Серафим

Мысли о «Кайдане», к которому Шепард обращалась, выбили из Джеймса последние остатки сна. Имя крутилось на языке, крутилось волчком, а потом он вспомнил кабинет доктора Розенблатта, синие жалюзи и пресс-папье, и понял, где слышал его раньше. Вспомнил и то, что собирался поискать майора Кайдана Аленко в экстранете, да так и не поискал. Рука будто бы сама потянулась к экрану, чтобы свернуть окошко с камеры, но Вега почему-то не смог этого сделать. Почувствовал, что предаст ее, если будет шариться по сети, пока она… плачет? Она не плакала. Более того, она перестала раскачиваться и что-либо произносить вслух. Растянулась на кровати, накрылась одеялом кое-как и уставилась в потолок. Только губы слегка шевелились. А может, ему показалось. Он нащупал брюки на спинке стула и бездумно их натянул, не отрывая взгляда от Шепард. Что он знал о майоре Аленко? Да толком ничего. Лишь то, что этот человек был с Шепард с самого начала. Возможно, во время погони за Сареном или даже чуть раньше они сблизились и… Джеймс заскрипел зубами. Что, что в принципе могло заставить мужика, которому такая женщина отдала свое сердце, поступить с ней плохо? Это не укладывалось в голове. Надо было пораскинуть мозгами, надо было что-то сделать, поискать инфу… И тут желудок Джеймса печально заурчал. Он явно не разделял энтузиазма своего носителя. Хорошо, сначала надо поесть. И накормить Шепард – насильно, если потребуется. Он поискал взглядом приложение и нашел его почти сразу, потом направил указующий перст на «заказать – завтрак – 1 шт.» Никаких пояснений и расшифровок не было – завтрак и завтрак. Немного подумав, он заказал то же самое и для Шепард – даже если она уснет, еда в термоконтейнере не остынет. Через несколько минут обнаружилось, что здесь тоже имеется пневмопочта для доставки еды. Но еда приезжала не в серых контейнерах, а на красивых подносах. С вазочкой. С цветочком. Со снежно-белым кофейником и чашкой на фарфоровом блюдце. И со стаканом апельсинового сока. Джеймс, кое-как совладав с удивлением и восторгом, снял серебристую крышку с тарелки и жадно вдохнул запах горячей еды. Настоящей, свежей, а не каких-то там рационов и печеных полуфабрикатов. На тарелке красовался английский завтрак. Во-первых, омлет – не из порошка, а из куриных яиц, Диос мио! И хрустящий бекон, поджаристые, лоснящиеся от жира колбаски, черный пудинг, жареные помидоры и шампиньоны. И картофельные оладьи. И зачем-то еще соусник с кленовым сиропом. Холестериновая бомба. Некоторое время он размышлял о том, как поступить с сиропом, в результате решил залить им все, что имелось на тарелке – кого стесняться! На минуту забыв обо всем на свете, Вега перешел в режим «зверски голодный мужик». Он схватил колбаску пальцами и откусил разом больше половины. Захотелось плакать. Или петь. Понятное дело - то, что Шепард совершила для блага и процветания человеческой цивилизации до рокового визита на Бахак, должно было заслужить ей хотя бы какие-то осязаемые награды. Хотя бы в виде вкусной еды и коробочки для маникюра в ванной. Но он, он-то чем заслужил такое счастье? Пневмопочта тренькнула во второй раз и явила ему еще один поднос во всем доступном великолепии. Джеймс вытер руку о брюки, схватил его и потащил прямо к Шепард, совершенно не в силах ждать, горя желанием скорее поделиться восторгом: еда, еда, ужасно вкусная еда! Постучал в дверь ногой. Получил ответ. И только когда он вошел и, ослепительно улыбаясь, встал на пороге с подносом, а маргаритка нервно дернулась в белой вазочке, Джеймс понял всю абсурдность и двусмысленность ситуации. Он, голый по пояс и босой, принес Шепард завтрак в постель. Она уже успела натянуть футболку и теперь сидела в подушках, прикрывшись одеялом до пояса и сложив руки на груди. Шепард смотрела на него, как на снег посреди пустыни. - Вот, - только и смог промямлить Джеймс. - Ну да, - кивнула Шепард. - Ага. - Лейтенант, а ведь сервис тут гораздо лучше, чем я думала. Хотя, казалось бы, куда уж лучше... И тут она наконец-то улыбнулась – слегка, несмело и уголком рта, но все же улыбнулась. У Джеймса как камень с души свалился. И тут же навалился обратно, потому что Шепард его… оценивающе оглядывала? Медленно, с головы до… нет, не до ног, а только до пояса. - Отличная татуировка, - сказала она. – Что означает? - Это просто блэкворк. Означает то, что он мне понравился, и я его наколол. Джеймс под ее взглядом обнаглел достаточно, чтобы решиться присесть на край постели и поставить поднос ей на колени. Он ожидал, что Шепард тут же восхитится обилием вкусной еды, но она не отрывала взгляда от его груди. Теперь Джеймсу вдруг стало неловко. - Скажите, мистер Вега, - начала она, и в ее странно мурлыкающем и слегка хриплом голосе Джеймсу послышались какие-то новые интонации. – Часто ли девушки просят потрогать у вас эту… татуировку? - Лола, ты что это – флиртуешь со мной? Она пожала плечами, улыбаясь почти кокетливо. Джеймс вытащил цветок из вазочки и сунул ей за ухо – необходимо было что-то сделать и с руками, и с ощущением неловкости. Он привык к знакам внимания от женщин, в конце концов, он мог считать себя каким угодно идиотом и налажавшим кретином, но отрицать то, что он хорошо выглядит, Вега никогда бы не стал. А вот что делать с вниманием от нее, именно от нее? Он не знал. Понятия не имел. Он даже не допускал того, что это может произойти… От одной только мысли о прикосновении Шепард к его обнаженной коже у Джеймса подкашивались ноги. Диос, он бы с радостью позволил ей как следует рассмотреть и потрогать все свои татуировки! Однако другая мысль очень быстро и очень болезненно вернула его с небес на бренную землю: четверть часа назад Шепард тосковала по своему майору. Сейчас она просто пытается отвлечься и все, что она говорит и делает в данный отрезок времени, не имеет под собой никакого веса… Просто пытается отвлечься. А в голове у нее – совсем другой мужчина. Не он. Он там никогда не будет по-настоящему, как бы не хотелось. - Обязательно все съешь, Лола, я вернусь и проверю! – сказал он, придавая своему голосу натужную комичность. – А не доешь – не получишь десерт! Шепард шутливо отдала честь: - Так точно, сэр. Эссекс, слышал бы ты это… Диос. Как бы ты ржал, Эссекс… Шепард сидела над своим завтраком и как будто размышляла, что с ним делать. Джеймс уже почти решился идти обратно и начать занудствовать, но тут Шепард взяла соусницу, воровато огляделась по сторонам, пожала плечами и… залила все содержимое тарелки кленовым сиропом. Вега от неожиданности прыснул апельсиновым соком в экран. Когда Шепард с энтузиазмом взялась за еду, у него уже окончательно отлегло от сердца, и Джеймс полез в экстранет. Он решил скачать только что вышедшую передачу Эмили Вонг, о которой вспомнил без напоминалки, и посмотреть за завтраком. У Эмили был приятный голос, но сомнительная аргументация - вся программа строилась на том, как много сделала Шепард и что следует простить ей одну ошибку. Разумеется, напрямую Эмили этого не говорила, но кадры хроники сделали свое дело: Цитадель, Властелин, Сарен, колонии, Коллекционеры… Эпизод про колонии Джеймс промотал. Затем мисс Вонг продемонстрировала фрагменты интервью, взятых у самых разнообразных индивидов, которые в большинстве своем не были людьми. Директор СБЦ нахваливал Шепард с таким энтузиазмом, что жвалы ходуном ходили. Какой-то капитан по фамилии Бейли, оттуда же, сказал, что Шепард и ее компаньоны совершили практически невозможное - но, к сожалению, не уточнил, что именно. Молодая кварианка по имени Лиа’Ваэль утверждала, что истории о Шепард теперь включены в буклет, выдаваемый всем молодым гражданам Флота, отправляющимся в Паломничество. И так далее, и так далее… Шепард возносил хвалу даже посол элкоров. Этот фрагмент был самым длинным… А самым коротким и самым запоминающимся оказалось интервью со специалистом по статистике, который в ответе на каждый вопрос переходил на цифры – скольких людей батарианцы убили, сколько колоний разорили, скольких увели в рабство и, мол, при таком соотношении у них нет и не может быть никакого права жаловаться. Джеймс посчитал, что этот кусок был лишним, но что уж теперь сделаешь, слово не воробей. Эмили даже умудрилась раздобыть весьма туманную информацию, якобы доказывающую тот факт, что Шепард действовала по указанию командования Альянса и пыталась оспорить приказ. Также не забыла и про «нет никаких сомнений в том, что Шепард действовала ради высшей цели» и «если эта женщина была вынуждена пожертвовать тремя сотнями тысяч, то наверняка спасла миллиард». В комментариях к программе разразилась целая баталия. Кто-то благодарил Эмили и писал, что теперь отмел сомнения и уверен в том, что Шепард превращают в козла отпущения и ее следует освободить, кто-то приводил примеры зверства батарианцев в Элизиуме и других колониях, но, к несчастью, большинство комментаторов поносили предыдущих или же смеялись над «сказочками про Жнецов». Этим неверующим в каждой ветке обсуждения некто под ником ГаВ обещал «преподнести целительный хедшот»… Джеймс сдался на второй сотне комментариев. В мозг снова просочились мысли о майоре Аленко. Майор виделся ему грозной фигурой, возвышавшейся над ним, нависавшей с суровым выражением на затуманенном лице. Он просто обязан был узнать хотя бы как выглядит тот, о ком плачет Шепард… Чтобы быть в курсе, какую морду при возможности треснуть. Чей нос вдавить в черепушку. Вега потянулся к экрану, чтобы вбить имя, но коммуникатор отвлек его. Ему пришло сообщение со схемами и инструкциями: что Шепард можно, куда ей разрешается ходить, а также у кого надо Джеймсу получить разрешение, чтобы взять увольнительную. На последнем он нахмурился и почесал затылок. То есть, ему предлагалась возможность уйти на день или два, если возникнет необходимость? Впрочем, при таком количестве охраны и кордонов – немудрено, что его ценность как телохранителя и одновременно тюремщика Шепард значительно упала. Сначала Джеймс даже расстроился, но потом, отметая лишнюю скромность, вспомнил о том, что спас Шепард от смерти. А то и от двух. Это помогло. Он взбодрился и повел массивными плечами, почти гордый собой. Нет, выходной ему не понадобится. Никуда он не уйдет, даже на день, даже на полдня. Здесь имелись тренажерный зал и стрельбище, и Шепард разрешалось их посещать сколь угодно часто. Парк под куполом тоже был доступен – после установки ей на омни-инструмент специального приложения для отслеживания всех ее передвижений. Экстранет и коммуникации, впрочем, по-прежнему находились для нее под запретом. Вега бездумно переключился на сводку новостей. «Традиционное ухудшение погоды увеличило количество самоубийств в Ванкувере. За последние сутки зафиксировано пять случаев суицида. К сожалению, наш город до сих пор является лидером планеты по количеству самоубийств на душу населения». Ах да. Он читал что-то такое… Вроде бы потому что Ванкувер окружают горы, тут очень часто дождь. И, кажется, был какой-то проект по запуску метео-зондов для регулярного разгона облаков, но его свернули, конечно, из-за хренового финансирования. Снаружи и правда лило как из ведра, а небо было таким серым, что прямо-таки располагало… Вовсе не такой он замечательный, как сначала показалось, этот дождливый город. Джеймс снова глянул на окошко видеонаблюдения. Шепард как раз в этот момент отставила поднос с остатками еды и устроилась в подушках, слабо стеная – впрочем, не без удовольствия, - и держась за живот. Дождь ее, слава Господу, вроде бы не волновал. Вега усмехнулся, потом осознал, что и сам незаметно для себя схомячил весь завтрак, и что его начало клонить ко сну. Помимо сведения счетов с жизнью, имелось еще одно чудесное занятие, которым следует заниматься, когда времени навалом и за окном льет. Спать! Майор Аленко может подождать… Здесь его нет и он не придет, так что будет еще время разобраться и посмотреть… Джеймс оглушительно рыгнул, кое-как доковылял до кровати и снова залег в спячку. Проснулся он уже вечером, весь мокрый от пота: обильный и жирный завтрак сделал свое черное дело. Это напомнило о том, как в детстве Джеймс каждый раз, в первый день летнего визита к бабушке, сжирал целую кастрюлю еды, а потом всю ночь потел как свинья, доверху переполненный нежной любовью к абуэле и – ее стряпней. Однако местные безобразия и излишества следовало прекратить еще до того, как пуститься во все тяжкие - иначе потеряет форму. Да и вообще, неплохо бы снова начать ходить в тренажерку каждый день. Джеймс впервые подумал о том, что запой после Фел Прайм сказался на его физическом состоянии ужасно, впервые за долго время принял решение взять себя в руки. Приведя себя в порядок и кое-как, буквально чудом, сумев все-таки заткнуть говорящий унитаз, Джеймс вернулся к компьютеру. Шепард тоже не спала. Она смотрела в окно. Тревожный знак. Вега завалился в гостиную и оттуда крикнул: - Эй, Шепард! Она вышла в общую комнату спустя несколько мгновений и сложила руки на груди. Выглядела она немного помятой. - Предлагаю больше столько не жрать, - сказала она. - Ты читаешь мои мысли, Лола. Ну что, пойдем на пробежку? Ее лицо просияло, как у ребенка при виде новой игрушки, но она быстро совладала с собой: - А можно? - Ага. Тебе тут можно бегать по парку, стрелять и на тренажерах заниматься. Рай, да? - Да не то слово, – ее губы скривились в саркастической улыбке. Чтобы добиться глотка свежего воздуха, не испорченного кондиционером, пришлось потеть заново. Шепард отсканировали раза три, вручили специальный омни-инструмент без доступа к экстранету, зато с чипом слежения. Джеймсу же снова выдали оружие – на этот раз, правда, пистолет был чуть получше. И, что главное, тяжелый. Отличная дополнительная нагрузка. Выйдя за пределы здания, в парк, накрытый куполом, Шепард тут же посмотрела наверх. - Жаль, - объяснила она свои действия. – Я надеялась помокнуть. Джеймс поманил ее рукой и побежал медленной трусцой по дорожке, уводившей в гущу деревьев. Надо было, конечно, немного размяться для начала, но ему не хотелось делать это под взглядами молчаливой охраны и десятков камер. Поэтому он решил не набирать темп еще хотя бы пару минут, чтобы дать затекшим мышцам смириться с тем, что им предстояло. Шепард его быстро нагнала. Ноги у нее были ничуть не короче Джеймсовых. Очень длинные, красивые, сильные, и кожа такая нежная и… Так. Опять ее ноги. Он мысленно дал себе по харе за эту мысль. Теперь они бежали вровень. - Парки – это здорово. На МВС «Аттикус», где я проторчала дольше всего, - начала Шепард, - мы бегали в хомячьем колесе. Слышал про такие? - Это такая круглая штука, типа центрифуги? - Ага. Вместо беговой дорожки использовали. Это вроде как вспомогательная часть двигателя на старых МВС, но она не греется, так что… Я не знаю, если честно, зачем она. Вот если бы тут была СУЗИ, она бы мне объяс… - Шепард запнулась. - Кто-кто? – переспросил Джеймс. – Сьюзи? - Догоняй! – в ответ крикнула Шепард и резко набрала темп. - Ах ты ж… Джеймс не спешил нагонять. И не спешил снова мысленно давать себе затрещину. Он бежал еще по меньшей мере милю без особых усилий, любуясь на вид, который ему открывался. Шепард была в толстовке и спортивных кроссовках – все любезно предоставлено Альянсом, разумеется, и всё без нашивок. И еще - в облегающих, очень облегающих лосинах. На второй миле Джеймс обозвал себя грязным извращенцем, но пялиться на ее совершенно идеальную попку не перестал. Шепард обернулась на бегу: - Что, Джеймс, силенок не хватает меня догнать? - Я ваш страж, мэм, - хрипло отозвался он. – Обязан следовать сзади и дышать вам в затылок. - Ну да, конечно, - засмеялась Шепард и активировала хронометр. На четвертой миле Джеймсу стало нехорошо, на пятой – очень, очень хреново. Пот струился с него ручьями. Конечно, он привык тренироваться невзирая на боль, но все равно клял себя последними словами на двух языках, клял алкоголь, самоволку, отчаяние, слабость, ругал Альянс, Господа Бога и различные части своего тела. Шепард замедлилась на шестой и потихоньку перешла на шаг. Она раскраснелась, волосы растрепались и прилипли к лицу, по шее стекали капельки пота. Вега сглотнул комок в горле и заставил себя отвернуться… Слава Богу, слишком устал, чтобы волноваться о всяких неприятных неожиданностях, из которых иногда вызволяет Микки Маус. Ведь уже известно, что с Шепард ему мысли о Микки не помогают… - Вот видишь, я же говорила, что мы себя запустили. - Это точно, - неохотно согласился он, на ходу одергивая прилипшую к телу футболку. Джеймс потерял счет кругам, которые они описали вокруг парка. Каждое дефилирование Шепард мимо парадного входа сопровождалось десятком любопытных взглядов, некоторые из которых были устремлены на Джеймса. Сейчас они как раз приближались к парадной. - Давай еще кружочек, а? – спросила Шепард, глядя не на него, но на охранников у входа. - Что – бегом? – отозвался он, стараясь не выдавать своего ужаса. - Нет, просто пройдемся. - Это запросто. Некоторое время они шли, не разговаривая - просто двое людей, прогуливающихся по тропинке среди парка. Шепард нарушила тишину первой: - Что у тебя на уме, Джеймс? Он опешил. - То есть? - То и есть. Что у тебя на уме? И откуда ты, кстати, взялся? Забавно. Он только сейчас понял, что Шепард и знать не знает, кто он такой, какова его история. Разумеется, слыхом не слыхивала о том, как он провел два с лишним года, поклоняясь ей и сравнивая чуть ли не каждое свое действие и слово с тем, что могла или не могла бы сделать, сказать и подумать великая спасительница Галактики, его герой, коммандер Шепард… Для нее он просто очередной новый знакомый, солдат, которого приставили к ней, чтобы кормить, нудить в ухо, бегать следом, трясти башкой болванчиком, а также таскать ее на цепи и спасать от покушений на ее жизнь, если придется… Наверное, она не думала, что до этого дойдет, потому и не интересовалась. Считала, что когда отмеренный ей срок в «тюрьме мягкого режима» подойдет к концу, она уже больше никогда не увидит своего горе-тюремщика. Но события прошедшей ночи все изменили. - Так, - Джеймс почесал затылок. – Я даже и не знаю, что сказать. Пошел в армию сразу после школы. Родился в Калифорнии. Наполовину борикуа... то есть, пуэрториканец. С маминой стороны. - Теперь понятно, откуда все эти словечки, - она улыбнулась. - Научишь меня потом парочке испанских ругательств? Желательно тех, которые не заносят в переводчики. - А то. Вот это меня, кстати, всегда удивляло. Почему некоторые слова не переводят? Когда кварианец говорит «бош’тет», почему я не слышу «кретин»? - О, ну это такая штука… У меня как раз папа лингвистикой занимался, так что я немного в курсе. В общем, в некоторых языках есть такие слова, которые в его состав не входят. Поэтому их предпочитают не трогать в принципе. Вроде как они есть, а вроде как и не считаются. - Ругательные слова, в общем. - Ну да. А твой отец, он где? - Где-то, - отозвался Джеймс, на ходу пожимая плечами. – Не уверен, что я считаю его семьей. Дядя вот есть. Несколько кузенов. Бабушка… была. И мама тоже была… Но дядя у меня классный. Бывший пехотинец. - Пошел по его стопам, я так понимаю? А я по маминым. - А мама в курсе, что у нее есть внук-кроган? Шепард запрокинула голову, коротко и хрипло рассмеялась. - Надо будет отправить ей пару фотографий. - Ну да. - А потом? - Что - потом? - Где ты служил? Он замялся. - Можно про это как-нибудь в другой раз, а? Желательно предварительно меня напоить. Шепард печально усмехнулась. - В колонии, значит. Он лишь кивнул. - Ты мне нравишься, Джеймс, - сказала она после небольшой и грустной паузы. – Ты толковый. На тебя можно положиться. - Спасибо, - сухо сказал он, но за фасадом из одного короткого слова в его мыслях творилось нечто бешеное, безумное, не поддающееся описанию. Джеймс чувствовал себя так, как будто по нему проехался танк модели «Мако» и одновременно, совершенно непостижимым образом, это чувство соседствовало с удивительной легкостью, внезапно возникшей в голове. Ему даже показалось на мгновение, что он сможет пробежать еще шесть миль. Враки, конечно. Шепард завалилась в кровать и принялась читать что-то, а он, уставший, помятый и с разламывающимися от боли мышцами, сидел и смотрел на нее до глубокой ночи. Ты мне нравишься, Джеймс. Ты мне нравишься. Вега, ты влюбился. Иди к черту. Но ты же влюбился, Вега. Послушай себя, посмотри на себя. Ты влюбился как сопливая девчонка. Иди к черту, Эссекс.