Я знаю, ты хочешь

- Chris All that he invested in, goes straight to hell Song: Sandra Lyng – Liqr Среда, 12:55. Я наблюдаю за тем, как Вильям клеит очередную девчонку за обеденным перерывом на школьном дворе, и ухмыляюсь, узнавая привычки старого друга. Сегодня один из тех редких дней, когда Вселенная позволяет норвежским школьникам погреться под лучами ярко светящего солнца. Ученики «Hartvig Nissen School» высыпали наружу и теперь, разбившись по компаниям и парочкам, наслаждались нежданным теплом. Лениво допиваю кока-колу и, замечая на себе взгляд каких-то любопытных второкурсниц, демонстративно натягиваю капюшон толстовки на самые глаза. Снова сплетни, снова догадки. В Осло вернулся Крис Шистад. Подумаешь, событие. На самом деле я действительно не понимаю, чего этим девушкам не хватает для полного счастья в жизни, если они все готовы прыгнуть ко мне в кровать по моему первому зову, прекрасно зная, что я не ищу серьезных отношений. Ну, все, кроме одной, конечно. Непроизвольно устремляю взгляд в дальний конец двора и замечаю ее среди своих подруг. Сидит как можно дальше от меня и ведет себя как испуганный олененок, но никогда не признается в этом даже самой себе. Впрочем, ничего нового. Скольжу глазами по девчонкам, столпившимся вокруг нее и что-то бурно обсуждающим. Блондинка, темненькая, мусульманка, еще одна блондинка.. Скуч-но. Девушка в клетчатой рубашке и короткими волосами – это, скорее, типаж Вильяма, а я на счет его увлечений никогда не ошибаюсь. Все остальные – посредственность, не более.. Кроме Эвы, как всегда яркой и солнечной, как всегда живой и настоящей. Второкурсницы за соседним столиком готовы на стенку залезть, чтобы я обратил на них внимание, поэтому я раздраженно смотрю на них не более, чем две секунды и равнодушно отворачиваюсь. «Вешалки» вроде них даже о кофте Пенетраторов с моим именем на спине могут не мечтать. Солнце слепит глаза, и я недовольно зажмуриваюсь. Выросший в Осло, временами проживающий в Лондоне, я настолько привык к сизым тучам и практически серому воздуху, что мечтаю спрятаться где-нибудь в здании подальше от назойливого света. Но как бы ни хотелось уйти, я не могу заставить себя встать, пока там сидит она. Я вижу отблески солнца, играющие на ее рыжеватых локонах, и улыбаюсь краешком губ, когда она хохочет, вероятно, над чьей-нибудь девичьей шуткой. Мне хочется проверить, действительно ли ее волосы такие шелковистые на ощупь, какими кажутся со стороны, и сам не понимаю, откуда у меня в голове эти мысли. Впрочем, они появились уже очень давно, и удивляться чему-либо довольно поздно. Знаю, что не должен этого делать, но не могу бороться с желанием обратить на себя ее внимание. Открываю диалог и быстро печатаю, пока щелчки от электронной клавиатуры эхом отдаются у меня в голове: «Мне нравится, что сегодня ты не такая испуганная, как в последнюю нашу встречу. Улыбайся чаще, пожалуйста» Могу поклясться, что заметил у нее на губах мимолетную улыбку после прочтения моего сообщения до того, как она нахмурила брови и, схватив сумку, скрылась из моего поля зрения. *** Я впервые увидел Эву Квиг Мун на вечеринке «Ревю» в начале прошлой весны, и во мне будто что-то надломилось и до сих пор не заросло. Эдакая невинная первокурсница в короткой обтягивающей юбке и топе с соблазнительным вырезом. Тогда я еще не знал, что она с Юнасом, да и вообще практически ничего о ней не знал. Весь прошлый год прошел как в тумане – сплошь вечеринки, алкоголь и секс. Много секса. Меня вертело в водовороте празднеств и удовольствий, в скором времени ставшем для меня рутиной. Я не знал, когда нужно остановиться и понятия не имел, что могу чем-то рисковать. Мне нечего было терять. Но я не всегда был таким. И даже не всегда учился в Осло, не говоря уже о вхождении в братство Пенетраторов. Все было другим до случившегося. До того, как моя жизнь разделилась на это самое «до» и «после». Все закрутилось так быстро, что я опомниться не смог. Будто по щелчку. Раз – и я учусь в новой школе, два – забрасываю учебу к чертям, три – становлюсь Пенетратором, а потом.. А потом все теряет смысл. Превращается в цепочку бессвязных пьяных разговоров, сожалений о прошлом и даже настоящем, воспоминаний. Или просто катится к чертям. Недавно начинаю задумываться, а не отнести ли встречу с Эвой Мун к событиям своей жизни с красной пометкой «важно»? Но понимаю, что это неважно. Уже нет. Не после четырех с половиной месяцев непрерываемого молчания. *** - Как отец? – спрашивает Вильям, пока мы сидим на спортивной площадке, дожидаясь остальных членов братства на какое-то очередное внеплановое собрание. Мне, конечно, здесь делать нечего – автобус меня не интересует, а такие мелочи, как закуп туалетной бумаги тем более, - но что-то мне подсказывает, что сейчас разговор пойдет о чем-то более существенном. Может, о том, с кем и какие предстоят ближайшие разборки? Было бы неплохо выпустить пар. - Мой или твой? – уточняю я и слышу в ответ хриплый смешок. - Твой, конечно. – Я киваю: стоило догадаться, что о родном отце Вильям слышать не захочет. Но и я о своем говорить не горю желанием, поэтому коротко отвечаю: - Неплохо. - Четыре месяца провел в Англии – и тебе больше нечего сказать? – фыркает Вильям, и заглядывает в телефон, на который в эту секунду приходит уведомление. – Черт возьми, когда она перестанет присылать мне это дерьмо? Он поворачивает экран в мою сторону, чтобы я смог прочитать тошнотворно-приторные строчки о любви, присланные ему наверняка одной из наивных подружек. - Вижу, у вас все серьезно, - говорю я, и мы смеемся. - Не с ней, - заявляет Вильям, заставляя меня оторвать взгляд от сухой, пыльной земли и удивленно на него посмотреть. – Не удивляйся ты так. Я не собираюсь жениться, но я в процессе. - В процессе сокращения ее ненависти к себе хотя бы вполовину? - Можно и так сказать, - соглашается Вильям. - Ну и кто она? Когда Вильям открывает инстаграм своей избранницы, я замечаю рыжие кудри и зеленые глаза, и у меня на секунду перехватывает дыхание. А затем я вижу ник «loglady99» и понимаю, что это та блондиночка из окружения Эвы. Предсказуемо, Вильям, очень даже. Блондинку зовут Нура Амалия Сатре и я действительно часто видел ее в прошлом году в школе и на вечеринках. Судя по тому, что Сатре думает, будто Вильяма зовут Вильгельм, она из тех, кого не волнует школьная иерархия и совсем неудивительно, что они с Эвой – лучшие подруги. - Это же та девчонка, да? – спрашивает Магнуссон, указывая на Мун в центре фотографии. – Бывшая Юнаса? - Эва, - лишь произношу я и отвожу взгляд. Всего лишь бывшая Юнаса. Всего лишь бывшая моего лучшего друга детства. Наш дом стоял через дорогу от дома Юнаса, выкрашенного в бело-голубые тона. Так близко, что мы могли болтать по телефону и видеть друг друга вечером в окнах. Он был моим первым настоящим другом. До произошедшего и до моего отъезда в Лондон. Впрочем, это было давно. *** Четверг, 13:22. Ловлю Эву, когда она остается одна у своего шкафчика перед началом седьмого урока и заглядываю в ее глаза, возвышаясь над ней сантиметров на десять. На ней короткая темно-синяя юбка и кремовая рубашка с вышитыми над ней цветами, непослушные локоны выбиваются из наспех собранной косички. - Привет. В ее глазах беспокойство и что-то похожее на.. неприязнь? - Чего тебе? Я чувствую, как тот самый Шистад Пенетратор, которого она так не любит, выбирается наружу и ухмыляется. - Получила мою записку? - Нет. – Эва пожимает плечами и чуть заметно закатывает глаза. – Видимо, не судьба. - И тебе совсем не интересно, что там было? – Я понижаю голос практически до шепота и борюсь с желанием убрать с ее щеки упавшую ресницу - Ни капли. – Ее голос тоже звучит на пару тонов ниже, и вся она будто съеживается. – Оставь меня, Шистад. Не могу. Я открываю рот, чтобы ответить, когда слышу высокий девичий голос: - Эва! Сейчас испанский, ты идешь? - Конечно. – Кидает на меня непонятный взгляд и уходит по коридору в ту сторону, где ее ждет Нура Сатре. Надо бы сказать Вильяму, чтобы действовал быстрее, может, если блондиночке напомнить, что у нее есть собственная жизнь, она перестанет мешать другим налаживать свою?