Мир синих цветов

- А здесь ничего не изменилось, - Аделаида оживлённо крутила головой, рассматривая окружающие дорогу деревеньки, поместья, леса и реки. Изредка навстречу неспешно шли люди, поднимавшие голову, чтобы внимательнее рассмотреть всадников. Одни из них щурились, другие прикрывали глаза ладонью: солнце было непривычно ярким для осени, но и сейчас оно не могло дать достаточного количества тепла, чтобы обогреть замёрзшие сердца. Аделаида в который раз улыбнулась мыслям, чувствуя их лёгкость и поэтичность, и повернулась к спутнику. - Всё-таки ты был прав насчёт шляпки, - девушка чуть сдвинула головной убор. – Да и накидка не лишняя: солнце солнцем, а ветер пробирает. Энджел хмыкнул. - Надо же кому-то быть практичным. Ты у нас предпочитаешь думать о своём, не обращая внимания на внешний мир, вот мне и остаётся заботиться о деталях. - Ой, любитель логических цепочек и точных выводов! Можно подумать, тебе в тяжесть забота обо мне. - Вот ещё. И всё же надо было ехать в карете, там бы точно не дуло и голову не припекало. - Энджел, о чём ты говоришь? Я чувствую себя по меньшей мере калекой, когда меня куда-то перевозят. Хватит, наездилась. Я и сама справляться умею, - Аделаида тряхнула кудряшками и покрепче перехватила вожжи, показывая свою решимость. – Знаешь, у меня всё чаще появляется ощущение, что после того, что я пережила, я уже ничего не боюсь. Хотя этот факт и пугает. Или должен пугать, - девушка говорила, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от дороги, ровной полосой лежащей под копытами лошади. Мужчина кинул взгляд на всадницу: идеальная линия носа, чуть заметная складочка кожи у бровей, поджатые губы; плечи закрыты тёплой накидкой, руки обтянуты перчатками, явно не предназначенными для верховой езды, подол синего платья волнами лежит на левом боку лошади. Аделаида выглядела решительно и неуловимо мило, впрочем, последнее вряд ли смог бы заметить кто-то ещё, кроме Энджела. - Хорошо, мистер Кенуэй, и куда же мы едем? Вернее, я поняла, куда: с памятью у меня проблем не наблюдалось, но вот зачем? - Не думай, что ты осталась одна, кроме меня и Джун есть по крайней мере ещё один человек, который будет рад тебя увидеть. Аделаида пожала плечами и вновь погрузилась в свои мысли. * * * - Странно, никогда не видела иссиня-чёрную лошадь, - брюнетка задумчиво похлопала животное по боку. - Адели, тебя шляпа не спасла от перегрева? - Что ты имеешь в виду? - По-моему, это самая обычная вороная кобыла. - Ладно, это не так уж и важно. Пойдём, что ли. Неубранные листья мягко шуршали под ногами, создавая свою причудливую шипящую мелодию. Сносимые ветром, они обнажали участки каменной дорожки, спрятанной под жёлто-бурым слоем. В парке царила тишина, разбавляемая лишь звуками природы. Ни голосов людей, ни стука колёс. Впереди показалась стена молчаливого дома – не пустующего, но будто спящего. Казалось, что атмосфера оживлённости давно уже покинула его, оставив пелену спокойствия, но теперь она должна была быть нарушена. Редкие слуги, попадающиеся на пути, удивлённо оглядывали мужчину, но сдержанно здоровались. Вид же следующей за ним девушки вызывал волну поражённых вздохов и шлейф шепотков. Поместье освещалось в основном лучами солнца, льющимися в большие окна с распахнутыми шторами; длинные старинные ковры казались полосатыми из-за чередования света и тени; чьи-то портреты на стенах, какие-то скульптуры в углах – обстановка была великолепной, но общее впечатление портили клубы пыли, летающей по коридорам и оседающей на всех поверхностях. В основном двери в комнаты были закрыты, но в тех комнатах, куда ещё можно было заглянуть по пути, вся мебель была закрыта тканевыми чехлами. Всё это напоминало закрытый музей: ты вроде и знаешь, что можно увидеть, догадываешься по контурам, но правда откроется не каждому, она спрятана в настоящем, накрыта чехлом прошлого. Музей без посетителей. Когда в памяти живут воспоминания, в которых воздух коридоров звенит от гула голосов, ковры не могут заглушить топот спешащих по поручениям людей, то и дело из-за шума прорываются звуки клавесина, сложно воспринять внезапную тишину, возникает ощущение, будто дело не в окружающем мире, а в твоём же слухе. На самом деле ничего не изменилось: тебя поместили в звуконепроницаемый купол. Но это не так. Тихая пустота реальна, но ужас навевает не она сама, а осознание разницы между таким настоящим и прошлым. Хотелось бежать туда, где ещё есть жизнь, и Аделаида вздохнула с облегчением, услышав впереди голоса и ненавязчивый треск пламени. Последняя преграда в виде тяжёлой двери была убрана толчком мужской руки. Женщина, сидящая в кресле и читающая какую-то книгу в тяжёлом переплёте, повернула голову на звук, чуть сощурилась и непередаваемо радостно улыбнулась, увидев сына. Из-за плеча мужчины несмело выглянул синий козырёк шляпки и несколько чёрных прядей. Тяжёлый фолиант упал на пол, резко разорвав тишину. Женщина схватилась за сердце, её расширенные глаза увлажнились. Им не нужно было слов, чтобы понять друг друга. Две потерянные тени метнулись друг к другу, чтобы почувствовать прикосновение и утвердиться в реальности происходящего. - Аделаида, деточка, ты жива. Казалось, что воздух вышел из лёгких, а комната заполнилась беззвучным плачем. * * * Энджел задумчиво переводил взгляд со своей матери на Аделаиду. У обеих были одинаково покрасневшие и припухшие глаза, а на губах играла ещё несмелая улыбка. В этот момент они были удивительно похожи друг на друга. Тёплый желтоватый свет оставлял блики на коже, подсвечивал морщинки и углублял тени. Две статуи, огорошенные внезапно свалившимся на них счастьем, два близких человека, хранящих молчание, но эта тишина не давила на разум, она мягко обволакивала его и успокаивала бурный поток мысли. Сколько невысказанных слов витало в воздухе, сколько непоказанных эмоций мелькало на лицах, но никто в них сейчас не нуждался. Старая близость вновь наполнила спящий дом, перестелила простыни, взбила перины и подушки, мелодично завела колыбельную. Энджел понимал, что эта сцена была небольшим затишьем. Шок оказался сильным для обеих, и женщинам необходимо было время, чтобы свыкнуться с радостной вестью. Праздничный стол не был особо богатым на блюда, но и то, что на нём стояло, заставляло облизнуться в предвкушении. Парочка запеченных рябчиков, кожица на которых блестела от винного соуса, блюдо с тонко нарезанной ветчиной, разнообразные овощи и отдельная ваза с фруктами. Взгляд останавливался на зелёной грозди винограда, лежавшей поверх яблок и груш: свет падал так, что каждая виноградинка, казалось, светится изнутри. Гроздь маленьких огоньков. Энджел поднял голову и встретился глазами с Аделаидой. Ожившая девушка не выдержала долгого испытания тишиной, улыбнулась и кинула взгляд на женщину. Выражения её лица сменялись одно за другим: беспокойство, радость, недоверие, надежда… Она заметно постарела: некогда насыщенно каштановые волосы выцвели, лоб прорезали морщины, уголки губ опустились, руки чуть заметно подрагивали. Но кое-что осталось неизменным: гордая королевская осанка и стальной взгляд. Эта женщина могла повести людей за собой, если бы потребовалось, возглавить армию, командовать людьми. Её бы слушались, её авторитет был бы безупречен, но она оставалась одна в спящем доме, читала книги и ждала. Энджел внезапно понял, что и она ждала его, более того, осознал, что она была дорога ему. Что бы он ни говорил о своём безразличии к людям, исключений было больше, чем одно. Сравнивая двух женщин, он пришёл к выводу, что Аделаида взяла от его матери гораздо больше, чем он сам. Её воспитание, её сила духа помогли сформировать ту Адели, которую он знал. Ту, которая справилась с болезнью, сбежала из-под стражи, боролась и ждала. Вот в чём на самом деле скрывалась схожесть. - Миссис Кенуэй? - Просто Мередит, дорогая. - Хорошо… Мередит. Вы даже не представляете, как я рада Вас видеть! - Делли, взаимно. Я думала, что всё кончено, что мы если и пересечёмся, то уже в другом мире. А что твоя семья? Расскажи, что произошло. Делли… Только его мать так называла девушку. Это было их особое обращение уже давно. Маленькая Аделаида иногда ещё называла его мать Мерри, но по мере взросления их отношения стали более официальными, такими, какими должны были быть в обществе. Энджел не сомневался, что наедине они иногда брались за старое, но и это было так давно… - Что произошло? Если вкратце, то чума, смерть родителей, побег и другая напасть… Но я уверена, что вкратце Вас не устроит. Мередит кивнула, и Аделаида начала рассказывать, не опуская подробности. Энджел слышал то, что пережил, то, что уже знал, то, о чём только догадывался. Атмосфера столовой, освещённой витыми свечами в тяжёлых канделябрах, вполне подходила для подобных рассказов. Картины мелькали перед глазами, прошлое оживало в настоящем. Мужчине было тяжело переживать это снова, ему хватило и своих собственных воспоминаний, теперь же эти события давили двойным грузом. - … Нам удалось сбежать, мы укрылись в поместье. Я надеялась, что все эти ужасы кончились, что у меня есть время прийти в норму, но видно что-то переломилось раньше, а я просто не почувствовала боли. Я спаслась от Чёрной смерти, но столкнулась с куда с более тяжкой противницей – самой собой. Не знаю, мои размышления и воспоминания послужили причиной заболевания или что-то другое, но так или иначе ситуация оказалась гораздо более сложной. От той же самой чумы люди хоть как-то да могли защититься, а как защититься от себя? Сначала это были небольшие головные боли, а потом случился первый приступ. Я даже не буду это описывать – всё равно не передам весь ужас. Приступ прошёл, и потом долго не было ничего похожего на него. Я уже подумала, что это был единичный случай, срыв, как пришла другая волна боли. Сначала это повторялось достаточно часто, потом – реже, но никуда не исчезало. Мало того, что в сами приступы я не могла делать ничего, так и потом некоторое время уходило на выздоровление. Бывало, не успеешь выздороветь, как опять корчишься от боли. Мы с Джун решили, что надо что-то делать. Местные врачи не могли ничем помочь, приходилось обращаться за помощью к светилам медицины. Тех мошенников приходилось подкупать, вызывая к себе и убеждая, что здесь нет чумы, обеспечивать их временное проживание, платить за бесполезные слова… При этом ещё самим на что-то жить приходилось. Деньги утекают очень легко, и вскоре от моего состояния не осталось и горки монет. Тогда мы заложили поместье. - Подожди, что?? – Вилка звякнула, выпав из руки мужчины и ударившись о край тарелки. - Только то, что слышал. Мы заложили поместье. - Почему ты не обратилась за помощью ко мне? Аделаида резко повернула голову, взмахнув кудряшками. - Обратилась бы, если б было к кому. Или ты считаешь, что я должна была переплыть пролив и просить милостыню, не в силах даже встать с колен? Не уместней ли спросить, почему ты без раздумий принял тот вариант будущего, в котором меня больше нет на этой бренной земле? - Испугался, - голос Мередит прозвучал как приговор. – Струсил и сбежал. Маленький мальчик, который пытался всем доказать, насколько он самостоятелен, оказался бессилен перед действительностью, перед выбором. - Тебе напомнить, сколько ты рыдала и ничего не делала? - грубая фраза прозвучала как внезапная детская обида. Мередит почувствовала это и усмехнулась. - А что я могла сделать? В семье ведь главный мужчина. А вас было двое, и вы приняли одинаково бессердечное решение. Так или иначе, всё в прошлом. Делли, продолжай. Аделаида кивнула. - Тут и говорить осталось-то немного. Сначала мы ещё пытались найти хорошего врача или лекарство, но потом поняли, что это бесполезно. Шарлатаны несли какую-то муть с умным видом, лишь бы получить деньги, а честные доктора только разводили руками, говоря, что медицина бессильна. В итоге мы с Джун решили перебраться в столицу, где меня и настиг очередной приступ. Там уже она предприняла отчаянный шаг – воззвать к совести известного нам господина, и, как ни странно, это возымело эффект. - Вы что, издеваетесь? – Энджел откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Впрочем, от сдвоенных смешков это не избавило. – Я не вижу тут ничего смешного. - А тут смешного и нет. Сейчас даже предупреждаю: пойдёт грустное. Я узнаю, что мимо меня пролетело семь лет, наш городской дом сгорел во время пожара, а у моего бывшего жениха не самая лучшая слава, да и жена другая. - Что ж, Делли. Теперь мы обе без мужей. - Почему это? – Аделаида недоумевающе нахмурилась. - Мой муж тоже стал жертвой чумы. Мы, может, и сбежали подальше, но и там она нас настигла вместе с его делом и заграничными товарами. Слава Богу, хоть нас с Энджелом она пощадила. Аделаида сочувствующе пожала руку давней знакомой. - Делли, мужа бы тебе найти. Что состояния нет – не проблема, а имя так просто не потратишь. Девушка вздохнула. Потом потянулась за виноградом, оторвала часть грозди и начала медленно отщипывать ягодки. - Не хочу. Смысл такого замужества? Ради денег замуж выйти? Я, конечно, понимаю, что у нас всё так и делается, но я всегда выступала против. Уж лучше в старых девах останусь. - Что ж, я тебя понимаю. Впрочем, у меня есть хорошее предложение: ты можешь остаться у меня. Добавишь красок в моё посеревшее существование, а там всё наладится. На что тебе та пыльная столица? - Кстати, Энджел сказал, что хочет вновь ввести меня в общество. - Не знаю, хорошая ли это идея. Ты слишком мало в нём была, чтобы сразу сейчас адаптироваться. Там уж принцип, кто сильнее. Я, конечно, не сомневаюсь в тебе, ты дочь своей матери и моя воспитанница, но опасаюсь, причём вполне обоснованно. Лучше немного отложить. Впрочем, у меня есть и хорошая идея постепенного привыкания. Сын, ты там не заснул ещё? - Нет, но вы явно про меня забыли. - Ошибаешься. Подскажи, пожалуйста, когда ты свою француженку ко мне в гости привезёшь? Мужчина резко подобрался и насторожился, в глазах отразился хищный блеск. - Зачем? - Пусть отдохнёт, оздоровится, а то в прошлый раз была такая бледная, будто уксус пила. - Если ты так хочешь… - Да, очень хочу. К тому же, надо познакомить её с моей племянницей Аделаидой. Это лучший вариант не вызвать подозрений. Я ведь не ошибусь, сказав, что семь лет между вами мало что изменили? – Миссис Кенуэй внимательно посмотрела на собеседников: Аделаида продолжала есть виноград и делать вид, что этот разговор её не касается, Энджел пытался сохранить суровый вид главы семьи, впрочем, на его щеках был чуть заметен лёгкий румянец. Мередит была уверена, что это не отблеск пламени. Мужчина ещё помолчал, о чём-то думая и приходя к какому-то решению, потом поднял глаза. - Хорошо, будет тебе «француженка». Мередит хитро улыбнулась и добавила: - Пусть приезжает с Роланом. - Ролан? Кто это? Повисла тишина. Стало отчётливо слышно, как переговариваются слуги за дверью. Энджел кинул мимолётный взгляд на мать и сквозь стиснутые зубы ответил: - Мой сын. Аделаида подавилась виноградом. * * * На чёрном с россыпью звёзд небе вытянулись нелепые белые полоски облаков, они выглядели неуместно и лишь мешали наслаждаться видом осеннего небосвода. Луна то и дело рваными кусками выглядывала из-за облаков, освещая парк, сейчас больше похожий на какой-то тёмный шелестящий ковёр. Ветер упрямо пытался закидать листьями одиноко сидящего на холодной земле человека, но не преуспевал в этом, начинал дуть сильнее и пробирать до костей, впрочем, и это ничего не давало. Тогда ветер перекинулся на вторую жертву, аккуратно ступающую на хрустящие под ногами листья. Девушка зябко повела плечами и плотнее закуталась в накидку. Ветер удовлетворился результатом и на время стих. Аделаида вплотную подошла к мужчине и положила руки ему на плечи. - Почему ты мне не сказал? Энджел помолчал, обдумывая ответ и подбирая слова, и начал говорить. - Ты не хотела показывать, но я видел, как на тебе отразилось известие о моей женитьбе. А ребёнок – уже серьёзней. Я не хотел тебя расстраивать, да и, честно сказать, даже подзабыл о сыне как-то… - Ты же знаешь, что я предпочитаю расстроиться, услышав правду, чем ничего не знать. К тому же, такой вариант событий вполне закономерен, дети – прямое проявление брака. Наследник ведь нужен, всё логично. Как забыть-то мог? Это же фактически частичка тебя, - Аделаида протянула руки к волосам мужчины, перевязанным лентой, стянула её и начала нежно перебирать каштановые пряди. - Я не чувствую этого, Адели, ничего не чувствую. Иногда такое ощущение, будто в моей груди кусок льда или камень. Вся моя жизнь – это сплошная торговая сделка. Конечно, есть несколько человек, которые могут как-то повлиять на меня и моё состояние, но только один из них действительно в состоянии растопить мою ледышку. И ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Я не знаю, Адели, когда-то околдовала ты меня или я просто столкнулся с чем-то не известным мне и не имеющим названия, но оно есть. Я не пытаюсь загладить вину, что-то приукрасить или наговорить комплиментов, я просто говорю то, что думаю. - Знаешь, я чувствую себя особенной, когда слышу это. Хотя могу сказать, что раньше ты точно любил самого себя больше, чем меня. Твоё решение уйти и забыть было всего лишь защитой от боли. Я даже злиться на тебя не могу, - девушка замолчала. – А ведь честно сказать, я сама считала, что покину этот мир, больше не увижу тебя, поэтому и восприняла твоё решение без истерики. Вот только, когда я поняла, что буду жить, мне стало жутко. Потому что предстояла жизнь в одиночестве, - Аделаида сжала прядь волос мужчины и неосознанно потянула её вниз. Тот зашипел от боли, и девушка, ойкнув, разжала пальцы. Атмосфера воцарилась на удивление спокойная, но напрягающая этим самым спокойствием. Возникало ощущение, что что-то не то. Не то время, место, персонажи… Не те слова. Слова – не то, что вообще было необходимо в этот момент. Странно, но казалось, даже природа почувствовала неловкость: ветер не заявлял о себе, прекратился навязчивый шелест сухой листвы, луна поспешила спрятаться за облаками. Когда же появилась вновь, что-то изменилось. Пустые слова наконец закончились. Энджел резко развернулся к девушке и уткнулся лицом в пышные юбки её платья. - Прости, прости… - его голос звучал глухо и с каким-то надрывом. Аделаида растерялась. Она не успела осознать внезапного изменения ситуации и застыла с неестественно ровной спиной и сжатыми в кулаки руками. - Энджел, - голос прозвучал тонко и неуверенно, девушка кашлянула и повторила: - Энджел, встань, пожалуйста! Ну что ты как ребёнок? Если бы тебя сейчас жена увидела или мать, не узнали бы. Пожалуйста… Брюнетка неловко присела на корточки и обняла мужчину, тот уткнулся носом в её плечо. - Как же ты жил без меня эти годы? Мой маленький потерянный мальчик… Не могу понять только одного, какой ты на самом деле? Можно ли считать, что жестокий, высокомерный ты – настоящий, если только со мной ты другой? Боюсь, ты и сам не знаешь, - Аделаида говорила в пустоту, осознавая, что её слова вряд ли будут услышаны или осмыслены. Она часто задавала такой вопрос самой себе, но найти ответа не могла. – Пойдём домой, тут заметно похолодало. Когда парк опустел, ветер кинулся поскорее заметать следы нарушителей ночного покоя. И, закончив, удовлетворённо унёсся прочь. * * * Который раз Аделаида вставала с кресла и подходила к окну, который раз удивлялась очередному погожему деньку, который раз возвращалась к ожиданию, коротая время за книжкой. Энджел уехал рано утром, стараясь не попасться девушке на глаза: может, неуютно себя чувствовал после вчерашнего, может, не хотел выглядеть «не так, как обычно» перед женой, ведь общение с сероглазой потом могло сказаться и на его поведении. Аделаида просто ждала, в своё время ей пришлось этому научиться. Впрочем, и волноваться-то было не о чем: Мередит умела продумывать все детали, она успела и напомнить сыну о Джун, и попросить привезти парочку платьев для брюнетки, чтобы та не ходила в одном, но самом лучшем. Всё же, платье-символ компании вряд ли бы осталось неузнанным, а лишних вопросов нужно было избегать. Племянница, дочь сестры Мередит. Отличная легенда. И всё же Аделаида волновалась, но и волнение было странным: оно не было страхом, не было ожиданием чего-то хорошего. Просто предвкушение чего-то неизвестного, когда ты понимаешь, что вариантов предстоящего события бесчисленное множество, но ты их не знаешь – можешь только предполагать. Девушка больше не могла сидеть на месте, поэтому подхватила юбки и быстрым шагом направилась к выходу из спальни, чуть не срываясь на бег. Казалось, что она была не в том особняке, в который приехала: вернулся гул голосов, пыль взлетала в воздух, смахиваемая с предметов, чехлы с мебели были стянуты. Старый дом неожиданно преобразился, помолодел. Адели повеселела и поняла, что ждёт от встречи чего-то хорошего. Мысль о том, что Антуанетта – её возможная соперница, которая, в случае чего, получит большую поддержку общества, сероглазая спрятала куда подальше. Что ей общество, когда есть Энджел? Девушка только успела спуститься и облокотиться о голубоватую колонну, как раздался быстро приближающийся стук лошадиных копыт. Первым во двор ворвался Энджел. Его каштановые волосы сияли на солнце, хвост растрепался, несколько прядей небольшими завитушками упали на лицо. Перехватив взгляд сероглазой, он улыбнулся и будто помолодел лет на десять. Им не нужны были слова или прикосновения, чтобы почувствовать друг друга: крепкая связь взаимопонимания установилась в далёком детстве, а с годами только окрепла, несмотря на разлуку. Вслед за мужчиной появилась и Джун. После длительной скачки она явно не чувствовала себя так прекрасно, как Энджел. Её короткие медные волосы растрепались, щёки покраснели от встречного ветра, но в глазах сияла привычная улыбка. Несмотря на внешнюю радость, все были в каком-то напряжении, ожидая тех, кто ещё не доехал. Энджел сообщил, что они довольно скоро прибудут, так что обитатели поместья вынуждены были ускорить свою работу. Пыль сметалась в два раза активней, но от таких резких движений не успевала далеко улететь и вновь осаживалась на предметах интерьера. У кого-то чересчур активного на кухне разлетелась на осколки посуда, выроненная по неосторожности на пол, выложенный коричневатыми каменными плитками. Одетая в новое светло-розовое платье, пошитое по последней моде, Аделаида сидела на скамеечке у парадного входа в особняк. Она хотела казаться спокойной и уверенной, но неестественно прямая осанка и чуть поджатые губы выдавали её волнение. Джун стояла за скамьёй и чуть поглаживала плечи подопечной, показывая, что всё в порядке, что она не одна. Не встреча с соперницей волновала девушку, а скорее то, как её оценит светская до мозга костей дама. Это представлялось Аделаиде своеобразным экзаменом, и она понятия не имела, пройдёт ли его. Девушка была настолько сосредоточена на этой мысли, что даже не заметила, когда подошли Мередит и Энджел. Миссис Кенуэй изящно села на скамью, сложила руки на коленях и внимательно посмотрела на брюнетку. - Делли, помни, по-настоящему или вымышлено, но ты всё равно часть нашей семьи. Тебе не надо играть чью-то роль, тебе надо оставаться собой, преподнести себя. Да, я понимаю, что после такого долгого отрыва от жизни общества будет тяжело, но я более чем уверена, что ты справишься, ты не раз доказывала, насколько ты сильна. Если Антуанетта будет что-то у тебя спрашивать, не бойся отвечать, говори правду. Единственное, что мы немного меняем, это ваши отношения. Впрочем, вы же родственники, вы вполне можете любить друг друга. Изначально чуть различимый цокот подкованных копыт становился всё громче по мере приближения кареты к поместью. Аделаида на секунду прикрыла глаза, глубоко вздохнула. Вновь посмотрев на въезд в парк, она внезапно почувствовала, что вполне сможет пройти своеобразный экзамен. Энджел протянул руку, чтобы помочь девушке встать, и та улыбнулась, протягивая свою. Адели поднялась, оправила платье и вскинула голову. Только ощутив поддержку близких людей, она в конце концов осознала одну важную вещь. Она точно сможет.