Demons from the outside

Дверь захлопнулась вслед за юношей, едва не осыпавшись стеклом. Карла, ошарашено смотря перед собой, то открывала, то закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Бледные утонченные, как и у всех аристократок, руки тряслись. Держи она чашку с чаем, тот бы в миг расплескался, но злополучная чашка с самого начала ссоры стояла на столике у дивана. - Нет… - женщина обернулась к мужу. – Ты видел это? Неблагодарный мальчишка, - гневно выдохнула она. - Он просто все еще расстроен, не преувеличивай... - Расстроен? Он нахал, как и его мамаша, Дьюи, и это уже не исправить! Мужчина устало потер лоб и осел в кресло. Неприязнь между женой и племянником достигла высшей точки, вылившись в скандал, который, наверное, был слышен на том берегу Ренхевена. Зря она так, зря. Мальчик напуган, не понимает что делает, не более. Почему она не могла взглянуть на ситуацию иначе? - Карла, прошу, пойми наконец… - Что понять? Мы дали ему кров, дали пищу, а он смеет такое заявлять? Вот увидишь, мальчишка в своей дыре и дня не протянет, прибежит как миленький. Если его раньше не убьет всякий сброд. Гневно стуча каблучками, она пошла наверх. Надо думать, спать сегодня придется внизу, на софе, вновь терпя усмешки прислуги. * * * «Адамус, Прошу, вернись домой. Твоя тетя не специально сказала это, чтобы обидеть тебя. Не со зла. Она напугана, как и все сейчас в городе. Мы всего лишь боимся, что в такой компании ты подхватишь что-то не то, и речь не только о чуме. Вернись, и я поговорю с Карлой, чтобы она прекратила тебя упрекать. Только вернись, Адамус. Твой дядя» * * * Юноша взлохматил светлые волосы и вновь протянул руку. В последний момент, отдернув ее, он посмотрел на окна. В доме горел свет, маня уютным теплом и шумом: звенела посуда, разговаривала прислуга. В такое время Дьюи всегда сидит в кресле, наблюдает за подготовкой к трапезе, слегка прищуриваясь и улыбаясь. О Карле вспоминать не хотелось. Огрубевшая со временем ладонь коснулась дверной ручки, вновь, как ошпаренная, отдернувшись спустя миг. Только на этот раз, как во все прошлые, уйти не удалось. Дверь отворилась, и на пороге, ошарашено смотря на парня, замерла служанка. - Мистер Невилль… - трясясь так, будто увидела призрака, девушка все повторяла, - мистер Невилль… - Не стоит, правда… - Милорд, - вдруг выкрикнула служанка, расплываясь в улыбке, - мистер Невилль вернулся! Звон и голоса смолкли. В коридоре, стремительно поправляя на ходу воротничок, появился Дьюи. Мужчина, словно не веря своим глазам, боясь спугнуть наваждение, медленно подошел к племяннику. - Ты вернулся. Ты правда вернулся. - Я просто… - Говорила же, что прибежит, - в дверях, ведущих в гостиную, показалась Карла. Хмуро смерив парня взглядом, она сложила руки на груди и повторила. - Говорила, что не выдержит без твоих денег, - восторг от своей правоты перекрывал всю радость. Она же говорила ему, говорила. - Мне не нужны его деньги. «А на что ты надеялся, на теплый прием от нее?», - усмехнулся внутренний голос. - В отличие от вас, - добавил Адамус, не спуская гневного взгляда с тети. - Ах, ты… - покраснела женщина. - Мальчик мой, зайди в дом... - напряженным голосом проговорил Дьюи, осторожно касаясь плеча юноши, но тот, грубо вырвавшись, отошел от дверей. - Всего тебе хорошего с этой мегерой, дядя. Горько усмехнувшись, он нырнул в переулок и пропал. Разочарование и омерзение с новой силой пустили корни в душе Адамуса, все дальше и дальше отходившего от своего последнего пристанища. Уж лучше с миногами в Квартале... * * * «Адамус, В Затопленном квартале не безопасно. Ходят слухи, что там поселились еретики и убийцы, а во главе их культа – Дауд. Смотрители обходят квартал, избавляясь от всех, кого находят. Прошу тебя еще раз – приезжай домой, не прячься. Если я не получу ответа, то… впрочем, надеюсь на твое благоразумие. Тетя тебя больше не побеспокоит. Дьюи» * * * - Милорд, - служанка боязливо отступила, - вам нездоровится? - Нет, что ты, я в порядке, - но бледное, осунувшееся лицо Дьюи говорило об обратном. Девушка не была дурой: нет-нет, хозяин начнет утирать кровавые слезы платком, а память подведет его, заменив прежнюю учтивость неконтролируемой агрессией. С уходом госпожи здесь стало и вовсе опасно. Подолгу пропадая в городе, мужчина возвращался уставшим и изможденным, пока в один день не стал таять на глазах, задыхаясь от кашля. Первым звоночком стали темные пряди в сливе раковины, на изголовьях подушки и на дрожащих бледных руках самого Дьюи. - Терис, милая, - Дьию утер вспотевшее от жара лицо, - забери деньги с тумбочки и отправляйся к семье. - Но милорд… - Никаких «но», - насколько позволяло состояние, громко произнес тот. – Выполняй. Не сегодня, так завтра его собьет с ног болезнь. Уже сейчас все труднее было вставать с кровати, спускаться в гостиную или даже просто подолгу ходить. Он мог очнуться посреди комнаты, совершенно не помня, как пришел сюда, и после ухода Карлы все стало еще хуже. За ней ушел весь семейный бюджет и прислуга, в доме осталась только Терис. Заражать ни в чем не повинную девушку не хотелось, а потому приказ был так строг. Заколоченные окна некогда красивого особняка сейчас едва-едва были прикрыт шторами, в попытке воссоздать былой уют. Комнаты, опустевшие без должного ухода больше были похожи на гробницу. - Милорд, это же… - служанка сжала в руке конвертик, - это же ваши последние деньги, - голос все же дрогнул. - Мне они, как ты заметила, больше ник чему. Уходи скорее, Терис, прошу. Он тяжело закашлялся, и, бросив на мужчину последний взгляд, Терис двинулась к выходу. Уберегите боги его душу. * * * - Ничего… не вижу. Может… я в погребе? – хрипло выдохнул Адамус. С трудом мужчина попытался втянуть племянника на бордюр, но сам был слишком ослаблен. - Это не лечебница. Думаешь, нас сгоняют в стадо, потому что нашлось лекарство? - горло саднило, будто что-то раздирало его изнутри. - Это городская стража!... Они… должны… должны защищать людей! – отчаянно выкрикнул парень. Не будь этих проклятых ярких пятен перед глазами, не тяжелей так с каждой секундой тело Адамуса, было бы значительно легче. - Они этим и занимаются, - выдохнул Дьюи, наконец втащив племянника наверх. – Защищают здоровых от людей вроде нас, от больных. Сбившееся дыхание с трудом позволяло говорить. Кашель терзал грудь изнутри, а квартал качался, не давая сосредоточиться. Все чаще Дьюи проваливался в бессознательное состояние. - Мне… не очень плохо, - Адамус старался выглядеть бодрее. Храбрился. – Некоторые выживают, правда? Правда же? Как не хотелось огорчать его, но положение было не таким, чтобы тешить друг друга ложными надеждами. - Один на тысячу. Может, на десять тысяч. Ему показалось, или Адамус всхлипнул? Прикрывая глаза, парень прохрипел: - Хоть что-то… И то ладно… - слова давались ему все труднее, Вот выберусь отсюда… подлечусь… я стану лучше… начну все заново. Теперь-то. Последний раз всхлипнув, парень затих. - Прощай, мой мальчик. Прижав к себе племянника, Дьюи вслушался в окружающие звуки, жадно стараясь запомнить и рокот поезда, и писк крыс, и дальние голоса стражи. Как никогда хотелось жить, дышать полной грудью, не чувствуя этот трупный смрад, исходивший от ямы с телами. Тихий шорох сбоку привлек внимание мужчина. Переводя мутный, одурманенный болезнью взгляд в сторону, Дьюи заметил фигуру. Человек, напряженно сжимая в руке клинок, смотрел на них. Скорее всего смотрел: лицо скрывала маска. - Странно. Вы не кажетесь больным. Вы не жертва и не стражник, - он закашлялся. – Быть может, дух из Бездны? Незнакомец не ответил. - Повозка приезжает каждые несколько минут. Как вы думаете, сколько уже умерло? Говорят, до трети города. Фигура присела рядом и вслушалась в тихий голос, прерываемый приступами. - Я бы не поверил, но я сам видел гору трупов. Нас бросили прямо в нее! – против воли сорвался сиплый голос. – Я их не виню; я понимаю, зачем они это делают. Но так хотелось умереть дома… Тело Адамуса тяжелым грузом давило на мужчину, стремительно холодело. Бросив последний взгляд на незнакомца, Дьюи выдохнул: - Бегите... бегите из этого города, - руки сами собой разжались. Долгожданная прохлада мостовой, тишина и темнота. Чума отступила. С блаженной улыбкой Дьюи перестал кашлять, навсегда замолкая.