Возвращение блудной Кристины

       Как и сказал Эрик, ему потребовалось несколько дней, чтобы подготовиться к проникновению в дом Де Буржеоа.        Первая сложность заключалась в том, что, конечно, необходимо было привести себя в надлежащую для дела форму. Всё-таки одно — сражаться с врагами в Опере, где достаточно нажать на пару нужных рычагов или неожиданно появиться из стены, а совсем другое — действовать в незнакомом месте. В Опере Эрик был у себя дома, он знал там каждый метр, мог бы вслепую перемещаться и использовать каждый угол с пользой для себя. Что же касается чужого дома, то там требуется отличная физическая подготовка, предельная внимательность и готовность к любым неожиданностям. Призрак Оперы уже сам не помнил, сколько лет назад последний раз выполнял такую сложную задачу, как дело в чужом доме. А он предпочитал называть всё, что творил — «дело». Всё-таки это больше импонировало ему, чем, скажем, «убийство». Эрик ведь был не простым рядовым убийцей, которые в изобилии рыскают на ночных улицах Парижа в ожидании наживы, но исключительно особенным Ангелом Рока.        Вторая проблема заключалась в том, что после того, как он сцепился с Раулем-де Шаньи на стропилах, предварительно поймав падающую Кристину, плечо правой руки изредка его беспокоило, а если требовалось поднять её высоко, это вовсе вызывало дискомфорт, даже мышцы могло свести ненадолго, что здорово замедляло дальнейшие движения конечностью. Ещё больше обострял проблему тот факт, что ранение от пули хотя и давно затянулось, но всё же изредка беспокоило Эрика. Он подозревал, что были задеты какие-то нервы или связки, потому что движения этой рукой давались ещё тяжелее, чем раньше.        И всё-таки, как показывала практика, Эрик всё ещё достаточно быстро двигался, метко бросал лассо и не менее метко мог метать кинжалы и стилеты. Конечно, трудно было упражняться в этом на заднем дворе полного людей дома, но Ла Карлотта творила чудеса при желании, и Призраку Оперы не мешали готовиться к делу. В итоге через пару дней Эрик мог сказать, что освежил в памяти свои навыки и готов применить их на практике.        Третья сложность — нужно было разведать особенности местности, прежде чем идти в наступление. Собственно, сложность была даже не в том, чтобы замаскироваться до неузнаваемости и побродить вокруг особняка, а в том, чтобы пройти мимо бдительного дароги и не менее бдительной Кристины. Но и тут Эрику способствовала хитрая итальянка, отвлекающая внимание на себя. В результате Призрак Оперы успел не только побродить вокруг нужного особняка, запомнив такие занятные мелочи, как-то: во сколько запирают двери, когда приезжает хозяин, сколько всего слуг в доме;, но и увидел воочию самого бывшего… друга сеньоры. Он действительно оказался достаточно хорош собой, чтобы сразу не понравиться Эрику, который по жизни недолюбливал привлекательных мужчин.        Четвертая и, к счастью, последняя сложность была, может, не очень важной непосредственно в самом деле, но и от неё зависело многое. Нужно было исчезнуть из дома на всю ночь так, чтобы не заметила Кристина. А потом вломиться обратно в их комнаты и переодеться в домашнее так, чтобы девушка не заметила целого арсенала у него под плащом. Помощь вновь пришла от сеньоры Гудичелли, которая заявила, что устраивает девичник, и они с Кристиной будут ночевать в одной комнате, вооружившись всевозможными вкусностями и дамскими журналами. Кристина в силу своей наивности была очень даже не против, и согласилась сразу же. Правда, Перс что-то заподозрил, но Эрик опоил его снотворным и в нужный вечер дарога заснул в одной из гостевых спален, как убитый.        К слову сказать, нужный вечер был вечером воскресения, то есть, тем вечером, когда барон-де Буржеоа почти наверняка должен был вернуться под утро, предварительно распустив всю прислугу на выходной.        Итак, Хафиз мирно спал и видел свои сны, Карлотта забивала прелестную головку Кристины всяческой новомодной дрянью, а Эрик спокойно собирался. Время давно перевалило за полночь, и он был уверен в том, что Кристина уже не вернется в их спальню этой ночью. Поэтому, заперев на всякий случай дверь, он разложил на постели оружие и теперь с упоением рассовывал его по потайным карманам и по кобурам. Два револьвера за спиной, на крайний случай. Длинный и тонкий испанский стилет в кобуре на поясе с одной стороны и пять маленьких ножиков с другой, лассо, специальным образом закрепленное на внутренней стороне плаща — запасное лассо. Ещё одно в рукаве. В другом рукаве — небольшой кинжал… Эрик знал и помнил расположение каждого предмета. На нём была его старая одежда, используемая в таких случаях, и он мог бы и через двадцать лет вспомнить месторасположение каждого кармана или ремня, где таилось оружие.        Неожиданно в дверь постучали.        Эрик даже вздрогнул и начал было сметать с кровати оставшееся на покрывале оружие, когда звучный голос его успокоил. — Эрик, мне невыносимо ждать! Я волноваться!        Призрак Оперы нехотя впустил неугомонную сеньору в комнату.        Примадонна уже была в ночной рубашке, но на этот раз в плотном и скромном халате сверху, прикрывающем всё, что требовалось по нормам приличия. — Что вы тут делаете? — напустился на неё Эрик. — Вы должны быть с Кристиной! — Спит твоя благоверная, — отмахнулась Ла Карлотта. — А я должна была успокоить нервы! — Как именно? Увидев, что я вооружен до зубов и иду на опасное дело? — несколько утрируя, спросил Эрик с издевкой в голосе. — Ну… да, — не моргнув и глазом, согласилась прима. — Ух-ты, ножечки! — сеньора потеснила Маэстро, чтобы подойти к тому оружию, которое тот не успел спрятать и начать с интересом его разглядывать. — Это вам не игрушки, — строго заметил Эрик, быстро собирая оставшиеся кинжалы и закидывая в сундук, а затем и запирая его. — Это боевое оружие, острое и чрезвычайно опасное. Да и вообще ваше присутствие несколько неуместно, мне надо спокойно собраться.        Ла Карлотта скрестила руки на груди и исподлобья посмотрела на Эрика. — Может, я волноваться? — раздраженно воскликнула она. — Места себе не находить! — Просто дайте мне нормально подготовиться, — попросил Ангел Рока, на всякий случай, пряча в плащ несколько склянок с разными ядами и дурманящими веществами.        Ла Карлотта несколько обиженно за ним наблюдала, а Призрак Оперы не мог поверить в своё счастье — неужели итальянка так просто сдалась? Или что-то задумала?        Уже обходя в дверях раздосадованную приму, Эрик замедлил ход. — Не вздумайте мне мешать, сеньора. Идите к себе. — Но я… — начала было возмущенная до предела Лотта, но Эрик уже исчез во мраке коридора в лучших традициях легендарного Призрака Оперы.        Эрик несколько раз прошелся по улице, заглядывая в окна особняка-де Буржеоа, но ничто не менялось. Света не было видно, слуг тоже. По всему выходило, что в доме никого нет за исключением разве что нескольких сторожей, которые, насколько было известно Эрику, уже успели полакомиться хозяйским вином и едва ли были в состоянии следить за большим домом.        А потому Ангелу Рока не составило ровным счетом никакого труда пробраться через витую ограду, с легкостью вскрыв какой-то прямо-таки детский замок, с той же легкостью Маэстро пересек двор, мрачной тенью скользя мимо деревьев, а затем увидел нужное окно второго этажа с приоткрытой форточкой.        Убеждая себя, что возраст — это только ничего не значащая цифра, Призрак Оперы вцепился в решетку окна на первом этаже, подтянул своё поджарое тело, и встал ногами на карниз с небольшим вазоном для цветов. Даже постарался не помять их, дабы не оставить лишних следов. Когда Маэстро перебирался на козырек задней двери, у него стрельнуло в плече, но, сжав зубы, Эрик перетерпел секундную вспышку боли, и через несколько мгновений рука пришла в порядок.        Некоторые затруднения вызвала форточка — оказалось, ставни были заблокированы изнутри, чтобы не открываться шире. — Проклятье, — прошипел Эрик, отстегивая громоздкий плащ и пряча его за выступом водосточной трубы.        Затем же он попросту втиснулся в окно, не вырывая ставни из петель и не делая лишнего шума. Пришлось поднапрячься, но благо он был достаточно строен, а форточка — широка, чтобы получилось претворить задуманное в жизнь.        Эрик оказался в темном длинном коридоре. Судя по мертвой тишине, стоящей в доме, его проникновение никто не заметил, как и следовало ожидать. Что же, он уже в доме, почти половина сделана.        По наводке примадонны найти кабинет оказалось совсем не сложно. Эрик убедился в том, что пришел к нужной двери, когда рассмотрел ручку на ней — золоченая голова льва была похожа на то, что описывала Ла Карлотта. И через минуту Призрак Оперы обычным стилетом вскрыл замок, чтобы войти в кабинет.        Призрак Оперы прошелся по просторному кабинету, по давней привычке присматривая пути к отступлению. Два окна, выходящих на улицу и располагающиеся прямо над парадным крыльцом, достаточно широкая труба камина, на крайний случай, незапертая дверь в библиотеку, располагающуюся по соседству с кабинетом… Не то чтобы Эрик ждал незваных гостей (так он скромно именовал про себя хозяина дома и его слуг), но опыт бурной молодости подсказывал, что лучше бы быть во все оружия, если внезапно ворвется даже жандармерия. Поэтому мужчина быстренько подвинул одно из массивных кресел так, чтобы оно помешало бы открыться двери, потом сделал нехитрую ловушку в библиотеке, привязав к дверной ручке тоненькую ниточку, второй конец которой приладил к коллекционному изданию Шекспира в твердой металлической обложке. Если кто-то зайдёт в библиотеку, то фолиант с таким грохотом обрушится с полки прямиком на фарфоровую вазу на тумбочке, что Эрик уж наверняка услышит. Не поленился Призрак Оперы так же открыть шпингалеты на оконных рамах, чтобы при необходимости быстро ретироваться через окно.        Решив, что с мерами безопасности всё в порядке, Маэстро с удобством расположился на ковре перед столом и принялся отпирать ящички один за другим. Даже усмехнулся — с его ли талантами возиться с этими пустяковыми замками?        После тщательной инспекции Эрик обнаружил в трёх ящиках целую массу занятных вещиц — долговые расписки, письма от друзей и дам, документы на собственность, расходные книги с какого-то имения, толстую пачку франков, батистовый платочек, десяток фотокарточек с веселыми обнаженными девицами, ещё какие-то бумаги, касающиеся только финансов… Одним словом всё, что угодно, кроме треклятых писем Ла Карлотты.        Маэстро обшарил весь стол на предмет тайных ящиков, нашел и таковые в количестве трёх штук… И помимо револьвера и долговых расписок на особенно крупные суммы ничего не нашёл. — Дьявол, — выругался Призрак Оперы, обшарив книжный шкаф и вновь ничего не обнаружив.        Или Буржеоа тоже подготовился, или просто по какой-то глупой прихоти прятал письма где-то в другом месте. Но где их искать в огромном особняке? Они могут быть рассованы по книгам в библиотеке, лежать под матрасом в хозяйской спальне, храниться в каком-нибудь тайнике за картинной рамой…        Ангел Рока злобно запирал ящики, чтобы не оставить никаких следов, и медленно, но верно приходил к выводу, что ему придётся таки побеседовать с бывшим возлюбленным примадонны лично. Не хотелось бы рисковать сильнее… Он не боялся, о нет. Не ему бояться глупых снобов и гуляк, но если что-то пойдёт не так, Кристина будет переживать. И зачем он пообещал помочь наглой итальянке? За что ему вообще это беспокойное знакомство с сеньорой Гудичелли?        Внутренний голос ненавязчиво напомнил о том, как много для него и Кристины сделала примадонна Гранд Оперы. Поэтому ничего не оставалось, кроме как поставить всё на свои места, убрать ловушки, вновь запереть окна, и отправиться караулить Барона где-нибудь в районе его спальни. — Ещё бы знать, где она… — прошипел себе под нос Эрик, решая, не уйти ли ему вообще.        За окном уже начинало светать, и Призрак Оперы подумывал о том, чтобы перенести всю кампанию на другой день, когда к дому подкатила карета. Из окна кабинета Эрик отчетливо видел, как вышел, пошатываясь, барон. Вид у него был расхлябанный, но, в общем и целом, вполне счастливый. Небрежным жестом Эдмур-де Буржеоа отпустил возницу и неровной походкой направился к парадной лестнице.        Эрик уже собирался кинуться к форточке, через которую проник в дом, чтобы сбежать, попутно захватив свой плащ, когда из-за окна раздался до боли в сердце знакомый голос. — Наконец-то, я тут уже почти час поджидаю! — бодро заявила примадонна.        Бросившись к окну, Эрик застонал от гнева и бессилия — сеньора Гудичелли шагала по дорожке, ведущей от ворот к парадному крыльцу дома. Если бы не её голос, узнать итальянку было бы невозможно. Она облачилась в черный плащ с капюшоном, лица не было видно, а примечательных огненных волос тем более. — Неожиданно, — икнул нетрезвый барон. — Так и не пригласишь зайти? — возмутилась итальянка. — Дьявол, дьявол, дьявол, а не женщина! — не вытерпев, взвился Эрик.        Проклятая, глупая, самоуверенная итальянская бестия! И какой бес принёс её сюда? Как она только осмелилась нарушить их договор и вообще выйти из своей спальни? А если Кристина проснётся? А если Хафиз заметит? А если барон что-то вытворит? А если прима потеряет ребенка?        Самым отвратительным было то, что Маэстро теперь не мог уйти. Не бросать же ему сеньору в обществе мерзавца и подонка? Мало ли, что может случиться.        Разъяренный Эрик вышел из кабинета, чтобы затаиться в темном углу на лестнице. Оттуда было неплохо видно то, что происходило в гостиной. По крайней мере, в одном её углу. А именно туда и пришли сеньора Гудичелли вместе с бароном-де Буржеоа, не потрудившись плотно закрыть за собой двойные двери. — И всё-таки не понимаю, почему нельзя пройти в кабинет, если ты хочешь именно поговорить? — неуверенно проговорил мужчина, а Эрик увидел его в дверную щель — барон уселся в кресло. — Мне не нравится обстановка, и я не хочу взбираться по лестнице, — отозвалась итальянка.        Судя по всему, она прохаживалась по гостиной, так как Эрик то и дело видел через широкую щель между створками дверей мелькающий подол черного плаща. — Я бы предложил поговорить в моей спальне, но она тоже на третьем этаже, — сокрушенно заметил Буржеоа. — Не говорить чепухи, я не за этим прийти сюда, — шикнула Ла Карлотта с акцентом. — И я даже знать, зачем ты прийти сюда, — передразнил барон, издав пьяный смешок.        У Эрика алчно сверкнули глаза — он отчетливо видел, как Буржеоа вынул из какого-то кармана стопочку конвертов и потряс ею. Дверь не позволяла видеть при этом его лицо, но то, с какой возбужденной радостью барон постукивал письмами по своему колену, в полной мере выражало его радость. «Все аристократишки такие мерзавцы. Что-де Шаньи, что его подлый братец, что этот негодяй», — раздраженно подумал Призрак Оперы.        Ла Карлотта резко остановилась. Кажется, такого поворота она не ожидала. — Обычно такие вещи хранят в сейфах или письменных столах, — выдавила итальянка. — О нет, милая, я слишком хорошо тебя знаю, — усмехнулся-де Буржеоа, убирая письма во внутренний карман фрака – он, конечно, не успел переодеться после посещения какого-нибудь салона.        Эрик тем временем бесшумно приблизился к двери, мысленно смирившись с тем, что придётся идти на крайние меры. В сложившейся ситуации остается только пригрозить барону и отнять у него письма силой. — Una maledizione su tutto il tuo genere! *        Ла Карлотта, как разъяренная кошка, кинулась на Буржеоа, и тот поспешил вскочить на ноги, чтобы оказать достойное сопротивление. Что-то разбилось — кажется, в пылу борьбы опрокинули китайскую вазу с тумбочки. Эрик бы ещё подумал, вмешиваться ему или нет, если бы прима не была в положении, потому что тогда перевес наверняка был бы на её стороне. Но так как Маэстро испытывал трепет перед любой дамой в деликатном положении, он поспешил ворваться в комнату. Движение — взметнулось лассо, петля накинулась на шею барона, как раз перехватившего запястья воинственной итальянки, и-де Буржеоа глухо рухнул на паркетный пол, покрытый дорогим ковром. В его светлых глазах показалось непонимание, руки пытались стащить с шеи лассо —, но не тут-то было. Эрик затягивал петлю всё туже, а Карлотта, ни капли не смущаясь, уже распахнула лацканы фрака барона и вовсю шарила там в поисках писем. — Есть! — радостно возвестила она, победно выбрасывая над собой руку, сжимающую стопку бумаг. «Не хотел бы я, чтобы пальчики сеньоры так сжались на моём горле», — невольно подумалось Эрику.        Призрак Оперы стащил петлю лассо с шеи не подававшего признаки жизни Буржеоа. Барон был бледен и неподвижен. Он безвольно распростер длинные ноги и бессильные руки на ковре, красивое гладко выбритое лицо казалось умиротворенным, как будто мужчина спал. — Можно найти веревку покрепче и подвесить его на люстре. Только одежда мятая, видно следы борьбы, — безжалостно заявила примадонна. — Хотя можно представить как самоубийство…        Эрик только теперь хорошо рассмотрел итальянку. Во время схватки с бароном капюшон соскользнул ей на плечи, и Призраку Оперы открылось решительное и суровое лицо сеньоры. Её буйные огненные волосы были забраны в тугой пучок на затылке, из-под плаща виднелся новомодный костюм для верховой езды с юбкой-амазонкой, имеющей разрез с боку. Видимо, примадонна тоже готовилась к ночной вылазке со всей сноровкой. Даже на ногах виднелись не туфельки на каблучке, а удобные сапожки на шнуровке. — Успокойтесь, я его не убил. Ваш друг всего лишь без сознания, — успокаивающе проговорил Эрик. — Так добейте же его! — потребовала сеньора, сверкнув глазами.        Призрак Оперы был даже удивлен этаким выпадом. Нет, он всегда догадывался, что сеньора Гудичелли — человек злопамятный и крутой на решения, но не настолько же! В его старомодном представлении никак не укладывалось, что хрупкая женщина, сосуд с новой жизнью, может быть столь беспощадна, когда дело касалось её неприятелей. — А вы кровожадны, — изрёк наконец-то Маэстро. — Но мне не нужна ещё кровь на руках. Идемте же скорее, слуги могли слышать шум!        Но не тут-то было. Итальянка взвилась на ноги. — Дайте мне лассо, Эрик, и я закончу наше дело сама! — громко возвестила она.        Призрак Оперы едва успел ловким движением рук заставить лассо исчезнуть, а на деле спрятал его в рукаве привычным приемом. И вовремя — прима уже сделала было рывок в его сторону. — Не думала я, что вы можете быть так беспечны! — прохладно заявила итальянка. — Разве можно оставлять следы? Он видел вас! — Видел лишь мужчину в маске! — возразил Эрик, которому не терпелось уже сбежать. — В котором узнал моего подельника, — закончила фразу примадонна. — Пара слов жандармерии — и все сойдутся на том, что я вожу дружбу с Призраком Оперы. Чего вы добиваетесь, Эрик? Чтобы жандармы ворвались к нам в дом и арестовали вас на глазах Кристины? Что там причитается за убийства того рабочего, потом ещё одного в подземельях? А за вымогательство у дирекции?        Надо было отдать должное сеньоре Гудичелли — излагала она вполне здраво и обосновано. Эрик даже ощутил соблазн покончить с бароном и, скорее всего, последовал бы совету Ла Карлотты, если бы не был так сильно на неё зол. — Зачем вас вообще сюда принесло?! — рыкнул Эрик. — Затем, что я волновалась! — примадонна выглядела крайне разгневанной и обиженной. — Я оскорблена в своих лучших намерениях! — Что вы говорите! — всплеснул руками Призрак Оперы. — А я-то грешным делом решил, что вы с самого начала хотели спровоцировать меня. Чтобы я придушил вашего бывшего ухажера! — Да как ты смеешь! — взвилась сеньора, испепеляя Эрика взглядом. — Я собиралась просто покараулить на улице. А когда Эдмур вернулся раньше, мне ничего не оставалось, кроме как задержать его. Ты же ещё был в кабинете! — Мне там и полагалось быть! Вы, в самом деле, считаете, что если в своё время я сумел выскользнуть из дворца Надира, я не мог покинуть этот жалкий домишко?! — Откуда мне знать? — возмутилась сеньора, делая характерный взмах рукой, который всегда свидетельствовал о том, что итальянка совсем взбешена. — Из Персии ты бежал лет в двадцать, а сейчас тебе сколько? Сорок-пять — пятьдесят? — Так теперь вы говорите, что я старик?! — такого оскорбления Маэстро уже не мог вынести. — Эрик ещё молод и полон сил! Эрик скоро станет молодым отцом, и его жизнь только начинается! — Ты так успокаиваешь себя? — поддела прима. — А вот то, что ты говоришь о себе в третьем лице уже ли не первый признак старческого слабоу… — Замолчите! — рявкнул Призрак Оперы.        В пылу ссоры они оказались практически вплотную друг к другу и теперь испепеляли друг друга яростными взглядами. Ла Карлотта разъяренно наступала, Эрик грозно нависал над нею. — Добей треклятого барона, я сказала! — крикнула итальянка. — И не подумаю! — вскричал Эрик, уже не заботясь о том, чтобы говорить тихо. — Не понимаю — на кой бес вы притащили меня сюда? И сами недурно справлялись! — Ах ты теперь жалеешь, что согласился помочь бедной женщине, попавшей в беду? — буквально зарычала итальянка.        Её жестикуляция становилась всё экспрессивная, и Эрик уже опасался, что неугомонная женщина вот-вот влепит ему пощечину. Сам же Призрак Оперы едва держал себя в руках, чтобы не сжать пальцы на тонком горле, способном издавать самые прекрасные ноты и в то же время изрыгать самые страшные ругательства и проклятия. — Это вы-то бедная женщина, попавшая в беду? — вырвалось у Эрика. — Матерь Божия, да я почти сочувствую вашему отставному кавалеру! Хитрая интриганка, попавшая в пучину собственной лжи! — Размазня! Когда Ангел Рока превратился в старого нытика?! — не осталась в долгу примадонна. — О, ужаснее женщины земля ещё не рождала! — взвыл Эрик, возведя глаза к потолку и воздев руки. — Вы ещё не знаете, на что я способна в гневе! — выплюнула Карлотта, яростно пихнув Маэстро в плечо. — И за меньшее люди лишались жизней! — прошипел Призрак Оперы, наконец-то сжав обманчиво хрупкие плечи сеньоры. — Ты не сможете причинить вред беременной женщине! — вскинулась она. — Да, я всего лишь дотащу вас до выхода, чего бы мне это не стоило! — рыкнул Эрик, увлекая примадонну к двойным дверям.        Его сражение с упирающейся и брыкающейся итальянкой прервал звук спускающегося затвора револьвера. Оба остановились, как вкопанные, чтобы медленно развернуться.        Опираясь на спинку софы, бледный барон-де Буржеоа стоял в центре комнаты, сжимая в руке заряженный револьвер направленным на препирающуюся парочку. — Жаль прерывать ваш увлекательный диалог, но, боюсь, что вы забрали кое-что моё, — мягко произнёс Эдмур, который вроде бы даже основательно протрезвел от знакомства с пенджабской удавкой. — Дождались, — с ядовитой желчью выплюнул Эрик, отпуская примадонну. -Diavolo, — ругнулась она, неловко отходя на шаг от Маэстро и поправляя пришедшую в беспорядок одежду. — Карлотта, забери у своего друга удавку и иди сюда, — велел Эдмур, внушительно потрясая дуэльным пистолетом. — Отправляйся в адское пекло, мерзавец! Да поглотит тебя гиена огненная… — начала было примадонна с присущей ей стойкостью духа, но Эрик сжал её запястье. — Делайте так, как он говорит, — велел Призрак Оперы, деланно покорным жестом отдавая сеньоре лассо.        Пока Ла Карлотта отвлечет внимание на себя, он надеялся воспользоваться любым другим своим оружием. Переглянувшись с Маэстро, сеньора Гудичелли вроде бы разгадала его замысел, так как понуро поплелась в сторону барона с пенджабским лассо в руках. — Правильно, дорогая, — кивнул тот, когда итальянка остановилась рядом с мужчиной. — Никак не могу понять, кого ты за собой притащила? Кто за маской? Вроде бы не твой дикарь, тот пониже и не так чудовищно тощ. Невольно начинаю верить в слухи о том, что ты заручилась покровительством Призрака Оперы. — Не болтай, а скажи, чего ты хочешь, — низким от сдерживаемой злобы голосом, спросила женщина, сжимая лассо с таким видом, словно сама была готова придушить барона.        Эрик пожалел, что недавно не поддался на уговоры примадонны научить её пользоваться этим видом оружия. — Чего я могу хотеть? — хмыкнул тот. — Письма для начала. А потом вызовем жандармов, чтобы скрутили негодяя, который едва меня не убил. — Если вы сейчас уберете пистолет, никто не пострадает, — подал голос Эрик, чьи умелые пальцы уже сжимали рукоять припасенного стилета. — Карлотта, кидай лассо в камин, — вовремя потребовал Эдмур. — Ну же! Быстрее, пока я не пальнул в твоего полюбовника!        Эрик вздрогнул от такого предположения — его передернуло от эдакой кощунственной теории. Эдмур же воспринял крайнее замешательство Ангела Рока, как страх перед его пистолетом, потому только усмехнулся.        Карлотта в это время склонилась над камином и её объемный черный плащ закрыл полами то, что сеньора там вытворяла. — Вы так увлеченно препирались, что не заметили бы даже взвод жандармов в гостиной! — насмехался Эдмур. - Ты, снимай маску. Хочется взглянуть на идиота, впутавшегося в авантюру Карлотты…        Эрик медленно поднял руки к завязкам маски. Едва увидев его лицо, Буржеоа непременно впадет в шоковое состояние, и тогда Призраку Оперы наверняка удастся воспользоваться его замешательством. — Ну же! — нетерпеливо прикрикнул барон.        Эрик резко сдернул с себя маску. Страдальческий стон Эдмура-де Буржеоа разнесся по гостиной, несчастный барон отшатнулся от перекошенного уродливого лица. Маэстро выхватил стилет, замахнулся для того, чтобы точным движением послать его в шею мужчины…        Когда вдруг Эдмур ни с того ни с сего рухнул на пол, предварительно пальнув куда-то в потолок, невольно спустив курок. В облаке ссыпающейся штукатурки Эрику предстала Ла Карлотта, сжимающая в руках металлические каминные щипцы. Она тяжело дышала, зеленые глаза буквально метали молнии, и вид у примы был боевой и свирепый. — А вот теперь бежим! — скомандовала итальянка оторопевшему Эрику. — Через две минуты тут будет прислуга, а через пять — жандармы. И дайте мне свою маску, вас и так никто не узнает.        Времени на колебания не оставалось. Пугающего вида кровавое пятно расползалось по ковру возле разбитой головы барона-де Буржеоа, где-то на лестнице слышался топот слуг.        Не сговариваясь, Эрик и Карлотта кинулись к разным дверям, запирая на них засовы и подпирая массивными креслами. То, с каким мастерством и сноровкой действовала примадонна наводило на некоторые мысли, но Призрак Оперы был слишком сосредоточен на побеге, чтобы задумываться о том, как лихо сеньора готовится к бегству. — Через окно! — крикнул Эрик, когда на одну из дверей обрушился первый удар.        Сеньора Гудичелли уже повязала шелковую маску на лицо, и кинула последний взгляд на барона. — Он точно мертв? — взволнованно вопросила она.  — Будь он хоть в шлеме, после такого удара не выжил бы! — отозвался Эрик, открывающий окно. — Живее, сеньора. Я иду первым, потом помогу вам. Письма при вас? — Ещё бы, — возвестила женщина, утрамбовывая стопу писем в декольте свободной блузки.        Судя по шуму, уже выламывали и дверь с лестницы и другую, ведущую в комнату с бильярдным столом, который мельком видел Эрик. Маэстро легко вылез в окно, встав на широкий подоконник. Будь он один, он бы без труда спрыгнул на одну из клумб под окном, но с ним была Карлотта Гудичелли, которая, в конечном счете, оставалась всего лишь беременной женщиной и нуждалась в бережном обращении. — Руку! — потребовал Эрик, и итальянка вылезла вслед за ним на широкий карниз, крепко вцепившись в узкую ладонь Призрака Оперы.        Ангел Рока воздавал благодарности Господу за то, что Буржеоа бы склонен к хвастовству и толстая полоска лепнины опоясывала передний фасад здания. Можно было пройти по широкому карнизу вдоль нескольких окон, чтобы убраться подальше от гостиной. Дальше в зависимости от ситуации Эрик решил спускаться по крыше парадного вход или же влезь в открытое окно, чтобы покинуть дом через черную лестницу, пока все были заняты штурмом гостиной. — Это что ещё такое? — ахнул Маэстро, заметив, что сеньора всё ещё сжимает во второй руке каминные щипцы. — Пригодиться в случае чего, — отозвалась итальянка.        Они продвигались не так быстро, как хотелось бы, потому что Эрик, одной рукой цепляясь за выступы лепнины и за оконные ставни, другой был вынужден страховать сеньору, трепетно обнимая её за талию. Итальянка не менее уверенно хваталась за те выступы, за которые держался Призрак Оперы, во второй руке волоча пресловутые щипцы. Высота, казалось, вовсе не пугала бравую Ла Карлотту, как и голоса внутри особняка. Она была решительна, бесстрашна и быстро ориентировалась в сложившейся ситуации. Это было слабым утешение Эрику. Если бы его спутница рыдала от страха и отказывалась делать лишний шажок по карнизу, всё было бы много хуже. Но, к счастью (если можно было так выразиться, пробираясь по стене чужого дома, который вот-вот грозила наводнить жандармерия), по воле судьбы лихим товарищем по несчастью для Эрика оказалась именно скандальная прима Опера Популер. Это слабо компенсировало тот факт что, оказывается, женщина явилась в особняк пешком, а не верхом, на что надеялся Ангел Рока. И даже костюм для верховой езды был надет исключительно удобства ради. — Осторожно! — воскликнул Маэстро, когда в открытом окне возле сеньоры появился заспанный сторож с ружьем.        Но прима была не из робкого десятка и уже двинула мужчину снизу-вверх своими кованными каминными щипцами, нанеся ему сокрушительный удар в челюсть и, кажется, выбив парочку зубов. — Залезем в окно, тут мы слишком уязвимы, если внизу собираться люди! -озвучила сеньора мысли Эрика. — Бог мой, вы ещё мне фору дадите, — вырвалось у Ангела Рока, когда он забирался за примадонной в комнату.        К счастью, человек барона потерял сознания от удара, и теперь без чувств валялся под окном. Поэтому Эрик вместе с Карлоттой смогли без труда пересечь комнату, оказавшейся модным салоном с клавесином и искусными гобеленными на стенах с шелковыми обоями. — Не лезьте вперед, — шикнул Эрик, вовремя перехватив примадонну за талию и оттянув от открывающейся двери.        Появившийся человека оказался ещё одним только что проснувшимся сторожем, который при виде открытого лица Призрака Оперы выронил ружьё и принялся во весь голос взывать к Господу Богу. — И настанет день Страшного Суда! И разверзнется бездна, выпуская на землю легионы адских духов! И земля отдаст своих мертвецов! — страшным голосом продекламировала Ла Карлотта, и они с Эриком оббежали едва живого от страха человека, отбивающего поклоны с молитвами на устах. — Вы ужасны и аморальны, — не удержался Маэстро, когда они с примой уже сбегали вниз по узкой винтовой лестнице для прислуги. При этом он не забывал придерживать под локоток спутницу, так как маленькое окошечко на пролет выше не давало достаточно света для обычных людских глаз. — Это только строки из какого-то романа, — фыркнула сеньора. — Если я правильно понимаю, мы выйдем недалеко от конюшни. — Если вы ошибаетесь, видит Бог, я сам вас убью, когда всё закончится, — рыкнул Эрик, вышибая узкую дверку и выскакивая прямиком на задний двор.        К счастью, вся чернь была в доме, поднятая шумом и призывными криками домашних слуг. Кажется, в конюшне не осталось никого. Вот только на дверях висел замок. — Проклятие! — ругнулась примадонна. — Минуту, — бросил Эрик, начиная возиться с быстро вынутой из кармана отмычкой. — Посторонитесь! — воскликнула сеньора, подло выхватывая из-за пояса Эрика один из заряженных револьверов и паля прямо в замок.        Призраку Оперы оставалось только откинуть в сторону покореженный замок с перебитым ушком. Надо отдать примадонне должное — стреляла она неплохо. — На выстрел сюда сбегутся люди, — разгневанно сообщил Эрик, проходя стойла с напуганными и хрипящими конями. — Тогда поспешим, — справедливо рассудила сеньора Гудичелли. — Вы же умеете седлать лошадей? — Нет времени, — хмуро кинул Эрик, выводя из стойла гнедую кобылу.        Она была низкой и коренастой и явно предназначалась для загородных экипажных поездок по плохим дорогам. Значит, была достаточно вынослива и смирна, в отличие от великолепных и быстроногих арабских жеребцов для верховой езды, которые гарцевали в других стойлах. — Экая уродливая лошадь, — заметила примадонна мимоходом. — Бога ради, вам её не в свадебную карету запрягать, — простонал Эрик, который уже ничему удивлялся. — Идите сюда… — мужчина поднял Карлотту и усадил на спину лошади, которая, к счастью, не сопротивлялась и не возражала.        Сеньора тут же уселась по-мужски, благо, свободная юбка для верховой езды это позволяла благодаря разрезам по бокам. У Призрака Оперы уже не осталось сил чему-то удивляться, поэтому он только напялил на кобылу уздечку и запрыгнул ей на спину позади сеньоры. — Мы не удержимся без седла, — наконец-то в голосе Карлотты скользнул страх. — Нам нужно только выбраться на улицу и спешится в первой же подворотне, — ответил Эрик, и, не долго думая, отдал Карлотте второй и последний заряженный пистолет. — Только не убейте никого. — Странно слышать это от вас, — едко ввернула прима, когда Эрик, захватив с гвоздика, вбитого в сваи конюшни, плетку, стукнул ею кобылу по крупу.        Лошадка послушно вышла из конюшни рысцой, а после ещё одного удара, перешла на галоп. — Черт, черт, черт, — взвыла сеньора, припав к шее коня и вцепившись в гриву. — Да не дам я вам упасть, — пообещал Эрик, направляя лошадь уздечкой.        К счастью, на дороге им попался только один лакей, выбежавший на крыльцо дома на шум. Но сеньора нашла в себе силы на секунду оторваться от шеи лошади, чтобы бездумно пальнуть в его сторону. Этого хватило, чтобы лакей вместе с выскочившим на улицу сторожем пригнулись и больше не вставали, пока лошадь, уносящая Ла Карлотту и Эрика, не скрылась за воротами. — Santa Maria… — примадонна начала шептать молитву, когда они неслись по мостовой.        Эрик что есть сил сжимал вздымающиеся бока лошади коленями, попутно следя за тем, чтобы примадонна не соскользнула со спины кобылы. Ему-то было не привыкать скакать без седла, и не так приходилось спасаться по молодости… Но сеньора была не приучена к этаким бешеным скачкам, а потому рассчитывала всецело только на свои цепкие руки и бдительность Ангела Рока.        Так как на улицах в такой ранний час ещё совсем не было народу, за исключением бакалейщика, открывающего свою лавку, да молочника, развозящего бутылки свежего молока на старой худой кляче, только эти двое несчастных парижан и осенили себя крестным знаменем, когда мимо них пронеслась уродливая рыжая кобыла с толстыми ногами. Правил конём сам Дьявол с перекошенным лицом, явно принадлежащим уже подгнившему и иссохшему покойнику, а перед ним сидела, очевидно, сама Смерть в черном плаще и черной же маске, которая то оглашала улицу мольбами к Божьей Матери, то начиная взывать к Сатане. — Прекратите, наконец, призывать Нечистого, — возмутился Эрик, когда они с Ла Карлоттой въехали в какую-то подворотню, где явно давно складировался всяческий ссор и находили своё пристанище в водосточных желобках помои.        Спешившись, Призрак Оперы помог спуститься едва живой примадонне. Ла Карлотта только и смогла, что вцепиться в локоть Эрика, ища опору. — Как вы себя чувствуете? — на всякий случай уточнил Маэстро. — Как героиня бульварного романа о диком западе, — выдохнула сеньора, с трудом переводя дыхание. — Что нам делать дальше? — Оставим кобылу тут, её уведут уже через двадцать минут здешние обитатели, — заявил Эрик. — Вы отдадите мне маску, надвинете капюшон пониже, и мы поспешим домой. — Нас же увидят люди… — начала было сеньора. — Решат, что двое влюбленных дураков возвращаются по домам с ночной прогулки, — отмахнулся Эрик.        Когда маска возвратилась на лицо Призрак Оперы, а Ла Карлотта натянула капюшон плаща до самого подбородка, оба чинно и с самым непринужденным видом отправились вниз по улице.        Будучи творческими и артистичными личностям, Эрик и Лотта изобразили сладкую парочку. Сеньора так трепетно обнимала локоть Призрака Оперы, что даже смущала его своей сладострастной хваткой. Маэстро ничего не оставалось, кроме как положить вторую ладонь на руки сеньоры и с благоговением поглядывать на неё через прорези маски. Такой виртуозной игре способствовал и отряд жандармов, пробежавший мимо Эрика и Карлотты. Только усатый и важный жандарм преградил им путь. — Прошу прощение, мадам, мсье, — поклонился он. — Тут недалеко произошло убийство, долг требует взглянуть на ваши лица… — Приношу свои извинения, лейтенант, но я никак не могу позволить вам скомпрометировать мою спутницу, — с достоинством и шармом, присущем только светскому повесе, заявил Эрик, высокомерно подняв лицо.        Карлотта, изображая смущение, стала жаться ближе к Ангелу Рока, пытаясь незаметно запустить руку ему в рукав и вытащить нащупанный там кинжал. — Хорошо, мсье, — после некоторых колебаний, всё-таки кивнул жандарм. — Из солидарности к даме, пусть будет по-вашему. Могу я хотя бы увидеть ваше лицо? — Помилосердствуйте, сударь! — воскликнула Карлотта, подпустив в голос плаксивости и страха. — Лицо этого человека слишком известно, чтобы его открывать. Герцог, скажите же ему! — и Карлотта, словно случайно проговорясь, с испуганным вскриком прижала ладонь к губам.        Жандарм не знал, что ему делать. Догонять своих товарищей, спешащих в дом Буржеоа, или же всё-таки рискнуть и потребовать странную парочку открыть свои имена. — Ваше сиятельство, не бойтесь, — выдал Эрик успокаивающе, ободрительно сжимая руку сеньоры. — Мсье, наверняка, понимает, что ничего хорошего не ждёт человека, положившего начало скандала при дворе… — высокомерия, сквозящего в голосе Маэстро, хватило бы и на наследного принца. — Послушайте, любезный, вот вам за лишние хлопоты, и позвольте нам продолжить наш путь.        И Эрик сунул в руки оторопевшего жандарма бархатный кошель с каким-то вышитым гербом, захваченный собой с одной единственной целью — откупиться от прислуги, если его вдруг поймали бы за потрошением стола в кабинете.        Рассмотрев вышитый герб, жандарм побледнел, потом в лицо ему бросилась краска, толстые губы задрожали и он, отвесив глубокий поклон, неловко поплелся по улице, то и дело оборачиваясь на удаляющуюся пару. — Ах, мой дорогой герцог, я едва не лишилась чувств, боясь разоблачения… — достаточно громко проговорила Ла Карлотта. — Поспешим же, если Его Сиятельство вернётся в особняк раньше меня… — Прошу, моя прекрасная возлюбленная, не страшитесь! Я не могу видеть, как бледнеют ваши нежные ланиты! — проворковал Эрик в тон сеньоре, не зная, кого он больше ненавидел в этот момент — итальянку, жандарма или Буржеоа.        Стоило «герцогу» и «её сиятельству» завернуть за ближайший поворот, как до них донесся голос жандарма. — Ваша милость, ваша милость! Не серчайте! — кажется, лейтенант догонял их.        Прежде, чем Эрик успел что-то предпринять, Ла Карлотта уже приподняла край его маски и с такой страстью впилась в губы Призрака Оперы, что тот пошатнулся от ужаса и неожиданности. Но итальянка своевременно обвила руками его плечи, не давая отстраниться, а её губы так бесстыдно ласкали уста дрожащего Эрика, что его страдальческий и возмущенный вопль отчаяния и протеста утонул в страстном поцелуе. — Ваша милость, простите дурака, сразу не признал. Вы это, ну, не серчайте, я никому… — вышедший из-за угла жандарм осекся на полуслове. - Ой, прощеньица просим, ваша милость…        Эрик, который наконец-то начал слабое сопротивление, постыдно признал, что тело предательски откликнулось на умелые действия итальянки, поэтому, когда она разжала стальную хватку и отпрянула, Маэстро вспыхнул — к счастью, за маской этого не было видно. — Мой Бог… — простонал Эрик, тяжело привалившись к стене дома и начиная оседать. — Успокойтесь! — сурово прикрикнула Карлотта. — Нужно было спасать ситуацию, и ничего страшного не произошло!        Призрак Оперы был до того поражен, что позволил взять себя под локоть и потащить дальше по улице. Всю оставшуюся дорогу до особняка Ла Карлотты он прошел в шоковом состоянии, едва дыша. Ему никак не удавалось прийти в себя. И только спокойный голос примадонны привёл Эрика в чувства. — Кстати, откуда у вас кошель с герцога Орлеанского? — По молодости он как-то брал билеты в ложу номер пять, — едва слышно прошелестел Маэстро. — Сеньора, то, что вы сделали… Это кощунственно — мы оба состоим в браке… — Не думайте, что я на вас польстилась, — хмыкнула женщина, когда они отперли калитку, ведущую на задний двор особняка. — И это не было изменой, если вы так решили. Мы всего лишь спасались, как могли. — Я никогда не забуду эту проклятую ночь, — простонал Эрик, нетвердой походной пересекая сад. — Я тоже, — хмыкнула Карлотта.        Возле черного входа они остановились, и итальянка наконец-то опустила капюшон. Она выглядела устало и немного взволнованно. Всё ещё обескураженный Эрик стянул маску, так как ему стало трудно дышать. Его некрасивое лицо выражало крайнюю степень мучения. — Вы — дьявол в юбке. Никогда не прощу вам этого приключения… — И всё-равно я вам благодарна, — Карлотта благодарно погладила плечо Призрака Оперы, но тот отпрыгнул от неё, как ошпаренный.        В другое время прима наверняка отпустила бы парочку крамольных шуток в адрес вконец смущенного Эрика, который вжался в стену заднего крыльца и затравленно на неё глядел. Но сейчас итальянка не была настроена на свой обычный издевательский стиль поведения. — Мы наверняка ужасно наследили, — вздохнула она. — Мы оба были в перчатках, к счастью, — проговорил Эрик слабым голосом. — И наших лиц никто не видел. В том смысле, что вас не могли узнать, а меня тем более. Наверняка все решили, что это особенно уродливая маска смерти на бандите-психопате.  — Не могу поверить, что я действительно его убила, — прошептала Ла Карлотта, прикрыв глаза в изнеможении. — Вы чувствуете облегчение или раскаяние? — не без интереса спросил Эрик. — Только страх, что это раскроется, — призналась примадонна. — Уже вижу заголовки газет — примадонна Гранд Оперы сеньора Ла Карлотта Франческа Гудичелли, недавно успешно окрутившая наследного принца Персии, зверски убила барона Эдмура де Буржеоа, раскроив ему череп каминными щипцами… — После нашей сегодняшней компании, мы как-нибудь выпутаемся из любой истории, — Призрак Оперы выжал мученическую улыбку. — Кто бы сказал, что из нас получится такая хорошая команда, — сеньора широко и приветливо ухмыльнулась. — Кто бы сказал, что совершу преступление рука об руку с Ла Карлоттой Гудичелли, — отозвался Эрик, отворяя заднюю дверь с помощью одной из отмычек и галантно пропуская сеньору первой. — Кто бы сказал, что Кристина так и не научила мужа как следует целоваться, — обронила сеньора мимоходом, и бедный Эрик закашлялся, поперхнувшись язвительным ответом, уже готовым было сорваться с его языка. * Проклятие на весь твой род