Серафим

Слушание – первое из многих – проходило за закрытыми дверьми. Скорее, это было даже не слушание по делу, а допрос. В помещении, помимо Шепард и двух следователей, находилось еще три человека охраны. Однако правило двадцати футов действовать явно перестало, потому что Джеймса внутрь не позвали. Возможно, экзальтированный доктор Розенблатт поведал им о том, что Джеймс тоже «неустойчивый», и они решили на время оставить его не у дел. А может, его просто не заметили… Он даже не успел пожелать ей удачи: Джеймс бросил Шепард ободряющий взгляд и улыбку, когда ее заводили внутрь, а потом дверь со свистом закрылась перед его лицом. Теперь он стоял рядом, скрестив руки на своей массивной груди, и бросал грозные взгляды на всех, кто проходил мимо по коридору. Ни подслушать, ни напроситься внутрь, ни даже узнать, что происходит в переговорной, Джеймс не мог, но морально готовился к худшему – вроде того, что произошло со следователем в Торонто. Он ожидал, что Шепард выйдет сердитой, раздраженной, и размышлял, куда ее тащить выпускать пар – на стрельбище или в тренажерный зал. Однако когда на исходе второго часа Шепард покинула комнату, на ее лице отражалась не злоба, а плохо скрываемое удивление. - Совершенно не ожидала этого, - охарактеризовала она допрос. - А что… - начал Джеймс, но она его прервала. - Не тут. - Ясно. Давай в тренажерку. - Пошли. Они занимались там уже много дней. Сначала заявились утром перед завтраком и это оказалось роковой ошибкой: зал был под завязку набит Альянсовскими офицерами. Каждый из них считал нужным либо пожать Шепард руку, либо исподлобья на нее посмотреть, но ни один не посчитал ее недостойным своего внимания. В результате тренировка получилась нервной, а когда какой-то лейтенант, худощавый блондин снобского вида, решил, что просто обязан попытаться подбить под Шепард клинья, громко одобрив ее действия на Бахаке и отметив, что спасительница Галактики не только отважна, но и жутко привлекательна, Джеймс не выдержал. - Ей не интересно, - сказал он, подходя вплотную и загораживая Шепард от смазливого молодчика. Тот посмотрел на него снизу вверх, быстро заценил телосложение оппонента и свои шансы и, подняв руки в примирительном жесте, отошел, пятясь. Шепард фыркнула. - Это что еще было сейчас? - А чего он лезет! Ты сюда пришла заниматься, а не болтать со всякими… блондинами… - Конечно, мистер Вега, - улыбнулась она. – Дело именно в этом. «Твое лицо иногда бывает как открытая книга, Джеймс». Кажется, она эту книгу в очередной раз прочла. Джеймс посмотрел ей прямо в глаза. Он очень, очень боялся увидеть там жалость, но то, что он распознал, моментально превратило его желудок в инкубатор для бабочек. Шепард смотрела… с симпатией. Она улыбалась заговорщически, как будто они были одной командой. Успокоенный, он вернулся к тяганию тяжелого веса. Шепард продолжала преодолевать ярд за ярдом на своей беговой дорожке и он то и дело ловил на себе ее заинтересованные взгляды, но сам не решался пялиться. Хотя очень хотелось. Тем не менее после этого Джеймс посвятил день выяснению, когда в тренажерном зале людей меньше всего. Оказалось – перед обедом. Часами-пик были утро и вечер, часа через два после ужина, так что теперь Джеймс этого времени избегал. Шепард маниакально укрепляла сердечно-сосудистую систему, а он предпочитал силовые тренажеры, но тоже отдал свое внимание эллиптическим, лишь бы быть поближе к ней. Такие нагрузки уже через несколько дней начали казаться Джеймсу детскими, он привык лить семь потов и поднимать сто двадцать фунтов одной рукой, а не крутить педали или бегать на месте… Зато они с Шепард разговаривали. Вполголоса. Заговорщически. Как одна команда. Много разговаривали. Правда, он не рассказывал о себе, а она – о себе. Зато Джеймс поведал ей кучу историй из детства – про родной город своей бабушки, про пляжи, еду, приятелей, травил байки и анекдоты, слышанные тут и там, а сам с каждым днем все больше узнавал о членах ее команды, которых она ценила и называла лучшими друзьями, а не только союзниками. Кажется, «Нормандия» под крылом коммандера превратилась в передвижную дипломатическую миссию для всех и вся: там имелся турианец, которого Шепард угнала из СБЦ, асари, кварианка, дрелл, саларианец (ученый и бывший разведчик, разумеется), кроганы и даже целый живой и вполне дружелюбный гет – тот самый, у которого, по ее словам невозможно было выиграть в шахматы. - Элкора-то что не подобрала? - Я хотела, но Гаррус запротестовал. Сказал - они очень занудные. Джеймс запрокинул голову и рассмеялся. - Даже не знаю, с чего он так решил! Шепард развела руками, ослепительно улыбаясь ему в ответ. Мимо них опять прошел охранник, зорко наблюдавший за тем, чтобы Шепард не включала холо-монитор на своем драндулете. Ей по-прежнему запрещалось смотреть, слушать и читать новости. Джеймс не понимал смысла этого запрета: ну узнает она, сколько человек в Ванкувере свело за прошедший день счеты с жизнью из-за непрекращающегося дождя, и что? Какой в этом может быть вред? Вега посмотрел на охранника страшно. Последний поспешил ретироваться. Ну вот, теперь снова можно болтать. - Как ты вообще сумела их всех собрать вместе? - Даже не знаю. Сначала пыталась наврать, что у нас на «Нормандии» бродячий цирк, но они не купились. Она все время отшучивалась, когда ей предлагалось рассказать о собственных заслугах… Но Джеймс теперь знал. Знал, почему за ней шли. Даже простое присутствие рядом с ней, даже сейчас, даже учитывая обстоятельства, как будто подпитывало силой и энергией. На первый взгляд она не производила впечатление прирожденного лидера: слишком спокойная, слишком… маленькая, слишком хрупкая. Но это только на первый взгляд. А потом возникало странное ощущение: хотелось вызвать ее одобрение, заслужить ее уважение. Наверное, ее друзья-союзники тоже чувствовали что-то такое. Но вряд ли кто-то из них при этом жаждал чего-то еще… Хотя… В голове Джеймса снова нарисовались страшные буквы, навязчиво мигавшие, будто неоновая вывеска. Кайдан Аленко. Он так и не решился посмотреть на лицо того, кого в редкие минуты приступов уважения к себе называл своим соперником. Шепард ни разу его не упоминала по имени. Пару раз были фразы, начинавшиеся с «один мой друг рассказывал, что…», в которых параноидальному Джеймсу мерещилась тень майора Аленко, но вот по имени – никогда. Вега по-прежнему не знал, как выглядит и что из себя представляет этот мужчина, хотя практически каждый вечер был бешеной схваткой с самим собой: он разрывался от желания подсмотреть хотя бы краем глаза и - опасениями, что, если все-таки решится, это его сломит. Сопливая девчонка, вот ты кто, Вега. Тем не менее, Кайдан Аленко, хотя его не упоминали вслух, всегда маячил поблизости - тенью, воспоминанием, бесплотной угрозой. Если он вдруг объявится, свалится перед Шепард на колени и… Джеймс не знал и в принципе не хотел думать о том, что будет дальше, хотя уже сумел убедить себя, что Шепард, разумеется, никто не собирается казнить. Однако ее дальнейшая судьба как военного в целом и капитана третьего ранга в частности, все еще находилась под вопросом - а значит, и его судьба тоже, потому что службы вдали от нее он уже не мыслил. Ругал себя за это, но ничего не мог поделать. Он бы предпочел сдохнуть, чем оставить ее. Хотя, конечно, подчинился бы приказу командования… Но очень, очень надеялся, что этот приказ не поступит никогда. - Если мне вернут корабль, - начала Шепард как-то вечером, когда они развалились на диване в гостиной и смотрели скучный боевик, - пойдешь служить ко мне? У Джеймса сердце чуть не взорвалось от счастья, но он, конечно, постарался этого не демонстрировать. - Даже не знаю, Лола, а волшебное слово ты скажешь? Шепард приподняла брови и улыбнулась краешком рта: - Ах тебя, значит, еще и уговаривать придется? - Конечно. Посмотри на меня. Я лакомый кусочек! Все военные капитаны Альянса бьются за то, чтобы заполучить меня на свои корабли. Она звонко рассмеялась: - Да, мистер Вега, с вашими… татуировками. Лакомый кусочек – это уж точно. Сомнений в том, что она на самом деле имела в виду, не было. И Джеймс покраснел. Все его достойные, потрясающие, полные остроумия ответы, которые он всегда использовал с женщинами, чтобы их поддразнивать, моментально испарились. Он покраснел, черт подери. Залился краской, как юная девица. И Шепард заметила. И, конечно, рассмеялась. Впрочем, беззлобно… Вроде бы. «Она просто пытается отвлечься, - твердил себе Джеймс как заведенный. - Просто флирт, никакого подтекста. Абсолютно никакого, гачас ты тупой». Но как же хотелось подтекста. До боли. В его комнате под потолком висел и слабо покачивался в петле печальный самоубийца Микки Маус. Микки понял, что дело безнадежное, и убил себя – плюс одна жертва города, потонувшего в дожде. Лола снилась Джеймсу еще раза три, и с каждым таким сном он все больше и больше ассоциировал ее с Шепард – до тех пор, пока два образа совершенно не слились воедино. Но сны эти по-прежнему носили невинный характер. Фантазии, с другой стороны… Фантазии, которые посещали Джеймса в зыбкие минуты между сном и явью, он изо всех сил старался не вспоминать днем, когда лицезрел Шепард воочию. Во избежание позорного румянца. Теперь к фантазиям о том, что он с ней сделает, если она только позволит ему, присоединилась и другая: как он служит на «Нормандии» и из раза в раз спасает жизнь Шепард. Мнимые враги менялись, хотя чаще всего это были полчища озверевших ворча… Когда они добрались до тренажерного зала после допроса и устроились там в углу на эллиптических машинах, которые Джеймс про себя окрестил «дергалками», Шепард тихо заговорила: - Задавали очень странные вопросы. Я ожидала, что сразу будет все то же самое, но… Они спрашивали о докторе Кенсон. - Это кто? Шепард принялась рассказывать. Через несколько минут брови Джеймса улетели от удивления в стратосферу, а рот пожелал все время оставаться открытым. - Э-э-э… И она тебя держала два дня под седативными? - Да, - кивнула Шепард. – Чуть больше двух дней. И, ты понимаешь, что самое странное – меня о ней раньше не спрашивали, а когда я впервые вякнула что-то на эту тему, потребовали заткнуться. А тут вдруг – сами. Джеймс повидал достаточно, чтобы не уточнять у нее, что такое «индоктринация». Была ли Аманда Кенсон на самом деле индоктринирована или же просто съехала на старости лет с катушек – не имело значения. Получается, важно, что о ней вообще заговорили. Он, помедлив немного, все же решился задать вопрос, напрямую затрагивающий то, что Шепард совершила на Бахаке: - Да, но какое она отношение в результате имеет к тому, что ты… Их прервали. - Приехал адмирал Андерсон, - внезапно сообщили Джеймсу по коммуникатору. – Он хочет поговорить с мисс Шепард. Андерсон ждал их, сидя в одном из мягких кресел в гостиной. Когда они вошли, адмирал поднялся. Джеймс отдал ему честь и получил, к своему удивлению, такой же ответный жест. Шепард же Андерсон пожал руку, а потом, задержав ее ладонь в своей, положил вторую сверху и улыбнулся ей. Как будто хотел придать приветствию чуть больше нежности, но обнять не решился. Они расселись. Джеймс ожидал, что Андерсон попытается разрядить обстановку, еще раз отметив, какие тут хорошие условия, но адмирал сразу перешел к делу. - Я уже говорил, что есть подвижки по твоему делу, - начал он предельно серьезно. - Хорошие или плохие? - Надеюсь, хорошие. Нам удалось добыть дополнительную и, должен сказать, пока довольно туманную информацию о подробностях твоей миссии. Шепард, почему ты не упомянула, что взорвать ретранслятор было изначальным планом, и его осуществили бы без тебя? Джеймс опешил. Он посмотрел в лицо Шепард, потом на Андерсона, потом снова на нее – крутил головой как кот, следящий за птичкой. Он с нетерпением ждал ответа. Черт, а ведь Эмили Вонг тоже что-то такое упоминала вскользь… Шепард сплела пальцы рук между собой и уставилась в пол. - Представьте себе, что я сказала бы, мол, они и без меня там собирались все разнести, а я просто… Короче говоря, как бы это выглядело, учитывая тот факт, что вся исследовательская группа, включая доктора Кенсон, погибла? Андерсон кивнул. - Хорошо. Понимаю. Пока мы, к сожалению, не можем ничего доказать. Я в курсе, что приказ поступил от адмирала Хакетта, но он и сам являлся посредником, непосредственная информация поступила не от командования Пятого Флота. Так что нам еще предстоит найти тех, кто сможет подтвердить наши догадки. А также найти способ заставить их это сделать… Вряд ли они добровольно захотят брать на себя вину. Боюсь, Шепард, тебя изначально собирались использовать как… - он замолк. Джеймс еле-еле удержался, чтобы не заорать: «Да вы меня, блядь, разыгрываете!» - Козла отпущения, - закончила Шепард и после короткой паузы грустно улыбнулась: – Почему вы все время говорите «мы», Андерсон? Неужели остался на моей стороне кто-то, кроме вас? - На самом деле, - голос Андерсона звучал теперь чуть более оживленно, он явно надеялся порадовать Шепард этой информацией, - большую часть всего этого раздобыл майор Аленко. - Кайд… Майор Аленко? От Джеймса не скрылось то, как она в этот момент побледнела. Кровь отлила от ее лица буквально на глазах. Сам он через мгновение понял, что сжимает кулаки так сильно, что вот-вот прорвет кожу ногтями. Только не это, только не это… Диос, нет. - Да. Собственно, я хотел сказать, что он очень много сделал для тебя, Шепард, и не собирается останавливаться на достигнутом. Он сейчас пускает буквально все силы и имеющиеся у него связи, чтобы докопаться до правды. Кроме того, он вытащил твоего пилота и перевел его в Ванкувер, а инженеров – на Цитадель, как они сами хотели. И добился того, - Андерсон окинул взглядом гостиную,- чтобы тебя сюда поселили. Тебя хотели чуть ли не в подвальную камеру посадить, когда узнали о нападении на штаб-квартиру в Торонто. Шепард молчала. Джеймс – тоже. Тишина, повисшая в воздухе, была такой густой, что хоть топором руби. - Шепард? Она наконец-то совладала с собой. - Простите, Андерсон. Пожалуйста, передайте ему, что я очень благодарна. В его глазах мелькнула тень недоумения – мелькнула и тут же пропала. Андерсон поднялся. - Сейчас я должен встретиться с комитетом и донести до них еще кое-какие сведения. Это будет наша вторая встреча. Я вернусь завтра и сообщу о результатах, хорошо? Шепард кивнула, не глядя на него. Мыслями она была уже очень, очень далеко. - А, лейтенант. Я чуть не забыл. Майор Аленко передал мне это послание для Шепард. В принципе, согласно правилам, оно должно храниться у тебя, но, я думаю… учитывая обстоятельства… Ты, конечно, в любом случае должен проверить чит на наличие вирусов, и так далее. Андерсон передал ему носитель информации и Джеймс, приняв его и зажав в ладони, почувствовал, как маленький черный прямоугольник горит у него в руке. Он хотел сокрушить его, разломать на сотню осколков… Джеймс отдал Андерсону честь, а Шепард снова пожала ему руку, и адмирал ушел. Они остались одни. А потом потянулись самые долгие секунды в жизни Джеймса. Самые, самые долгие в истории Вселенной. Шепард стояла лицом к окну и смотрела куда-то в пространство, смотрела, не видя. Джеймс решился сделать один шаг по направлению к ней. Потом еще один. Интересно, знала ли она, что он слышал ее ночной зов? Понимала ли, что он знает или, по крайней мере, догадывается, кем для нее является майор Аленко? Наверное, Шепард надеялась, что он ничего не услышал и не понял. Но это было не так. И уже ничего не изменишь. Джеймс сделал еще один шаг и его рука дрогнула, по собственной воле потянувшись к плечу Шепард, чтобы обнять, оградить, защитить… Шепард совладала с собой. Вечность закончилась. - Хочу прочесть, - сказала она почти нормальным голосом. – Так что проверь, ладно? С этими словами она резко развернулась и ушла в свою комнату. Джеймс, как подорванный, бросился к себе, и сразу же – к компьютеру. Нет, она не плакала. Она не делала ничего страшного. Ничего, что бы потребовало его немедленного вторжения, ничего, что могло бы дать ему предлог вломиться в ее комнату и сгрести Шепард... Лолу в объятья. Шепард застилала кровать. Лицо ее было непроницаемым. Здравствуй, каменная маска, давно не виделись. Джеймс разжал ладонь и посмотрел на чит. От него исходило столько всего гадкого: обещание опасности, крушение надежд, боль. Ее боль… Нет ничего хуже ее боли. Вега никогда не смотрел в дуло винтовки с таким первобытным ужасом, с каким сверлил глазами этот чит. - Пора заглянуть в лицо своим страхам, неудачник, - сказал он и дрожащей рукой открыл сообщение.