Серафим

Отсекать мертвых, как больные ветки от дерева. Их не просто нет – их никогда и не было. Два года на Фел Прайм и финал этих двух лет, похожий на падение головой вниз в колодец? Тоже не было. Трия? Ее не было и больше никогда не будет. Если таскать за собой мертвых, то они превратятся в моральный багаж, огромный чемодан, который замедляет тебя, мешает нормально идти и нормально дышать. Какая хорошая мысль, нужно за нее держаться. Призраки не навещали Джеймса уже почти неделю. Он отгонял их всеми силами, как отгонял мысли о собственных грехах и непризнанных преступлениях. Но если долго заниматься ничегонеделанием, то… Джеймс сидел, сгорбленный, на стуле перед компьютером и вспоминал Фел Прайм. Он ничего не мог с собой поделать – у него не было батарианцев, чтобы набить им морды, не было алкоголя, чтобы залить его в себя и позволить благословенному забвению накрыть с головой. У него не было ничего: остались только воспоминания, эта блядская комната и мониторы. И Шепард. Он поднял глаза и посмотрел на нее. Шепард занималась на своем новеньком коврике. Впрочем, вряд ли это можно было бы назвать спортом в типичном для Джеймса понимании: она лежала на спине, вытянув ноги вверх под абсолютно прямым углом, обхватив их руками, приподняв голову и плечи. Раньше Джеймс видел такое только в клипах. И в фитнес-центре Альянса. Некоторые рекруты любили заниматься йогой. Тогда он считал это идиотизмом. Сейчас… Джеймс встал и оперся руками о стол. ...сейчас мазохизм и самоедство тихонечко куда-то ушли. Незаметно и быстро. Вега смотрел на нее, чуть приоткрыв рот, и мысленно тянулся к ней пальцами. Она не двигалась – никаких движений минуты две. Потом медленно и бережно разогнулась, с невероятной грацией и предельной осторожностью опустила ноги, растянулась на коврике. Закрыла глаза и расслабилась. Джеймс ясно видел все изгибы ее тела, видел, как мерно поднимается и опускается ее грудь, видел ее затвердевшие соски под майкой. И ему было дурно, причем в хорошем смысле – если такое вообще возможно. У него горели щеки, слабели колени, а пальцы тряслись. Сильнее, чем адреналиновый приход. Лучше, чем алкоголь. Диос, она прекрасна. За всем этим поклонением ее героизму и величию он как-то упустил одну маленькую деталь: Шепард была безумно привлекательной женщиной. Ничего лишнего, абсолютно идеальное тело, фарфоровая кожа, потрясающие ноги… И «Цербер», конечно, террористы, но, восстанавливая ее, они потрудились на славу. Вега вспомнил – не без боли, и это воспоминание возымело эффект как от ушата ледяной воды, опрокинутого на голову, – как Эссекс дразнил его два с лишним года назад: – Как тебе не повезло, что она умерла, Вега, вы бы были такой милой парочкой! Камилла ржала громче всех, а Эссекс, чтобы подстегнуть всеобщее воодушевление, вытянул губы трубочкой и принялся изображать поцелуйчики. Вега тогда чуть не дал ему в морду. Он обозвал его «тупым зажравшимся биотическим овощем», встал навытяжку и произнес вдохновенную речь о своем идоле – потрясающем офицере, который спас миллионы жизней. Это помогло заткнуть команду, а Ники, кажется, чуть слезу не пустил. Теперь они мертвы. Все они мертвы. И Джеймса вдруг обуяла отчаянная мысль – Диос, как бы он хотел сказать Эссексу, живому и невредимому: «Чувак, а ты был прав», и смеяться вместе с ребятами. Милк заявил ему у мемориала: «Теперь ты определенно в лиге Шепард». А Вега ответил: «Похуй». Ему и правда было наплевать в тот момент. Промелькнуло даже короткое – относительно всего остального – мгновение, когда он ее ненавидел. Особенно когда узнал, что Шепард сделала с базой Коллекционеров. И чем после этого оказался сделанный им, Вегой, выбор. Куском дерьма, вот чем. Но зачем ненавидеть ее, если надо – только себя?.. Она выполняла свой долг, и таки успешно выполнила, а он – налажал. Джеймс прошел путь от поклонения к ней до равнодушия, затем к ненависти и снова к поклонению, а теперь – вот. Теперь он пялился на нее и думал о том, как она выглядит голой. И эти мысли путались в голове с кучей других – с виной, ненавистью к себе, оправданиями, снова виной. Настоящая каша. Настоящий подросток, и непонятно, с чего в документах стоит «двадцать шесть»… А если бы они были живы сейчас? Если бы Эссекс опять пошутил на эту тему? Наверное, отсмеявшись, они бы сказали: «Черт, Вега, ну раз она не сдохла, то на этот раз хотя бы не упусти свой шанс, двигай свою тушу в ее направлении, и побыстрее, а не то заявится какой-нибудь генералиссимус и вскружит ей голову раньше тебя». Вега бы сказал: «Но она же выше меня по чину». А Ники поправил бы очки и робко отозвался: «Сэр, технически сейчас она не имеет никакого чина в принципе. Она считается гражданским лицом». «Короче, действуй, Вега!» – добавила бы Камилла, потом прикрыла бы лицо рукой и захихикала. «Сколько ж можно повторять. Не называй меня «сэр», Ники. А ты, Камилла, заканчивай ржать!» Отсекать мертвых. Да, мэм. – Не называй меня так. – Не буду, мэм. – Лола, – прошептал Джеймс и снова посмотрел в монитор. Шепард плакала. Нет, она не ревела и не тряслась. Не хныкала и не пищала, как делают маленькие капризные девочки. Даже ее губы практически не дергались. Она все так же лежала на спине, но глаза ее, устремленные взглядом в потолок, были наполнены слезами. Одна – маленькая одинокая потеряшка – скатилась по левой щеке и упала в ее волосы. Джеймс сперва подумал, что это пот бежит по ее лицу, или… Диос, хоть бы вода… что-нибудь. Когда женщина плачет, ее надо обнять и сказать ей, что все хорошо. Ну или просто подождать. А что делать, когда плачет сверхчеловек?! Он смотрел, не двигаясь и не мигая, вцепившись в стол всеми пальцами, и его локти дрожали от напряжения. Шепард плакала. – Сволочь, – выдохнула она. – Св… – она проглотила остаток слова, закусила губу, резко вскочила и пнула воздух кулаком. Слезы полетели во все стороны, как вода с шерсти отряхивающегося щенка. Джеймс заставил себя сделать шаг назад и начать думать башкой. Или, по крайней мере, толковой ее частью. Алкоголя нет, и – нельзя. Вытащить ее отсюда – можно, но не поможет. Тогда что? Тогда – только бить морды. Он преодолел расстояние до ее комнаты в два прыжка, постучал – нет, затарабанил – в дверь кулаком. – Заходи, – отозвалась Шепард. Она уже сумела привести себя в порядок, хотя прошло – сколько? Минута? Меньше? Если бы Джеймс не видел собственными глазами, как она плачет, не догадался бы. Перед ним стояла женщина, раскрасневшаяся от напряженной тренировки, и только. Она обтирала пот с шеи полотенцем, небрежно облокотившись свободной рукой о стол. Джеймс замер на месте. И вот что говорить? «Шепард, позвольте набить вам морду»? Он ляпнул первое, что пришло в голову: – Станцуем, Лола? – Прошу прощения? – Шепард приподняла брови. Джеймсу ужасно нравилось, как на ее лицо отражалось удивление: расширенные глаза – здоровенные такие глазищи, – смешно изогнутые брови, приоткрытый рот. – Свонсон сказал мне, что здесь есть тренажерка. Но вас туда не пускают, а мне не положено от вас отходить – вот незадача. – Поэтому? Он поманил ее рукой, приглашая подойти поближе, потом встал в стойку и сжал кулаки. – Поэтому… потанцуем? Мне очень нужна разминка. У меня нет такого шикарного коврика. Шепард преобразилась – моментально, во мгновение ока. Она улыбнулась и встала напротив, повторяя его позу. – Не слишком честно, лейтенант. Посмотри на себя. Ты же не человек, ты бык. Неужели обидишь маленькую беззащитную даму? Диос, она самый отважный и волевой человек из всех, кого он встречал. Как она умудрялась справляться с болью так легко? – Лола, ты это и Сарену сказала? А он потом запричитал: «Ах, какой я бесчувственный и ужасный, напал на женщину, убью-ка я себя от стыда!» Так было? Шепард хохотнула и отскочила от его первого удара – легко, быстро, как кошка. – Примерно так, да! И еще одна попытка, и снова цель ускользнула. Она двигалась по кругу, и Джеймс следовал – велся, как мальчишка. Все попытки достать ее были тщетными: она отшатывалась, приседала, уворачивалась, и с каждым следующим ходом внутри Веги распрямлялся зверюга. После минуты тщетных попыток достать ее он перестал думать о том, что его сюда привело, перестал думать о ее слезах, о Мейсоне, Камилле, Ники, Эссексе и их воображаемых разговорах… Остался только инстинкт, почти совсем животный: дотянуться до нее. Даже не ударить, нет, и не сделать ей больно, а просто – дотянуться. «Бык». Ха. А ты – моя красная тряпка, Лола. Все впустую. Шепард начала казаться ему эфемерной, ненастоящей. Тенью, мороком, туманом. Она не двигалась – она летала. Так Джеймс думал до тех пор, пока ее маленький кулачок, преодолев выставленную им защиту, не заехал ему в солнечное сплетение. Вега согнулся вдвое и чуть не упал. Непонятно, откуда в ней, такой маленькой, было столько физической силы. – Твою же… – прохрипел он. – Спасибо, что не по яйцам! – Ты сам просил! – сказала – нет, прокричала – Шепард, улыбаясь от уха до уха. Кажется, у него была цель, когда он сюда направлялся. Ах да. Заставить ее улыбаться. Цель достигнута вроде бы? Однако, едва дождавшись, пока он отдышится, Шепард снова бросилась на него – на этот раз Джеймс заблокировал удар локтем. Он крутанулся, кулак – вперед. Шепард опять увернулась. Проклятая, проклятая чертовка. И еще раз, и еще. Теперь он чувствовал азарт. Адреналин заливал его систему, как вода – пустой кувшин. Запах ее пота щекотал ноздри. Сейчас это был самый чудесный запах на свете. – Давай, солдат, – дразнилась Шепард, уворачиваясь уже, наверное, в сотый раз. – Давай, ну. Он закрылся предплечьями, чтобы дать себе передышку, и Шепард обрушила на его руки несколько не особо сильных ударов – один за другим. Она не била, она его подначивала, задирала. Но он не умел так, как она: он всегда бил в лоб, он не отплясывал по кругу; он нападал, а не защищался. Он всегда шел напролом. Видимо, с ней напролом не выйдет. – Да стой же ты на месте, Лола! – в отчаянии зарычал он. Шепард эта реплика привела в настоящий восторг – она хрипло рассмеялась. Она не остановилась, конечно, но немного замедлилась, продолжая боком двигаться по воображаемому боксерскому рингу. – Джеймс, ты меня разочаровываешь, – она ударила, он заблокировал. – Не имел такого намерения, мэм, – он ударил, она увернулась. – Но уж больно вы хороши. – Вот как? – ударила, заблокировал. – Да. Причем во всех смыслах. Шепард резко шибанула ему кулаком – но почему-то не по морде, а в шею. Боль была адской. Теперь – да. Теперь дыхание перехватило окончательно. Джеймс отшатнулся назад и прислонился спиной к стене. – Мальдита, – просипел Джеймс, потирая шею. – Мы оба себя запустили, – с улыбкой сказала Шепард, складывая руки на груди. На ее лице цвело выражение абсолютного удовлетворения. – Надо побольше тренироваться. – Оба? Шутишь, Лола. Ты только что разделала меня под орех, – простонал Джеймс. – Не-е-е-е. Вот если бы в нос, да с хрустом – тогда под орех. А ведь у нее была чистенькая возможность дать ему в лицо – почему же этого не сделала? Не может быть, чтобы не заметила, не может быть, чтобы случайно упустила шанс. Не с ее способностями. – Чего ж тогда не в нос? – Очень уж у тебя симпатичная мордаха. Портить не хочется. Ну что, размялись? – Размялись, – кивнул он, чувствуя, как краснеет еще сильнее. Слава Богу, запал от «танца» это успешно скрыл. Несмотря на стыд, ведь Шепард только что продемонстрировала Джеймсу, что его навыки рукопашного боя – хрень собачья, а не навыки, – он чувствовал удовлетворение. Шепард свалилась на кровать и раскинулась среди подушек, как царица. – Хорошо снова бить живого человека! – сказала она, скаля зубы в улыбке, потом повернула голову к Джеймсу: – Повторим как-нибудь? – О, это запросто. Хоть завтра. Но только не сейчас. – Так. Ладно. А что на завтрак?.. Галечный пляж стал прозрачным и стеклянным, озеро превратилось в лазурное море. Джеймс сидел перед ним, вытянув ноги и к чему-то уютно прислонившись спиной, и думал о том, как ему надоела унылая канадская осень и как хорошо, что здесь тепло, светло и ярко. Лола взяла его за руку. Он повернулся. Шепард. В черной майке, спортивных шортах, запыхавшаяся и с улыбкой на бледных губах. – Больше не будешь звать меня «мэм», я надеюсь? Вместо ответа Джеймс заключил ее лицо в ладони и поцеловал ее лоб. Потом – щеку. Скулу около уха. Шею. Замер и вдохнул ее запах. Это был запах Шепард, это была она. И она обнимала его обеими руками, пыталась притянуть ближе. – Ты ведь никуда не уйдешь? – Никогда. Снять с нее всю одежду к чертовой матери, заслонить ее спиной от солнца и любить ее прямо здесь и сейчас до потери сознания… – Лейтенант! – внезапно требовательно и громко крикнула она, отшатываясь. – Лола, что… – Лейтенант!!! – она смотрела глазами, полными ужаса и непонимания. Джеймс разлепил веки и рывком поднялся. Коммуникатор разрывало на части: – Лейтенант Вега, вы слышите меня? Свонсон. Он сунул обе ноги в тяжелые армейские ботинки, мобилизуясь почти сразу, в момент – по привычке. – Да. – Сэр, немедленно уходите через крыло «Д», на учреждение напали. Они пытаются добраться до коммандера! На балконе медотсека стоит машина, я скидываю вам координаты, куда лететь. Правила насчет мисс… насчет коммандера вы знаете. ЭЛ-550. У вас на сто… Лей… Выстрелы. Причем даже не по коммуникатору, а в коридоре – едва слышные за бронированной дверью. Вега схватил кобуру с оружием, огромный пояс и прикрепленный к нему ЭЛ-550 – прибор, чуть менее зверский, чем наручники, но служащий практически той же цели, – и пулей выскочил из комнаты. Слава Богу, что свалился спать в брюках! Без предупреждения вторгся к Шепард и сгреб ее, спящую, с кровати. – Что… – она прищурилась от яркого света из прихожей. – На нас напали, – он нажал несколько кнопок на омни-инструменте, активировал прибор и обвязал ее цепочкой вокруг пояса. Защелкнул. И потащил Шепард за собой – босую, заспанную. Наручники или ЭЛ-550 – правила позволяли сделать выбор. Но, выбери он первое, остался бы одноруким. И она тоже. Их разделяло не более полуметра. Шепард тащилась за ним, как собачка на коротком поводке. – Джеймс, что это? Зачем? Что это за ересь?! Дай мне пистолет! – закричала она, окончательно просыпаясь и дергая цепь обеими руками. Рядовой Свонсон устроил перед входом миниатюрную баррикаду из рабочего стола и стульев. Обломки его компьютера валялись рядом, весело искря. С ним было еще двое солдат, все они отстреливались из-за самодельного укрытия. Джеймс не успел как следует разглядеть нападавших:, они прятались за углом и в зеве открытого лифта. Но он заметил одинаковую бело-желтую броню и примерное их число – тоже. Не меньше семи. Он грохнулся около одного из бойцов, Шепард – рядом. Интересно, что нападавшие даже не попытались подлететь к нужному окну, хотя явно знали, в какую сторону двигаться. Нет, они начали атаку снизу. Видимо, стекло действительно было непробиваемым. Но это еще не значит, что они не окружили весь периметр. Поездка на машине обещала стать бешеной гонкой – почти наверняка. Он выхватил пистолет и, вынырнув на секунду из-за укрытия, выстрелил: не особо метко, не в голову, но хотя бы в бедро попал, и то спасибо. – Гамма! Она здесь! – хрипло орал один из нападавших в рацию под вой раненого. – Подкрепление – немедленно! Шепард рванулась ко второму пистолету, но Джеймс ударил ее по руке. – Не вздумайте, коммандер. – Валите, – прошипел Свонсон. Его заикание и неловкость как рукой сняло. – Валите в тот конец коридора, мы вас прикроем. Вега колебался. Оставить здесь трех солдат против как минимум полдюжины до зубов вооруженных лазутчиков, которые, к тому же, только что вызвали подкрепление? Да хер там. – Валите, – повторил Свонсон. И Джеймс тут же вспомнил обещание, данное адмиралу Андерсону. «Как зеницу ока». Не так уж важно, что происходит и чем закончится перестрелка, его главная и единственная обязанность – уберечь Шепард. Его наняли именно для этого, а вовсе не для того, чтобы он носил ей ленчи и развлекал разговорами. – На счет три, – сказал Свонсон, безошибочно прочитав решимость в его глазах. – Раз, два… Бойцы поднялись одновременно и обрушили на нападавших стену шквального огня. Вега вскочил, сгреб Шепард левой рукой, буквально потащил ее на себе, пригибаясь, и – по стенке, к бронированной двери. Еще фут, и еще, совсем рядом… Перед тем, как нырнуть в следующий отсек, к спасению, Джеймс быстро обернулся. Рядовой Свонсон лежал у обломков своего компьютера вниз лицом, в расползающейся луже крови, и не двигался. Отсекать мертвых, как больные ветки. Не смотреть назад, никогда не оглядываться, ни за что. Джеймс впихнул Шепард в проем, молниеносно втиснулся сам, захлопнул дверь, и по ней сразу же прогрохотала очередь из винтовки.