Серафим

За дверью дежурил тот самый юноша бледный с щеками румяными, который никак не мог определиться поначалу, «коммандер» ли Шепард, или же все-таки «мисс». За три минуты разговора с ним Джеймсу открылось несколько страшных истин: во-первых, малец действительно был рядовым, звали его Гейлорд – вот не повезло же с именем, – Свонсон, во-вторых, алкоголь здесь запрещен, в-третьих, Джеймсу «не полагается отдаляться от коммандера… э-э-э… то есть, от мисс Шепард, более чем на двадцать футов». – Это вообще как? – Ну вот так, – смущенно пожал плечами Гейлорд Свонсон. – Как ограничительный ордер, только наоборот. Ему явно было неловко сообщать эти новости Джеймсу, и удовольствия он в процессе не получал, в отличие от всех этих докторов и следователей, которые явно упивались и своим положением, и ситуацией, в которой оказалась Шепард. – Но слушай… Слушайте… простите, лейтенант… – Да вольно уже, – перебил его Вега, почесывая затылок и размышляя о том, почему адмирал не сообщил о том, что нанятый им охранник теперь на самом деле не охранник, а, в общем-то, тоже в некотором роде пленник. – Да. Знаете… Я тут подумал. И почитал инструкции. Там сказано про экстранет, про новости, про письма. А про книжки ничего не сказано. И я пошел к начальству и прямо спросил. Они сказали – разрешается. Так может, я ей… И он снова покраснел. Джеймс готов был его обнять, но испугался, что переломает тщедушному мальцу ребра. Гейлорд Свонсон явно, точно так же, как и Джеймс, переживал, что Шепард мается от скуки. – Было бы круто, – отозвался Вега и ободряюще улыбнулся. – Вот знаете, лейтенант, – он явно осмелел. – Если честно, я в эти обвинения не верю. Не может быть, что это она. Просто не может. Не верю. Хладнокровно убить триста тысяч? Пусть батарианцев, но все же... Не может этого быть. О, кажется, в поле зрения Веги объявился еще один поклонник Шепард. Еще один юный, не испорченный опытом службы, рекрут, который считал, что батарианцы все поголовно плохие и что офицерское дело – сплошь и рядом благородное. Конечно же, она сделала это не хладнокровно. Конечно же, этот поступок мучил ее и будет продолжать мучить до конца жизни. Конечно, она беззвучно выла, когда нажимала на кнопку. Но все-таки она совершила это. Потому что необходимо было сделать выбор. Потому что в этом заключался ее долг. Джеймс, глядя в большие наивные глаза этого юного солдата, подумал, что когда-нибудь похожий выбор, возможно, придется делать и рядовому Свонсону. Вероятно, не такой чудовищный, как сделала Шепард на Аратоте, и не такой, как сделал он, Вега, на Фел Прайм. Но что-то обязательно будет – какое-то перепутье, которое изменит его навсегда. Джеймс решил ничего ему не говорить насчет этого. Потому что – зачем?.. Однако его осенила догадка. – А когда ты вступил в армию? – Полгода назад, – сказал Свонсон, потупившись, потом добавил: – Сэр. – Ты местный? – Да. Я из Форт-Саскачеван, это в Альберте… – Не бывал там. Я сам из Калифорнии. Так ты увидел рекламу, да? Рядовой кивнул. Ну, разумеется. Те два года, что Шепард считалась пропавшей без вести, Альянс без зазрения совести использовал ее образ в рекламных клипах и на плакатах. Говорят, призыв увеличился чуть ли не втрое. А вот и живое доказательство того, что кампания, по крайней мере, работала. Наивные и добрые мальчики из окраинных колоний и захолустных земных городов неслись в призывные пункты сломя голову, мечтая однажды превратиться в подобие Шепард. Может, те, кто присоединился два года назад, уже все поняли, но у этого еще сохранилось изрядное количество идеализма. Предполагал ли он когда-нибудь, что ему придется стеречь своего идола и носить ему книжки? Да вряд ли. Джеймс тоже не предполагал. Скажи ему это кто-нибудь еще пару месяцев назад – поднял бы на смех. – Кстати вот, – рядовой протянул ему датапад. – Ей это читать не положено, но, знаете… даже в тюрьмах… если нельзя… то все равно вся корреспонденция хранится… потому что потом вдруг… Джеймс кивнул и взял тонкое устройство из его рук, избавляя рядового от страданий и прерывая попытки оправдать свои действия – совершенно ненужные попытки. Свонсон разве что не заикался, пока объяснял. Джеймсу хотелось его приободрить, сказать, что малец все делает правильно… Джеймс, как обычно, промолчал. Он прочел этот датапад у себя после того, как сообщил Шепард, что желанного алкоголя не будет, получил от нее – понимающий вроде бы – кивок, и, скрипя зубами, обозвал себя в своем закутке «козлом со связанными руками». Чтение по ощущениям было сравнимо с кирпичом, которым со всей дури заезжают в лицо, и вот ты отлетаешь на пару ярдов и падаешь на жопу, а в глазах – звезды. Ничего такого особенного там не было. Просто письма. «Какие новости? Есть подвижки? Я переживаю за вас, коммандер. Я молюсь за вас. Я услышал, что тебя заключили под стражу, что дальше? Я чуть не расплакалась, когда узнала. Что я могу сделать? Какая нужна помощь? С кем связаться? Я выпущу эксклюзивную программу на будущей неделе и постараюсь их убедить! Шепрд пузкаи ани тибя выпустят скарее биз тибя скучна убиват». Последнее письмо было написано ее «сыном». Даже если бы Грюнт не подписался в конце, огромное количество ошибок – почти в каждом слове, – и содержимое письма его бы выдали. Но не содержимое корреспонденции врезало Джеймсу по морде, а отправители. Вернее, обратные адреса хабов. Шепард писали с кварианского Бродячего Флота, с Палавена, с Иллиума и Цитадели, с Тучанки и Сур’Кеша, с Омеги и Тессии… Везде, везде у нее были друзья. Верная команда, которая горой за нее, которая переживает, волнуется, которая, если надо, всем порвет за нее глотки – отдай только приказ. Приказа не поступит. Как не будет и ответов на письма в принципе. От этой мысли Джеймсу стало тошно и захотелось что-нибудь сломать. Вместо этого он сделал сотню отжиманий… Когда пришло время ложиться спать, Джеймс уже успел спустить семь потов, отмыться от них, выпить кофе, съесть ужин – без нее, потому что она «хотела побыть одна», – пошариться по новостным заголовкам в экстранете… «Я выпущу эксклюзивную программу на следующей неделе…» Джеймс нашел эту Эмили Вонг. Миловидная журналистка, прославилась не так уж давно, в публикациях очень часто упоминала Шепард. Он про себя отметил – обязательно посмотреть обещанную программу, не забыть. Даже поставил напоминалку. А другая напоминалка («через час к мозгоправу!») разбудила его утром. Картинку на мониторе как заклинило: Шепард опять боролась с тенью, прикрыв глаза. Прежде, чем налить себе кофе, Джеймс прогнал абсолютно все неподобающие мысли: конфуз прошедшего дня не должен был повториться, потому что – мужик он или мальчишка? А потом все равно отсидел минут пятнадцать, пялясь на нее и слушая ее сбивающееся дыхание. Только на этот раз все закончилось по-другому: Шепард остановилась, вытянула руки вверх, резко опустила их вниз и обняла свои совершенно прямые ноги. Сложилась книжечкой. И застыла так. Джеймс никогда не видел подобной гибкости, он смотрел в монитор, слегка приоткрыв рот. Не думать о неподобающем, никаких неприличных мыслей, ну-ка, солдат, никаких. Отлично, она занимается спортом, это полезно, ей это нужно. Спорт – это хорошо. Гимнастика, растяжка, полезно для мышц. Через некоторое время Шепард согнула колени и села на пол. И прикрыла лицо руками. – Сволочь. Джеймс прибавил звук. Не послышалось. – Сволочь, проклятая сволочь. Ну почему, дьявол тебя дери, почему. Оставалось только гадать, к кому она обращалась. Может быть, даже к себе. Скорее всего, к себе. Самобичевание – штука такая… распространенная. После всяких… инцидентов. Сколько времени после Фел Прайм он провел, глядя на себя, пьяного, в зеркало, и поливая морду в отражении всевозможными ругательствами на двух языках. Кажется, что вечность. Наверное, и Шепард так. Дошла до соответствующей стадии. Правда, это была очередная, черт знает какая уже по счету, вещь, которая Джеймсу показалась «не в характере» Шепард. Диос, пора уже зарыть стереотипные представления о ней. Пора ведь уже. Ему стало неловко, и он ушел в туалет. На этот раз, когда Шепард вышла из душа, она обнаружила на столе завтрак и мирно ждущего Джеймса – серьезного человека абсолютно без неподобающих мыслей! – Мэм, – сказал он. – Ваш завтрак. А после завтрака – к шринку. Шепард кивнула и молча принялась за еду. Молчание вбивало Джеймсу в мозг гвозди, и через полминуты он не выдержал: – Я могу достать вам подстилку. Для тренировок. Если надо. Если она и удивилась чему-либо, если даже сделала какие-то логические умозаключения, на выражении ее лица это не отразилось. – Или этот… Гейлорд может. Шепард удивленно приподняла бровь. – Какой-какой лорд? – Рядовой Гейлорд Свонсон. Который в этом крыле дежурит. – Вот не повезло парню с именем… – покачала головой Шепард, потом добавила безо всяких эмоций: – А коврик бы пригодился, да. Джеймс никогда не сталкивался с врачевателями разума лично. Он прошел через несколько проверок, но это всегда был компьютер: тебя подключают к специальной системе, ты заполняешь тест, да-нет-иногда, и что-то там с мозговыми волнами… Он всегда проходил такие успешно, никаких нареканий не возникало. Про психотерапевтов думал, что это просто такие врачи, которые прописывают таблетки от расстройств башки. Слышал, что еще лет сто назад они не только кормили таблетками, но и выслушивали от больных длинные монологи, а потом спрашивали «Что вы чувствуете в этой связи?» и всякое такое. Но сам не сталкивался, потому что это же какое-то бессмысленное дерьмо… Бессмысленное дерьмо опять оказалось мужиком – интересно, у них среди персонала вообще имелась хоть одна женщина? Голубые холо-жалюзи, мягкие кожаные кресла, целый шкаф безделушек и сувениров, еще один – с бумажными книгами, а на стенах – какие-то сертификаты и черно-белый портрет мужчины с огромными, невероятно смешными усами. Джеймсу показалось, что он попал в прошлый век. Или в декорации к какому-то фильму про прошлый век. – Вы, – внезапно процедила Шепард, едва завидев мозгоправа. – И снова здравствуйте, мисс Шепард, – сказал шринк, доброжелательно улыбаясь и жестом предлагая ей присесть напротив, в самое большое и мягкое кресло. – Вы же были в Бразилии. – Я специально приехал сюда, как только узнал о положении, в котором вы оказались. – Что вы, доктор Розенблатт, – приторно сладко ответила Шепард, и Джеймс сразу же распознал сарказм. – Ну зачем было утруждаться. Уверена, что здесь есть много хороших специалистов. На слове «хороших» она сделала такое жирное ударение, что возникло ощущение, будто она готова горло перегрызть этому старику. Он, впрочем, никак не отреагировал. – Прошу вас, можете звать меня просто Леви, – сказал он после небольшой паузы. – Итак, мисс Шепард… А вот он, в свою очередь, сделал ударение на слове «мисс». Какое плохо скрытое словесное мордобитье. Джеймс принялся потихоньку, бочком, перебираться за спину доктора Розенблатта: не только для того, чтобы, если припрет, дать ему по затылку тяжелым пресс-папье, вон тем, красивеньким, с винтажного письменного стола, а чтобы незаметно активировать омни-инструмент и подсмотреть в экстранете, что это за фрукт такой и почему Шепард его так ненавидит. – Со времени нашей последней встречи уже прошло изрядное количество лет. Как вижу, вы не изменили своих предпочтений. – Предпочтений? – сухо переспросила она. – Элизиум, Терра Нова, теперь вот и Аратот. Будь я батарианцем, я бы не хотел попадаться вам на пути! И он хихикнул. Шепард держала себя в руках. Пока что. А вот Джеймс … – Это вы типа намекаете, что она расист? Диос. Сарен был турианцем. Может, хотите ей пришить и в отношении турианцев расизм, а? А уж с Коллекционерами она какая расистка была! Доктор Розенблатт обратился к нему, не оборачиваясь: – Лейтенант Вега, поскольку я не имею возможности вас выпроводить, попрошу лишь об одном: сохраняйте тишину. Джеймс засопел. Хотя бы в лицо посмотри, каброн. Расселся тут как царь и бог. Да чтоб тебя этим шкафом с бумажками пришибло. – Вот и отлично. Мисс Шепард, я прочел ваше дело, и я выслушал мнение о вас от адмиралов Андерсона и Хакетта. При всем уважении к ним, я бы хотел… – «При всем уважении…» – передразнила Шепард и усмехнулась. Она как будто что-то вспомнила. – Я бы хотел, – твердо продолжил психотерапевт, – узнать, что вы сами думаете о своих действиях. – Вы про Аратот? – Я про всё. Чувствуете ли вы себя спасителем человечества, героем Галактики, как вас называли журналисты? – Нет, не чувствую, – ответила она. Ее напряжение было таким явным, что, казалось, протяни руку – нащупаешь его. – А очень зря! – заорал Джеймс. – Лейтенант Вега… Я уже попросил вас сохранять тишину. Шепард улыбнулась. Диос, да быть того не может. Она не сказала «Джеймс, успокойся», как делала пару раз до этого, она улыбнулась, глядя ему в глаза. Вега не выдержал и улыбнулся ей в ответ. Кажется, она чуточку расслабилась. – Не чувствую, – повторила Шепард, потом притворилась, что кашляет, и прикрыла рот кулачком. Чтобы снять с лица улыбку. – Что, по вашему мнению, послужило причиной уничтожения вами Альфа-ретранслятора? – Жнецы, – сказала Шепард. – Жнецы, – повторил доктор. – Жнецы. – Хм. Как я понимаю, кроме вас, их никто не видел. Правильно? – Неправильно. Их видела Тали’Зора вас Нормандия, Гаррус Вакариан, Урднот Рекс, Лиара Т… Доктор остановил ее жестом. – Вы перечислили мне нескольких инопланетян, с которыми вы сотрудничали при весьма сомнительных обстоятельствах. Кто-нибудь из офицеров Альянса видел этих… Жнецов? – Половина населения Цитадели тоже не подходит? – А. Вы имеете в виду так называемого «Властелина», сооруженного гетами. – Жаль разочаровывать вас, доктор, но у гетов нет технологий достаточно продвинутых, чтобы создать Жнеца. – А откуда вы об этом знаете? – Потому что у меня есть друг-гет. – Воображаемый друг? – Нет. Настоящий. Он называет меня «Шепард-коммандер» и некоторое время назад украсил себя куском моего обмундирования. Он очень мил. Хотя у него невозможно выиграть в шахматы. Джеймс ошалело вглядывался в ее лицо и видел на нем непреходящую тень улыбки. Видимо, Шепард теперь специально издевалась над доктором, поняв очевидную вещь: он уже заранее состряпал заключение о ней, как и все обитатели этой застекленной тюрьмы. Так что почему бы и не оторваться? Уважение к ней в сердце Джеймса раздувалось до астрономических размеров, скрипело и грозило разорваться на ошметочки. – Кхм. Как я понимаю, ответ на мой вопрос, заданный ранее, отрицательный. И все же, кто-то из офицеров Альянса видел этих Жнецов? Она поморщилась. – Кайдан Аленко. Штабс-капитан Аленко. От Джеймса не скрылось то, как неприятно ей было произносить это имя. Так, плюс один товарищ, которого надо поискать в экстранете… – Майор Аленко, вы хотите сказать? Очень интересно. И что же он видел? – «Властелина». – Ясно, – сказал доктор, записывая что-то в планшетный электронный блокнот. Джеймс попытался подкрасться поближе и прочесть, но доктор почувствовал это и прижал блокнот к своей груди, как ребенок – любимую игрушку. – Так значит то, что вы совершили на Аратоте, произошло по вине этих Жнецов? Они… приказали вам взорвать ретранслятор? – Нет. Я взорвала ретранслятор, чтобы Жнецы не смогли через него пройти и всех убить. – Всех? – Кроме пайжаков. И, возможно, аллигаторов. Вега почти любил ее в этот момент. – Понятно. И… вы сожалеете о том, что вам пришлось сделать это? – Если бы я этого не сделала, то, скорее всего, Земля уже была бы уничтожена. Доктор снова сделал пару пометок в блокноте. – Скажите, мисс Шепард, а если бы на Аратоте располагалась человеческая колония, вы бы поступили точно так же? – Безусловно, – ответила она, не колеблясь. – Как вы считаете, были ли вы охвачены эмоциями в момент принятия решения, или же действовали согласно Уставу? – Я действовала согласно здравому смыслу. И еще пара пометок. – Доктор… Ох, то есть, «просто Леви», – протянула она притворно уставшим голосом. – А давайте уже закругляться, а? Вы такой очевидный. И вопросы у вас ужасно очевидные. – Вам не нравятся мои вопросы? Она посмотрела на доктора, слегка приподняв брови – «ты дурак, что ли?» – Да она от них в восторге, вы не видите разве? – не выдержал Джеймс. – Это охуеть же какие крутые вопросы. На этот раз доктор все-таки повернулся к нему. При этом у доктора хрустнула шея. – Мистер Вега, – о, уже не лейтенант! – Прошу вас, выйдите за дверь. – А мне нельзя, – сказал Джеймс. – Запрещено правилами, понимаете. – До двери гораздо меньше двадцати футов. – А можно я встану в угол и подумаю над своим поведением там? А то за дверью сквозняк. Я простужусь. Доктор смотрел на него, как на врага человечества. Шепард же, с другой стороны, беззвучно смеялась, прикрыв рот рукой. Ее плечи дергались. В какой-то момент она не выдержала и издала звук, похожий на хрюканье. Доктор резко повернулся к ней. – Вы находите текущую ситуацию смешной, мисс Шепард? – Ну что вы, – хрипло отозвалась она, задыхаясь от сдерживаемого хохота. – Вам грозит от двадцати до пожизненного. Если не смертная казнь. И поверьте, я один из немногих людей, кто может избавить вас от подобной участи. Пофигу, всё, поезд мчался без тормозов: Джеймс на цыпочках, с грацией слона, подошел к столу, взял пресс-папье, вернулся походкой пингвина и карикатурно занес безделушку над головой доктора, скорчив самую безумную гримасу, какую только мог. Шепард прыснула, согнулась пополам и захохотала… Дальше все превратилось в цирк. Леви Розенблатт утратил последние остатки самообладания: он вскочил и принялся кричать, обращаясь то ли к Шепард, то ли к Джеймсу, то ли к мирозданию, то ли к нанимателям... В помещение ворвалась охрана, застала там красного, как свекла, орущего доктора и двух умирающих от смеха индивидов, которые выглядели как нашкодившие подростки. Охранники размышляли около минуты, что им делать и кого хватать, пока доктор не завопил: – Уведите! Заприте до конца жизни! Казнить! Обоих! – Да мы и сами уйдем, – сказала Шепард, утирая слезы. Только по возвращении в комнату Джеймс вспомнил, что так и не посмотрел в экстранете этого Розенблатта. А еще понял, что пусть все это было и смешно, но не только ей может дополнительно влететь, его самого могут отсюда убрать за подобное побратимство. Но только он открыл рот, чтобы задать Шепард вопрос, как она сама заговорила, приглаживая растрепавшие волосы: – Он и раньше был нервный. Я у него проходила проверку перед Элизиумом. Кажется, когда я еще была в чине сержанта. Он посчитал меня «неустойчивой» и «слишком мягкотелой». – С телом у вас все в порядке, коммандер, – моментально выпалил Джеймс. Ох бля. Что ты несешь, ну что ты несешь. Мало того что опять назвал ее «коммандер», так еще и… Черт, черт , черт. – То есть… я хотел сказать…Ну… – Да ладно, – кажется, веселость – немного истеричная, впрочем, веселость, – еще не покинула ее до конца. – Каждая девушка время от времени должна слышать комплименты. А не то зачахнет. – Хорошо, – кивнул он. – Тогда могу добавить, что и с гибкостью у вас все в порядке. Ему показалось, что после этого Шепард посмотрела на него с каким-то странным интересом, но ощущение тут же прошло. Почти сразу после ему пришло сообщение с просьбой выйти за дверь. Он ожидал, что вот – явились-не запылились. Сейчас загребут и прогонят горе-охранничка. Однако то был всего лишь рядовой Свонсон. Он притащил пару датападов с таким количеством книг, что за сто лет не прочесть, а еще зачем-то холо-доску для игры в шахматы и шашки. И колоду карт. Непонятно даже, откуда он ее достал: колода была потрепанная, как Джеймс после трех часов тренировки. Но, вручая дары Шепард, Вега подумал, что им она рада куда больше, чем была бы рада бутылке мескаля… Это внушало надежду. – А коврик? – спросила Шепард. Вега хохотнул, поднял глаза, пристально посмотрел в ее лицо и отчего-то подумал: «Лед тронулся».