«В день Святого Валентина, 14 февраля, будет проходить программа „Купидон“. Все ученики, с третьего по шестой курс включительно, могут принять участие в программе. Цель — разносить ученикам валентинки и радость в течение дня. Всем желающим необходимо записаться у декана факультетов. Каждому добровольцу — пять баллов за участие».
«Ну и бред», — подумала я, спускаясь к завтраку. Имён на доске было мало, так что, ясен пень, идея провальная. — Фы фиффела фофьевие? — первым делом спросила Лина с набитым ртом, когда я села за стол в Большом Зале. — И вам не хворать, — отвечаю, накладывая на тарелку оладушек и щедро поливая их вареньем. — Говорю, видела объявление? — Про Купидонов? Умоляю, скажи, что ты не… — Я НАС ЗАПИСАЛА! — Ты издеваешься? — взвыла я, схватившись за голову. — А что? — искренне не поняла подруга, невинно хлопая глазищами. — Я думала, ты поддержишь… — Но… Но я же не люблю этот праздник, — плаксивым тоном сказала я. — И вообще, сперва надо было спросить у меня. — Я спрашивала, ты спала. — Это не считается. Я, когда сплю, на всё согласна. — Я показала ей язык. — Ну, какой из меня Купидон? Как из Северуса жизнерадостная бабочка. И вообще, зачем тебе оно? — Ка-а-ак?! Ты разве не понимаешь? Мы сможем узнать, кто в кого втрескался! Это же интересно! — Глаза подруги восторженно заблестели. — Мы будем первыми в курсе всех сплетен! — Я знала, что ты преследуешь исключительно меркантильные цели. — Ну, Марс! Ну, пожа-а-алуйста! С меня конфетка. — Шоколадка. Две! — Взяточница, — довольно хмыкнула Лина. Из-за дурацких приготовлений пришлось отложить поход с Ремусом в Хогсмид. Переживу, конечно, но пришлось взять с него клятву, что он не расскажет Сириусу с Джеймсом о том бреде, в который меня затащила подруга. Сама я просто попытаюсь не попадаться им на глаза. Почему? Потому что Дамблдор,***
— По праву Купидона Вестника Любви мы явились к вам… — Чтобы сорвать мне урок? — Макгонаглл строго посмотрела на нас поверх очков. Видно, что мы уже не первые и что идея с открытками доводит её до белого каления. — Нет, чтобы нести любовь и радость! — с лучезарной улыбкой ответствовала Лина. Я маячила за её спиной с пачкой писем в одной руке и списком учеников в другой. Схема такая: я подаю открытки и называю имя ученика, Лина по-быстрому раздаёт их. — Положите мне открытки и список на стол, ученики сами заберут в конце урока! — Ноздри профессора Макгонаглл раздражённо раздулись. — И передайте остальным, чтоб топтались под дверью в следующий раз! Не пущу в кабинет попросту! — С радостью! — от души сказала я, пока Лина с охапкой красно-розовой макулатуры моталась к профессорскому столу. — Кто следующий? — с энтузиазмом спросила она, когда за нами захлопнулась дверь. — Гриффиндор-Хаффлпафф, третий курс. Сейчас они у Бинса. — Ну, тот и не заметит. Идём! Я поправила сумку, достала оттуда третий леденец на палочке. Мне лично выдали целый ворох, чтоб не бухтела. А вообще, предполагалось, что мы можем одаривать ими особо понравившихся получателей. Мне пока никто не понравился, так что я сама же и уничтожала стратегические запасы карамели. Лина отказывалась — ей нужна чёткая и внятная дикция. — По праву Купидона Вестника Любви мы явились к вам, чтобы нести любовь и радость! — А некоторым разочарование, — пробормотала я, поправляя конфету. — Послания для Марлин Маккинон, Джастина Круза, Коула Харса, Эми Янг, Эбигайл Итен и Криса Хитерса. Это всё, не смотрите на меня как на зверя! Прозвенел звонок. Я воспользовалась своим купидоньим правом на перерыв и стащила с себя крылья. Фу, в них жарко. — Кто дальше? — спрашиваю я. — Гриффиндор-Рейвенкло, четвёртый курс. — Жуть какая, — я задумчиво цокнула языком. — Может, у Бинса всё оставим? Сами возьмут. — Он им не скажет. Так что валентинки у него лежать будут ещё поколения четыре. — Да, беда. Подошли Мародёры. — Ну, как тебе этот цирк? — спросил меня Ремус. — Как-как… Я в нём участвую! — Я помахала перед его носом крыльями. — Здорово, правда? — А вы знали, что Алиса Стоун встречается с Фрэнком Лонгботтомом? — внезапно воскликнула Лина. — Конечно. — Весь Хогвартс в курсе. — Ну вот, — подруга насупилась и продолжила рыться в купидоньей (серьёзно, больше на ругательство похоже) сумке. — Так ты у нас всё-таки гусыня? — Сириус пихнул меня в плечо. — Ещё раз так назовёшь, наваляю! — хмуро пообещала я. — Ремус, твоя девушка меня обижает! — взвыл брат, прячась за спину друга. — Так тебе и надо. По сестринскому праву она это обязана делать раз в неделю! — Важно сказал Ремус, скрестив руки на груди. — Понял? — Фыркнула я и поцеловала Рема в щёку. — Всё равно гусыня! Звонок. Львиную долю открыток мы выгребли, чтобы отдать их Сириусу и Джеймсу. Чуть больше дюжины досталось Ремусу, одна Петтигрю и почти двадцать Лили. Остальные были не у нас, ибо сумки наши опустели тут же. Мы шли на «купидоний пункт», где лежали остальные валентинки. Навстречу нам проскакал до отвращения счастливый Гиля, за ним тянулся шлейф миниатюрных малиновых сердечек. Розовые крылья поэтично развевались на скаку. Да-а-а… Кажется, меня будут преследовать теперь кошмары… Розовые! — Кого я вижу! — раздался противный голос. Эд. Сердце ушло в пятки. Я так старательно избегала его в течение дня! — Гусыня и курочка! — Мы скажем Спраут, что ты прогуливаешь травологию! —Лина встала напротив брата, подбоченившись. — А я всем скажу, что вы гусыня и курочка. И вас съедят! — Дурак, — говорю я. — И шутки у тебя дурацкие. — Что говоришь? Точнее, гогочешь! — Ты себе кажешься дико остроумным, да? — Я с жалостью посмотрела на оппонента. — Ты совершенно не взрослеешь! — А то ты такая взрослая, Блэк! Уже с мальчишками по ночам у гостиной обжимаешься! — Чего-о-о?! — Того-о-о! Я всё видел! — Ничего ты не видел. А даже если и видел, что ты сделаешь? Расскажешь всем? И что? Все в курсе, что я с Ремусом встречаюсь. Тоже мне сплетня! — Я расскажу учителям! — Не расскажешь. Иначе тебя тоже накажут за нарушение режима. Дурак ты, Лафнегл! — Сама ты дура! — Идиот! — Щипаная гусыня! — Инфантильный таракан! — Овца обкоцанная! — Навозный жук! — Ах ты… Эд достал палочку. — Ритусемпра! — Протего! Таранталлегра! — Левикорпус! — Ступефай! — Левикорпус! — Ритумемпра-а-а-А-А-А! — Молодые люди, потрудитесь объясниться! Перед нами стоял профессор Флитвик. Зрелище ему представилось прекрасное: крылатая я висела под потолком ногами крверху, Эд хохотал, держась за живот, а Лина растеряно крутила головой, не понимая, кому приходить на помощь. Профессор нас с Эдом расколдовал, оттащил к себе в кабинет, снял по двадцать очков, меня лишил прав на «купидонство», обоих наказал чистить награды все выходные и отправил на уроки со словами: «Мерлином клянусь, если на пасху по школе будут разгуливать ученики в костюмах зайцев, уволюсь к чёртовой матери!» Я пошла на урок, заявив всем на их недоумённые взгляды, что я павший ангел с вырванными крыльями. Хотя бы леденцы успела стащить при конфискации купидонского имущества, и то хлеб. Говорю же, глупый праздник!