кинулась ощупывать деревья в поисках мха, председатель Михаил, глотнув для храбрости немного портвейна из фляги, перезарядил автомат. Найти пятерку вражеских каратистов в лесу не составило бы труда для элиты Малого Коноховска. Если бы они только знали, что настоящий злодей притаился совсем рядом.* * *
Мордатый Учиха, таща за собой топор и доску, которой защищал голову от пролетавших над ней голубей, огляделся. Березовая рощица, закиданная старым мусором, который после себя оставили фанаты шашлыков и побухать в палатках, ему приглянулась — в психбольнице у него над кроватью висела картина с таким же пейзажем. — Я нашла мох! — послышался радостный девичий вопль неподалеку. — Все туда! Мордатый заволновался и, рубанув по березе пару раз, задумался, какова вероятность, что из всех стройных деревьев жертва его интриг выберет именно это. В это время послышался звук, с которым двое здоровых каратистов пинают по почкам негодяя. — Чидори! — подытожил один и на секунду за кустами мелькнул кипятильник. — Будешь знать, мразь, как нашу картошку воровать. — Отвечай, паскуда, на кого работаешь! — прогремел второй хлопец в военной форме, зыркая на нагнанного вора воспаленными глазами. Такого поворота настоящий антагонист, ныкаясь за березой, не ожидал. — Учиха… — прохрипел пленный каратист. — Учиха Мор… — Что говорит? — Учиха Мор… Учиха Мор… — задумчиво протянул Олег. — Что это может значить? — Может, Учиха Мордатый? — подумал Евкакий. — Да не, вряд ли, — нахмурился Олег. — Учиха Мор… Мор. Мороз? Ты че, сука, отмороженным меня назвал? — Вот сука, — прошипел разведчик, треснув с ноги ивагакурца. — Надо бы его связать, чтоб не сбежал перед казнью. — Надо перекурить, — сказал Олег. Послышался шелест кустов недалеко от рощи, и Мордатый усмехнулся своей гениальности. Надо сказать, что по жизни Олег Учиха был истинным представителем своей именитой семейки: не шибко умный, в меру агрессивный, по жизни — бунтарь. И потому, выйдя в рощицу и распаковывая по пути папиросы, Олег огляделся, как вдруг взгляд его приковала лишь одна береза из десятка. Береза, на ветви которой была нацеплена доска с наскоро вырезанными ножиком словами «КУРЕНИЕ ПОД БЕРЕЗОЙ ЗАПРЕЩЕНО!». «Звучит как вызов», — хмыкнул Олег и, сунув папиросу в рот, уселся под табличку о запрете курения. Мордатый, хихикая себе под нос, выпрыгнул из кустов и с ноги треснул по излому на стволе березы. В одну секунду хрустнуло сразу три вещи: колено Мордатого, береза и Олег Учиха, судя по звуку — весь. — Шо? Шо? — на хриплые вопли из чащи выбежал Евкакий, таща за собой пленного. — Ох, ебать! Кинувшись к стремительно бледнеющему сослуживцу, которого под березой распластало блином, разведчик сам побледнел под воротом водолазки. — Ты как в целом, брат? — Вот уж чихнул так чихнул, — с трудом проговорил явно помирающий каратист Олег. — Ща, погодь! Навалившись на березу всем телом и сдвинув на миллиметр, Евкакий тут же остановился, ибо сослуживец издал вопль раненого лося. — Чую, распидорасило мне хлебальник… — Ты что? Ты что там помирать собрался? — перепугался Евкакий. — Ты не можешь умереть, на тебе же ипотека! — Шо?! — послышался крик позади. — Ты ипотеку взял? Ты что, дебил? Рита, закрыв лицо руками, явно намеревалась треснуть жениха, но, разглядев под березой своего распластанного Олега, ахнула. — Ща Рита поможет, она же лучшая медсестра села, — заверил Евкакий. — Рита, ему тут лицо в щи… — О-о-ой, — взвизгнула Рита, рухнув в траву, плененная глубоким обмороком при виде расквашенного носа. Поняв, что остался с раненым сослуживцем один на один, Евкакий сам чуть не упал рядышком, и поэтому сделал то, что должен был сделать опытный каратист. — СЕНСЕЙ! Услышав вопль ученика, председатель Михаил бросился на помощь, ловко перепрыгнув овраг и сбив с ног очередного похитителя. — Евкакий, я вижу свет. Недолго осталось. — Если ты сейчас сдохнешь, Олег, я тебе въебу, — пообещал разведчик. — Сенсей! — Ох ты ж ебана в рот, — ужаснулся Михаил Намикадзе. — Рита! Где Рита? Уже в обмороке? Ясно. Так, Олег, спокойно, я сейчас найду подорожник. — Подорожник, — осенило Евкакия. — Олег, глотни портвейна, он даст тебе сил! — крикнул на прощание председатель, сняв с пояса флягу. Кинувшись на поиски целебного листа, разведчик вдруг услышал, как его окликнули. — Возьми мой глаз, Евкакий. Евкакий аж вздрогнул и обернулся. — Возьми мой глаз взамен своего, утерянного, — прохрипел Олег Учиха. — На память. — Я не могу. — Возьми, Евкакий. И береги, не изменяй бабам и не ходи под березой в память о нашей вечной дружбе. Утерев скупую мужскую слезу, Евкакий достал кунай, которым называл свой канцелярский нож, и, спохватившись, нашарил в рюкзаке Олега бутылку водки. Облив водкой половину лица сослуживца и залив в себя десять глотков, Евкакий сжал ножик дрожащими руками.* * *
— О-о-о-ой, — простонала только-только оклемавшаяся Рита, машинально поймав рукой вылетевший из глазницы товарища глаз. Услышав, как Рита снова грохнулась на траву, Евкакий, вытерев ножик о штаны, допил водку и произнес: — Я сделал это, Олег. Твой дар будет жить со мной вечно. — Я пошутил, — прохрипел Олег Учиха. — Ебать ты отморозок. Евкакий аж рот раскрыл и выронил ножик. — А шо ты молчал? — Я не молчал. Я орал. — Нашел! Я нашел подорожник! — послышался крик из леса. Председатель Михаил выбежал к ученикам, помахивая охапкой лекарственных листиков и, увидев окровавленного Олега, заляпанного кровью Евкакия и Риту, которая валялась в обмороке, но сжимала пластиковый стаканчик с глазом в нем, схватился за сердце. — Вы шо, ебанулись? — Сенсей! — спохватился Евкакий. — Что там с подорожником? — Да ему лицо изшматовало, какой подорожник! — Евкакий, — снова прошептал помирающий Олег. — Шо, шутник? Руку тебе отрезать? — всхлипнул разведчик. — Береги Риту. Поняв, что запахло горестями, Евкакий в сердцах пырнул березу канцелярским ножом и издал вопль, полный скорби и горя. Чей-то дьявольский смех отозвался ему эхом. — Ты! — завертел головой Евкакий. — Покажись! Мордатый не показался, ибо не дурак. — Он подпил березу, — проговорил Михаил. — В погоню, щеглы! Не ты, Олег, ты лежи. Первым за тайным злодеем побежал Евкакий Хатаке, на бегу раскручивая кипятильник, а председатель, таща на себе бездыханную медсестру, поспешил следом. Но злодей, оказавшийся на редкость прытким, в первые же секунды затаился где-то, оставив каратистов бегать по лесу кругами, и лишь когда Михаил, потеряв из виду Евкакия, вернулся на поляну, то задумчиво почесал затылок. — Не понял. Олег Учиха, горсть подорожника и фляга с портвейном исчезли.