***
— Дружок! Вставай! — удар подушкой заставил молодого пса подняться с постели и посмотреть сонными глазами на Берту. — Берточка, золотце, сегодня выходной, дай поспать! — он швырнул ей ее подушку и отвернулся к стене. На что девушка не отреагировала. Она, несмотря на ранний час, была уже в спортивном костюме, ровно сидящем на ее фигуре, и кедах. Темные волосы собраны в высокий конский хвост, а милая мордочка ехидно смотрим на супруга, и она, кажется, уже придумала, как заставить его в воскресенье пойти на утреннюю пробежку. — Барбоскин, — подползла к нему супруга и ласково поглаживала по плечу, нашептывая ласковые слова в ушко. Дружок растаял, он закрыл глаза, растянувшись и слушая ее милые словечки, как вдруг, словно гром среди ясного неба, раздалось: — Кто рано встает, тому Бог подает! Дружок чуть не свалился с кровати от такого крика Берты. Он, более-менее придя в себя, обернулся и увидел ехидную мордочку сидящей на коленях на кровати Берты и тоже улыбнулся. — Проснулся? Голову в лапы — и на улицу! — Берта вышла из комнаты, оставив Дружку около десяти минут на сборы. Он сел на кровать. Да, эта девушка очаровала его когда-то своей тягой к спорту, тем, что она — фанатка футбола, что она разбирается в спортивных клубах и знает правила. Ее спортивная, подтянутая фигура была по нраву всем псам. И какого же было удивление местных мажоров, когда Берта Бобикова, предмет обожания "больших кошельков" сделала выбор в пользу обычного Дружка. Это в свое время одурманило молодого Барбоскина, он видел в ней ангела воплоти, ту, которая создана для него. Которая была буквально его копией в женском обличии. Но спустя какое-то время постоянные пробежки Берты Бобиковой стали ему надоедать, а иногда порядком раздражать. В выходные так хочется понежиться в постели, а ей ведь не объяснишь. Вскоре Дружок понял — он устал от вечно находящейся в движении Берты... Немного посидев, он пошел собираться. Что ни говори, а Берту переубедить у него никогда не получалось... Да и ни у кого не получалось...***
Лизавета Гафс, по-простому Лиза Барбоскина, сидела в своей гримерке, собирая букеты в свои маленькие лапки, одетые в изящные розовые перчатки. Пусть певицей, как грезила Елизавета, она не стала, но вот в актрисы подалась. А куда ей, простой Лизе Барбоскиной, бороться со всякими Анфисами Мопс и Линами Пекинест — пришлось и ей взять звучный псевдоним, чтоб в титрах была звучная фамилия, которую зритель запомнит. Только вот личная жизнь не звучала, как ее фамилия. Непостоянные ухажеры, быстро меняющиеся; красивые слова, ухаживания, комплименты по поводу и без повода — всего этого было у Гафс в избытке. Не было одного — настоящих чувств, которые Лиза так ждала, так часто она играла героинь, без ума влюблявшихся, — и не без успеха играла, — а сама не могла даже влюбиться по-настоящему. В театре она играла реже. Кино — вот ее страсть. Она так любила всё это, эту атмосферу. Съемки с утра до ночи, а в выходные, зарывшись в куче текстов, репетировать у зеркала. Работа в любое время суток была для нее упоением. Она нашла свое призвание, но не нашла того, кого могла по-настоящему полюбить, а может, она просто плохо смотрела?.. Лиза вышла из гримерки, на нее тут же налетели журналисты с микрофонами и камерами. Гафс с удовольствием остановилась и стала, немного приукрашивая, отвечала на их вопросы. Отвечала и на вопросы, кто в ее сердце, говоря общими фразами и никакой конкретики. Закончив разговор, она ушла к заранее вызванному такси. Возле него стоял молодой пес с большим букетом пионов. — Кр*ис, спасибо тебе! Ты де знаешь, как я люблю р*озовые пионы! — она поцеловала пса в щеку, и они сели в автомобиль. Машина быстро неслась по улицам ночного города, Лиза смотрела в окно и иногда восклицала, выводя Криса из состояния полудремы. — Ты не пр*едставляешь, что такое театр*! — Ну да, конечно, — обнял ее мужчина. — Лизочка, ты обворожительна в этом белом пальто, почаще надевай его. То черное абсолютно тебе не идет. — Между пр*очим, то пальто из новой коллекции, — хмыкнула Лизавета и отвернулась от кавалера к окну. Быстро пролетали здания, мчались машины, медленно глаза Лизы слипались, ее голова оказалась на плече Криса, а букет пионов покоился на ее коленях. "Гафс шла по усыпанной лепестками роз ковровой дорожке в красном платье в пол и туфлях на умеренно высоком каблуке. Вокруг вспышки фотокамер, возгласы восторга: "Гафс лучшая!", "Лизавета, мы тебя любим!" — она улыбается, посылает им воздушные поцелуи, стремится ослепить всех и каждого. Она проходит дальше; ее глаза видят маленькую девочку в сиреневом платьишке бежит к ней. Лиза подхватывает ее на руки и горячо целует в щеку. К ней подходят Дружок, одетый в смокинг, который никогда не носил ничего официальнее школьной формы, и Роза в светло-бирюзовом платье. Сестры обнимаются. Дружок целует облаченную в перчатку лапку сестры. От него пахнет дорогим парфюмом, он выглядит как успешный пес. Роза наклоняется к Лизе и тихонько прошептывает: "Лизочка, просыпайся...,, " — Лизочка, просыпайся, — прошептал ей Крис. — Приехали? — протянула она. — Да. Как бы ей хотелось, чтобы все было, как раньше, она отдала бы всю свою славу, лишь бы посидеть в семейном кругу и посмеяться вместе с семейством, вместе с самыми близкими ей, с теми, кто всегда был для нее самими дорогими и важными. Больше всего ей хотелось не мировой славы, не той красной дорожки, не наград, ей хотелось, чтобы она была вместе со всей семьей, чтобы они все были вновь одним целым, одной нерушимой и неделимой семьей Барбоскиных...