***
Раннее утро. Эариэль заканчивала подготовку к поездке, закрепляя сумки с вещами и затягивая ремень на седле Тенегрива. Погладив коня по мощной шее и дав ему небольшую морковку, она вернулась в Убежище из конюшни. Габриэлла сладко посапывала на коленях задремавшего в кресле Цицерона. Тихо подойдя к ним, Слышащая слабо потрясла мужчину за плечо. Он нехотя приоткрыл глаза, приобнимая дочь, чтобы она случайно не упала. «Цицерон… Я отправляюсь. До Ривервуда неблизко, поэтому не хочу терять время, оно уже не на моей стороне…» — шептала девушка на ухо ассасину. Сам Цицерон же лишь молча кивнул на всё в качестве ответа. Эльфийка поцеловала лобик дочери, потом на короткое мгновение прильнула к губам мужчины и поспешно ушла, услышав за собой лишь глубокий вздох. Только начинало светать, когда девушка под уздцы вывела коня из стойла, а затем и из конюшни, спрятанной в скалах. Эариэль пришлось заранее «нарядиться» в одежды обеспеченного путешествующего тана ярла от Белого Берега. Скакать в меховой мантии поверх брони было для босмерки крайне неудобно, но это была лучшая маскировка для тех, кто мог её узнать в городе. А ещё, иногда знатный человек может привлечь к себе меньше внимания, чем босмер в легких подвижных одеждах, в любой момент способный тебя убить или обокрасть, как гласят «народные предания». Безопасность тоже никто не отменял, поэтому на поясе, скрытом под мантией, висел Клинок горя, возвращенный законной хозяйке Гильдией воров, за сравнительно небольшую сумму септимов. Кроме этого, за спиной мерно покачивался новенький лук, подарок от Бриньольфа, огненно-золотого сплава и украшенный различной резьбой на плечах, а колчан стальных стрел был зафиксирован прямо у неё за спиной на седле. До Ривервуда было чуть меньше трех дней пути в быстром ритме. Босмерке хотелось поскорее закончить весь этот кошмар, и она пустила демонического коня галопом. Как только Убежище скрылось из виду, эльфийка не чувствовала на себе посторонней слежки, поэтому смогла немного успокоиться и пустить Тенегрива рысью. Цицерон пообещал, что не будет следить за ней и не пошлет никого, а кому как ни ему Эариэль хотела доверять. Хотя она прекрасно понимала, что отвыкла от выполнения контрактов в одиночку: рыжеволосый имперец всегда был рядом и мог прикрыть её. А сейчас это только ЕЁ контракт. И она должна его выполнить, чтобы избавиться наконец от страхов прошлого, привычки цепляться за него. Немного переведя дыхание и порядком скрывшись от Убежища, Слышащая пустила коня уже шагом. На ходу отвязав бурдюк с водой, она сделала пару глотков. Ледяная вода обжигала горло. Если есть желание осипнуть — это явно был самый короткий путь. Ветра, доходившие с Моря Призраков, стремительно усиливались. Теперь босмерка даже радовалась тому, что на ней тяжелая меховая мантия, отлично защищающая от пронизывающих насквозь ледяных порывов, хотя на её воротнике уже стоял иней, тающий от её дыхания. Тенегрив шел рысью, иногда ведя ушами в сторону посторонних звуков. Даже двигаясь уже несколько часов по центральной дороге к Вайтрану, они никого не встретили. Не считая одного оленя, который жевал с куста снежные ягоды, даже не обратив внимания на всадницу. Впрочем, ей это было на руку: чем меньше людей она встретит, даже в образе тана Белого Берега, тем меньше вопросов потом к ней будет. Эариэль была почти на границе владения Вайтран. Кажется, она как раз проскакала поворот к Залу Дозора. Его недавно восстановили после разрушения вампирами, говорят, теперь даже с небольшим храмом, посвященным Стендарру. А чуть дальше, если повернуть налево, будет видно озеро Йоргрим. Ночью она должна уже прибыть в Вайтран, но после долгой поездки на лошади спина неимоверно ныла с непривычки, а желудок иногда издавал звуки, напоминающие рев хорхера, поэтому эльфийка приняла решение сделать небольшую остановку на ферме Лорея. Середина Месяца Последнего Зерна. Лорей, как и ожидала Эариэль, работал в полях, аккуратно срезая уже позолотившиеся колосья пшеницы. Его жена следовала за ним, связывая уже срезанные колосья тугой веревкой. Босмерка спешилась с Тенегрива и, взяв его под уздцы, приблизилась к чете фермеров. «Ванций? Ванций Лорей?» — окликнула она мужчину. Он выпрямился и оглянулся. — Здравствуйте, тан, — вежливо поприветствовал он. — Вы к нам по какому делу? — Когда обработаешь пшеницу — солому поставишь мне в конюшню в Данстаре. Обновлю подстилки перед новыми морозами. Также можешь привезти свои овощи. В моём поместье тебе как всегда щедро заплатят, мальчик конюх примет продукты. — Спасибо Вам. Вы всегда так щедро платите за мой труд… — К тебе будет ещё одна просьба Я направляюсь в земли Вайтрана. Накорми и напои коня, и если возможно, я разогрею у вас в доме свою пищу. Разумеется, не за бесплатно. — Что вы, тан! С вашей помощью ярл разрешил нам расширить наши поля. Это очень ценно для нас. Моя жена проводит вас в дом, я поставлю вашего коня в стойло. Эариэль хорошо относилась к фермеру, да и продукты он продавал по ценам несколько ниже Вайтранских ферм. Поэтому она никогда с ним даже не торговалась. А после того, как она поручилась за него перед Скальдом Старшим, чтобы пустующие земли вокруг его фермы разрешили отдать под поля, Лорей и вовсе снизил цены для неё. Отдохнув, выпив горячего травяного настоя, босмерка продолжила путь, теперь уже до ночи в городе.***
Тенегрив недовольно фыркнул, когда Эариэль спешилась прямо на дороге. Они уже поднялись на гору и Ривервуд был практически за поворотом, поэтому девушке понадобилось перевести дух и собраться с мыслями перед контрактом, который не уступает в важности контракту с убийством императора, но только для неё как ключ, который закроет дверь её прошлого. На глазах выступили слезы, которые она старательно пыталась смыть с лица холодной водой из Белой реки. Фроднар. На него контракта не было, но если он будет дома — он тоже может стать жертвой, либо попытается потом убить её. Она совершенно не понимала, что с ним делать. Но, наверное, она так и не придумает, поэтому стоит попробовать импровизировать. Вернувшись от реки к Тенегриву, она проверила целостность бутылочки с ядом, который изготовила по её просьбе Бабетта. На месте и цела. Эльфийка облегченно выдохнула. Она не хотела делать больно людям, которые так хорошо к ней отнеслись. Поправив сумки на седле коня, она снова оседлала его и, поправив длинную серебряную косу, пустила своего любимца быстрым шагом в направлении деревни. Проехав под сторожевым постом на въезде в деревню, её будто волной обдали воспоминания: громкие команды Гердур на лесопилке; стук тяжелого молота Алвора о наковальню в кузнице, скорее всего, повзрослевшая Дорти старательно помогала ему, особенно хорошо у девочки получались кинжалы; Камилла Валерия, так и не вышедшая замуж за Свена, так же свободно принимала ухаживания и от него, и от Фендала, но эльфийке всегда казалось, что для имперки это всего лишь игра, а не что-то относящееся к настоящим чувствам, которые она, скорее, проявляла к совладельцу таверны, что сотрудничал с Дельфиной. Спешившись, уже демонстративно, у таверны, Эариэль поправила свой плащ с вышитым серебряным гербом Белого Берега, взяла коня под уздцы и повела к импровизированным стойлам за таверной. «Тан Белого Берега в наших краях и без охраны?» — низкий мужской голос был эльфийке совершенно незнаком, и она поймала себя на том, что её рука уже лежит на рукоятке Клинка Горя под мантией. «А у вас много храбрости, чтобы дерзить тану?» — спросила она, поворачиваясь. Перед ней стоял молодой светловолосый парень в броне Братьев Бури. На секунду Эариэль даже поймала его схожесть с Ралофом в первую встречу. «Бояться несостоявшуюся тетку?» — вновь спросил парень и заливисто рассмеялся. «Фр… Фроднар?» Погода сильно испортилась. На небе не было видно ни одной звезды — всё затянули тучи, а на земле стоял туман. Гердур позволила отвести Тенегрива в коровник, чтобы на случай сильной непогоды он не пострадал и не заболел. В их доме было уютно и тепло, от чего Эариэль становилось ещё больше не по себе, ведь сегодня она должна была всё разрушить. Фроднар, который сильно напугал эльфийку своим присутствием и возможностью испортить план, продуманный заранее только по общим моментам. Цицерон этого бы не одобрил с его чертой «всегда уделять внимание деталям». Сейчас какая-нибудь мелочь может стоить ей и репутации, и что более важно — жизни. Но на счастье Слышащей, парень пошел в патруль разведки, как и его дядя, и вернуться должен был только на рассвете. Сейчас Ходд пошел в коровник, кормить живность, поэтому босмерка осталась наедине с Гердур. — Ты… Знаешь о том, что Ралоф?.. — неуверенно спросила нордка. — Женился? Знаю. Это его жизнь, почему я должна туда соваться? Я рада за него, — с наигранным равнодушием ответила эльфийка, но рука, которая держала нож, дрогнула. — Все считали тебя невестой Ульфрика. А потом… Он объявил, что ты была уже беременна от него и умерла при родах вместе с ребенком. — Даже так? У Буревестника хорошая фантазия, — хмыкнула Эариэль. — В это поверили слишком многие. В том числе и Ралоф. Он женился через неделю после объявления ярла. — Командиру Братьев Бури не пристало жениться на эльфийке, так что всё к лучшему… — Она босмерка, — грубо перебила её Гердур. — Что? — девушка резко отвлеклась от разделки мяса на ужин и посмотрела на женщину. — Жила на Солстхейме долгое время, потом переехала в Виндхельм и стала работать в рыбном порту… Торговка… Что ты собираешься теперь делать? — по спине эльфийки прошелся легкий холодок. — Я не хочу мешать ему, — после долгих размышлений наконец ответила она. — Да и… я люблю другого человека… — Эариэль положила нож, вытерла тряпкой руки и подошла к стоящему на полу заплечному мешку. Спустя меньше минуты копошения в нем она достала небольшую книжечку в переплете темной кожи. — Вот. Просто посмотри, — она отдала книжку в руки Гердур, а сама вернулась к готовке. Она слышала, как тихо зашуршала бумага под пальцами нордки. — У тебя… есть ребенок? — наконец спросила она. — Да. Габриэлла. — А на картинках это она со своим… отцом? — Не только. Понимаешь… То место, где теперь я живу… У меня теперь большая семья, — она повернулась и, бросив короткий взгляд на женщину, опустила его в книжку с яркими красками. Босмерка осторожно перелистнула несколько страниц, пока не открыла картинку, где Габриэлла довольно улыбается, сидя на плечах Цицерона. — Он, — коротко произнесла девушка. — Он имперец? — Эариэль в ответ лишь коротко кивнула, забыв, что стоит спиной и хозяйка лесопилки не увидит это движение. Она ждала осуждения, но нордка молчала, продолжая тихо шелестеть страницами. — А кто рисовал? — Мой очень хороший друг, бретон. Можно сказать, он теперь тоже мой брат. — Брат? Большая семья… Брат-бретонец… Не в Темном ли Братстве ты обосновалась? — спросила Гердур и громко, низко рассмеялась. Эариэль не на шутку напряглась и испугалась догадки женщины, но похоже нордка сочла это не более, чем за очень смешную шутку. Слышащая закончила приготовление своего фирменного рагу из дичи, и ей оставалось только одно: влить жидкость из бутылочки в блюдо. Руки дрожали намного больше, чем когда она добавляла корень жарницы в Бульон Ла Манифик для императора. Одним резким движением она влила содержимое флакончика в рагу, не оставив внутри ни капли. Как обещала вампирша — сначала подействуют снотворное, а уже потом, с опозданием, непосредственно яд, который убьет их во сне. Себе босмерка приготовила легкий овощной бульон сославшись на то, как сильно она располнела после родов. Гердур посмеялась над этим, но отговаривать не стала. «Как вкусно! Жаль Фроднар не попробует…» — нахваливала женщина рагу Эариэль. Сама эльфийка сидела белее своих волос, постоянно отводя взгляд в сторону. Она собиралась уйти сразу после того, как хозяева дома уснут, чтобы не видеть их уже бездыханные тела на утро. Вымученно улыбнувшись, она сослалась на усталость и плохое самочувствие и, убрав за собой на столе, легла в пустующую кровать Фроднара. Уткнувшись лицом в подушку, босмерка чувствовала, как глаза предательски защипало. Она слышала тихие разговоры за столом, но не могла разобрать слов. Наверное, даже если они слышали тихие всхлипы босмерки, Гердур вполне могла списать на рассказанные новости о Ралофе, поэтому хоть за это Эариэль не боялась быть услышанной. Когда наконец босмерка услышала тихое размеренное дыхание на кровати, она встала. Приблизившись к Гердур и Ходу, она поняла, что яд начал действовать, потому, что когда она уронила на пол металлическую кружку хозяева даже не шелохнулись, а дыхание постепенно стихало. Глаза Эариэль быстро наполнились влагой. Ей пришлось закрыть себе рот рукой, чтобы не заплакать в полный голос. Из своего заплечного мешка она достала маленький пучок цветов паслена и аккуратно разложила их на кровати нордов. Дрожащими руками она нащупала небольшой лист бумаги на самом дне своего мешка. «Мы знаем». Не имея и малейшего понятия о том, как сложится обстановка с Фроднаром, эльфийка подготовила эту записку заранее. Но теперь она хотела её дополнить на обратной стороне: «Фроднар. Я понимаю, что ты меня никогда не простишь за смерть своих родителей. Но теперь тебя ничто не держит в Ривервуде. Я хочу пригласить тебя в Семью. Если решишь отправиться — путь тебе предстоит неблизкий, к Морю Призраков, в Данстар, столицу Белого Берега. Там найди новые конюшни и спроси тана. У тебя будет два пути, если решишься прийти: либо хотя бы попытаться отомстить мне, либо стать Темным Братом. Сказать ты никому не сможешь о записке или Убежище: у нас много связей, в том числе даже Гильдия Воров. Повсюду у меня есть глаза, уши и руки, если понадобится. Я берегу свою Семью и её безопасность, как её глава. Главное, о чём я хочу сказать тебе сейчас — мы всего лишь исполнители. Твою семью заказали именно мне, чтобы сделать мне больно. И у них получилось. Кто заказчик? Тот, кому ты принес клятву, последовав примеру дяди, тот, кто развязал на самом деле ненужную войну, лишь ослабляя Империю ещё больше перед натиском Талмора, которого вы так ненавидите, тот, кто должен был быть казнен ещё тогда, в Хелгене, когда ты был ребенком. Ульфрик Буревестник, ярл Виндхельма и главнокомандующий Братьев Бури. P.S. Нужны доказательства? Они у меня есть, и я их не утаю, если придешь ко мне. Первый тан Белого Берега, Эариэль» Девушка поймала слезу, которая чуть не упала на свежие чернила на обороте традиционной записки-приглашения. Она положила её на стол, пока чернила не высохли, сама же собрала свои немногочисленные вещи и надела тяжелую меховую мантию с гербом Белого Берега. Захватив свежей моркови для Тенегрива в качестве лакомства, она свернула записку с высохшими чернилами пополам и с помощью железного кинжала прибила к двери. Решив не тянуть с отбытием обратно, она проверила упряжь коня, угостила его сладкой морковкой и, оседлав его, пустила галопом в сторону Вайтрана. Ночь она рассчитывала провести в «Гарцующей кобыле».***
Тенегрив довольно заржал, когда с него наконец сняли последнюю сумку и упряжь. Эариэль уже отдыхала, сидя в кресле в главном зале с Габри на руках и кружкой горячего мёда рядом, на маленьком столике. Девочка смеялась от легкой щекотки матери и крепко сжимала в ручке небольшую куклу, которую ей привезли в качестве подарка. Босмерка не взяла свои слова назад. Вся семья готовилась к торжеству, которые многие считали вопросом времени. В Рифтенскую Гильдию Воров также уже послали весточку. К тому же всех надо будет как-то разместить на ночь: большую часть планировали разместить во «Фляге», а кто-то послан в Златоцвет. Братство начало понемногу принимать контракты из Сиродила, поэтому работы было очень много и в Рифт отправлялись только избранные — Черная Рука и ближайшие приближенные, а остальные рассылались на контракты в двух провинциях. Кроме того, уже более остро становился вопрос о завершении убежища в Фолкрите, теперь названного Южным, и частичном переселении туда. Но более важным был вопрос о главе Семьи в том доме. Матерь Ночи однозначно оставалась в Данстаре, поэтому Слышащая, Хранитель и бывший Хранитель однозначно отпадали с кандидатуры. Эариэль боялась, что Бабетта, которая сейчас каждый день видит слабеющего Назира, может сама вызваться стать главой Семьи Южного убежища. И как один из членов Руки она имела на это право. В любом случае, восстановление ещё не окончено и босмерка могла хотя бы на время забыть об этом вопросе. Дрелас должна была прибыть с вещами для свадьбы уже в Рифтен. Слышащая хотела немного удлинить путь и отправиться через Фолкрит, чтобы попасть в Южное убежище и посмотреть, как обстоят дела с восстановлением. Хотя истинная причина была в том, что она не хотела проезжать ни Ривервуд в Вайтране, ни долину гейзеров в Истмарке. После возвращения в Данстар все заметили, что глава стала легко раздражаемой, а иногда могла и внезапно заплакать, но так же быстро успокоиться, чтобы никто не видел её слабостей. Назир беспокоился за девушку и даже просил Цицерона поговорить с ней, а в ином случае к нему он обратился бы в последнюю очередь. Однако имперец всегда отвечал на эти просьбы одним и тем же: «Это её прошлое, она должна бороться с ним сама. Может, попросить помощи, но не стоит лезть туда насильно». Редгарду такое отношение не нравилось, но он соглашался, понимая, что этот рыжий знает эльфийку как никто другой в Семье. Ночь. Завтра Черной Руке предстояло наконец отправиться в дорогу. Эариэль оповестила ярла Скальда Старшего о своём отбытии в Рифт. Было решено не брать лошадей Братства, чтобы если кто-то отправится в Сиродил — могли их седлать. Было решено взять две повозки и трех лошадей из городских конюшен, принадлежащих не Слышащей, а тану, четвертым был Тенегрив — единственный конь, принадлежащий официально Братству. Эариэль велела мальчику-конюху подготовить их к утру и частично упаковать вещи. Габри вернулась с очередной прогулки с Хранителем, воодушевленно пытаясь рассказать обо всём увиденном ассасинам, что сидели в главном зале. Некоторые женщины Данстара, изредка видевшие её, лепетали о ней, как о гении. Хотя большую часть успехов можно было бы списать на кровосмешение двух совершенно непохожих рас. Габриэлла уже старалась говорить, а благодаря постоянному нахождению с магом даже делала первые попытки контроля своих магических сил. Всё, что ей пока удавалось — создать крошечную точку света на пару секунд. Впрочем, большая часть жителей Убежища могли этому только порадоваться — никому не хотелось поджарить свою пятую точку или обнаружить кровать совершенно заледеневшей. Аликрец же смеялся, вспоминая ворчливого Фестуса Крекса и совершенно уверенно утверждая, что он бы развил потенциал девочки. Набегавшись и наболтавшись, Габриэлла наконец успокоилась и, перецеловав всех в щеки, не забыв родителей и любимого няня, отправилась в покои Слышащей спать. Эариэль пила тёплое пряное вино в кресле в углу главного зала, Цицерон сидел рядом и молча наблюдал, казалось, за каждым взмахом её ресниц. — Эариэль? — обратился он к девушке. — Может, выйдем прогуляться? — Там холодно, — ответила босмерка, даже не поднимая глаз. — Для тебя сейчас — самое то. Пойдем. Он встал со стула, подбирая две простых свернутых меховых накидки, лежащих рядом на специальном столике, если кому-то понадобится выйти, как сейчас, и, взяв босмерку за руку, повел к главной лестнице. От теплого вина Иветты Сан девушка немного шаталась, поэтому, накинув сначала на эльфийку, потом на себя меха, мужчина взял её в полуобнимку, поддерживая во время подъема по лестнице. Холодный воздух и сырость с Моря Призраков быстро взбодрила Слышащую, а из-за мороза она ещё сильнее прильнула к горячему телу имперца. — Что с тобой происходит? — начал мужчина немного резко. — Сколько тебя знаю, ты к алкоголю всегда была равнодушна, а после возвращения… — Вот именно, что когда я любила выпить — не была ещё с тобой близка… — подумала Слышащая, но вслух сказать не рискнула, не желая получить очередную порцию собственничества. — Я не хочу тебя отчитывать или заставлять оправдываться. Я… просто беспокоюсь за тебя. Я знаю, что это такое. Я пережил безумие и множество убийств, мне пришлось убить людей, которые были в Семье, за то, что они нарушили догматы… Но я понимаю, что ты должна справиться с этим сама, — в тишине ветер показался девушке неимоверным гулом, от которого хотелось просто закрыть уши и завернуться в меха, как в клубок. — Циц… — на глаза девушки резко нахлынули слезы, которые она старалась сдерживать всё время после возвращения. — Дурак Червей любит свою Слышащую! Да-да! Но как бедный Цицерон может быть хранителем Слышащей, если не может даже её успокоить? О горе-злосчастье! — высокий голос бывшего Хранителя грубо разрезал тишину, в которой послышалось, кроме всхлипов, тихое хихиканье. Имперец знал, что такое дурачество с его стороны, пародируя своё безумие, могло заставить эльфийку хоть немного посмеяться. — Я люблю тебя, — прошептала она сквозь слезы и уткнулась в плечо ассасина. Назир, специально последовавший за ними, довольно улыбнулся и вернулся в дом. Пусть они с Цицероном и не слишком ладят, но он действительно нужен девушке, ставшей ему настоящей младшей сестрой, хоть и не по крови.***
Дорога в Рифтен заняла несколько дней. Они останавливались на день в Южном Убежище, придирчиво осматривая его. Внутри уже ничего не напоминало о страшной трагедии, чуть не убившей окончательно всё Темное Братство. Но оно было серо без живущих в нем. Работы были ещё не окончены, поэтому Эариэль позволила себе снова отодвинуть мысли о главе Южной Семьи, но она понимала, что это не сможет длиться бесконечно. Сам Рифт встретил их дождями. Оставив лошадей в конюшнях, члены Темного Братства стали просто друзьями и родственниками пары, собравшейся заключить брак в храме Мары, один из которых тан Белого Берега. Сама ярл Мавен Черный Вереск вышла из крепости Миствейл поприветствовать гостей. По её словам, Бриньольф заканчивал подготовку к торжеству в «Буйной Фляге» и Цистерне, а данмерка прибыла уже пару дней назад и разместилась в таверне. Во «Фляге» как всегда было достаточно шумно. Однако остались только «свои» — остальных Брин постарался разослать по работам. — Эй, ребят! Смотрите, кто тут у нас? Неужели прибыла наша невеста с опозданием? — окликнула всех Векс. Все, кто ещё минуту назад сидел и спорил о чем-то своём за кружкой эля, теперь развернулись ко входу и молча, но с ехидными ухмылками наблюдали за действиями замешкавшейся босмерки. — Ты засмущала бедную девочку! — громко засмеялся Бриньольф, вышедший из ухмыляющейся толпы. — Посмотри, она аж покраснела! — он обратил внимание на маленький силуэт, мелькнувший под мантию. — Вы стали принимать детей? — Очень смешно, Брин. Хотя, ты видел Габриэллу только совсем крохой, — Эариэль легко улыбнулась подходящему мужчине и откинула полы мантии. Разоблаченная Габри резко побежала в сторону отца, надеясь спрятаться у него, но Цицерон поймал девочку и, подняв, посадил себе на плечи. — Так ты и есть Габриэлла? — спросил норд у девочки, которая теперь была лишена возможности бежать. С имперцем они поздоровались короткими кивками. — Сдрастфуйте… — не очень внятно произнесла малышка. — Ну, привет-привет, — глава Гильдии Воров протянул ей сладкую тянучку и обворожительно улыбнулся. — Дааа, — протянула эльфийка, — от такой твоей улыбки тают все девушки, независимо от возраста, — она рассмеялась наблюдая, как дочка с опаской принимает угощение, но уже улыбалась рыжеволосому норду в ответ. — Ты тоже когда-то была одной из нас, детка. А своих, ты знаешь, мы не обижаем, — ответил Бриньольф и подошел к Слышащей, обнимая в качестве приветствия подругу. Цицерон спустил дочку с плеч, взяв её за руку, и вся прибывшая компания двинулась в центр «Фляги». Тонилла была как всегда холодна, высказав приветствие короткой улыбкой, Делвин и Векс обняли подругу, Цицерону Делвин пожал руку, имперка же ограничилась кивком, как и Брин. Векел сразу налил всем отборного черновереского меда из отдельно стоящего ящика — подарок от Мавен. Никто из присутствующих не высказывал какого-то недовольства друг другом, из-за уважения к Слышащей. Так как прибыло только семь человек, включая маленькую Габриэллу, решено было отправить в таверну Эариэль с Цицероном и Габриэллу с Дариком, как заметных персон, прибывших для заключения брака. Остальные трое прекрасно размещались в свободных местах «Фляги».***
Дрелас упорно затягивала корсет на платье, привезенным ею из Сиродила, слыша в ответ на свои старания лишь тихие стоны босмерки. Эариэль совершенно не любила одежду по Сиродильской моде, считая её слишком неудобной в отличии от одежды лесных эльфов, где в самой дорогой и элитной одежде ты можешь спокойно отправиться на охоту, так как движения ничего не стесняет. Но она решила устроить небольшой сюрприз и такой своеобразный подарок уже будущему мужу, который большую часть жизни провел в сердце Империи, да и сам чистокровный имперец. Длинное легкое платье в пол отливало голубизной, поверх которого затягивался белоснежный корсет, который как раз старалась затянуть данмерка, длинные широкие рукава вполне позволяли в них спрятать какой-нибудь кинжал для самоудовлетворения, чего, правда, та же Дрелас не позволила бы сделать. Серебряные волосы были заплетены в две длинных косы, местами в которых были вставлены цветы голубого и лилового горноцвета — это была инициатива Габри, которой уже взрослые девушки не смогли отказать. Казалось, сейчас они совершенно забыли, что одна является главой гильдии убийц, а другая её персональным душителем. Когда наконец темная эльфийка смогла вздохнуть со спокойной душой и затянутым платьем, она заметила что на корсете были еле заметные серебряные узоры — сестры данмерки не пожалели-таки дорогой Сиродильской ткани. Амулет Мары холодным и тяжелым металлом опустился на грудь невесты. Всё. Дрелас помогла одеться девочке, и они вместе вышли из комнаты, оставляя свою подругу и маму собраться с мыслями. Думала ли Эариэль, что у неё когда-то всё-таки состоится церемония в Рифтене, в храме Мары? Нет. Она и сейчас совершенно не верила происходящему. Наконец, решившись, она подняла с кровати тяжелую мантию прямого кроя, совершенно закрывающую всё то, что было под ней, и начала спускаться вниз. На солнце серебряные узоры на черном бархатном воротнике мантии смотрелись бесподобно. Эльфийка то и дело получала в свою сторону любопытные и восхищенные взгляды от торговцев и простых зевак на рыночной площади. Приближаясь к храму, она заметила Назира, стоящего у каменных стен. Похоже, выряжалась сегодня только она одна, ну или на пару с женихом, хотя нельзя было сказать, что аликрец выглядел плохо. — Наконец решилась? Все уже начинали нервничать, что ты передумала. Лицо твоего шута вообще нужно видеть, — мужчина хрипло засмеялся. — Решилась, — вздохнула эльфийка. — Ты вышел встретить меня? — Да. А если честно — просто воздухом подышать. Внутри слишком напряженная атмосфера. — А Цицерон?.. — неуверенно хотела спросить Эариэль. — Стоит и нервничает, — он снова тихо рассмеялся. — Думаю, уже пора? Назир первым вошел и затворил за собой деревянные двери храма. Эариэль стояла у них, чувствуя, как бешено бьется сердце. Но ждать больше не хотела. Тихий скрип. «А вот и наша дорогая невеста!» — услышала она будто в тумане голос Марамала. Осторожным движением она сбросила тяжелую теплую мантию у дверей, оставаясь в платье. Никто, кроме данмерки его раньше не видел, поэтому все присутствующие на миг забыли как дышать, будто в корсеты были затянуты они. У Бриньольфа вырвался даже свист одобрения. Цицерон стоял у алтаря. Его наряд был значительно проще, на манер дорогих скайримских одежд, и выполнен в красно-белых тонах. Но даже он, знающий свою Слышащую, о том, как она бывает прекрасна, не мог отвести от неё взгляда. Вторая часть контракта, всё ненужное прошлое сейчас оставалось будто в другой жизни. Сейчас девушка понимала, как глупо было настолько цепляться за прошлое, в котором ей никогда не было места, в котором она никогда не жила и не была своей в той обычной размеренной жизни, торгуя какими-то товарами или попросту охотясь. Эариэль так же с некой осторожностью приняла руку, которую ей подал имперец, и слушала речь храмовника. Цицерон бросает взгляд на эльфийку и совершенно спокойно и уверенно отвечает. Голос же самой босмерки немного дрожит, когда она наконец произносит:«Да. Сейчас и навсегда…»