Лабиринты судьбы

      Артем проснулся поздно, в девять утра. Что-то даже Вадика невидно и неслышно. Обычно он в полвосьмого готов его поднять, правда сам не понимал зачем, а сегодня тихо. Тёма еще раз посмотрел на время: действительно девять пятнадцать. Он пошевелился. Голова все еще болела. Что это было вчера? Кто ударил его по голове? Это тот же человек, что хотел утопить его, или кто-то другой? Но кому так надо убить его? Он здесь находится пару дней, а на него сезон охоты открыли. Но если его хотели убить, то было бы проще бессознательное тело сбросить в озеро, тогда бы он вряд ли выплыл. Колосов поморщился от одной мысли, что этого утра он мог не встретить, а его любопытство загнало бы его в могилу.       Он поднялся и подошел к окну. На улице было пасмурно, наверное, впервые за время пребывания тут. Над санаторием водрузились большие темные низкие тучи то ли снеговые уже, то ли еще дождевые — кто его знает. Деревья сильно гнулись под порывами завывающего ветра. Их голые ветви стонали от боли и качались из стороны в стороны. На озере волны быстро набегали на берег. Таких волн он еще здесь не видел.       А вчера была такая хорошая, такая солнечная погода, что даже и не скажешь, что октябрь. А сегодня можно и на ноябрь подумать, вот сейчас еще снег пойдет — и можно елку наряжать.       Тёма отошел от окна, оделся и посмотрел на себя в зеркало: забинтованную голову скрыть от студента не получится. Не в шапке же по корпусу ходить, ей-богу. Лучше он расскажет все, как есть, пусть и знает, что все это будет сопровождаться выкриками Вадика о попытке самоубийства. Правда, как он представляет, что Тёма сам стукнул себя по голове, передумал умирать, перебинтовал голову и сейчас пытается спихнуть все на невесть кого. Колосов рассмеялся от абсурда, который пришел ему в голову. Это ему смешно, а Малышев все примет всерьез. Вот ведь обработала парня Жанка.       Артем вышел из комнаты. Завтрак он пропустил, да и черт с ним. Все равно он там только чай пьет. В коридоре уже набралось народу; послышались перешептывания, понятно по какому поводу. Пару фраз Артем услышал ненароком и ничуть не удивился, что еще можно ожидать от стада баранов: "Смотри-ка, проснулся. Опять поди всю ночь... А что это у него с головой? Видать, жаркая ночка выдалась!". Хотелось, конечно, поставить тех умников на место, но чего толку? Да и руки марать об такое неохота, себе дороже.       В этом стаде Тёма выловил глазами Малышева. Тот уже встал и шел в его сторону, удивленно рассматривая его повязку на голове. Здесь разговаривать было нельзя; объяснять, что случилось, — тоже. Не дав Вадиму и слова сказать, Артем затолкал его в свою комнату. Послышался смех из коридора. Артем закатил глаза и лишь сказал: "Детский сад, ей-богу!".       Только он договорил, как на него вылилось столько вопросов, что он не успевал рта открыть, как Малышев уже выдавал новый. В конце концов, ему это надоело. Артем ударил кулаком по стене и выкрикнул: "Успокойся!". Вадим затих и сел смирно. "А теперь внятно и понятно", — Тёма отошел к окну, чтобы не видеть растерянную мину коллеги. — Я Асю утром встретил. Она говорит, мол, не трогай его сегодня, дай выспаться. Ему вчера досталось — и все в таком роде. Так что случилось-то? От кого тебе досталось? С Игнатом, что ли, подрались? — Удивительно. Ася мне тоже говорила, что я подрался с Игнатом. Студент, ты думаешь, мы греко-римскую устроили, раз у меня только проломленная голова и ни одного синяка? Или нет, давай, как наши потерпевшие, о косяк ударился. Вчера вечером я слышал странный разговор в лесу и... — Пошел посмотреть, да? — усмехнулся Вадим. — Представь себе, — под стать тону Малышева ответил Колосов, — и узнал много интересного! Ты вот знаешь, что там, в глубине леса? — То же мне вопрос: лес! — Гениально, студент! А вот и нет, там что-то находится, там были фонари, а поселок в другой стороне. Когда я шел туда, меня как раз и ударили по голове, а очнулся я уже в метрах пятидесяти от корпуса. Улавливаешь? Кто-то явно не хочет, чтобы мы узнали, что там. — И кто? Тём, ты прости, но, по-моему, тебя сильно по голове шандарахнули. Тебе там Принцы Леса всякие не мерещились? А русалки с лешими? — практически рассмеялся Малышев. Артем развернулся к нему. Глаза горели яростью. Хотелось подойти, прижать его к стене и... Бог с ним. Пусть живет. Он-то точно знает, что удар — это следствие, а не причина, как говорит Вадик, галлюцинаций. — Ты со мной?

***

      Колосов и Малышев шли по лесу. Тёма примерно помнил, куда идти, но все же память подводила: вчера было уже темно, все деревья были похожи друг на друга. Значит, точный свой путь он смутно помнил, помнил лишь, что никуда не сворачивал. Он шел впереди, постоянно осматривался, пытался хоть что-то вспомнить: дерево, кустик — но что-то не получалось.       Ветер пронизывал до нитки; Вадик, шедший позади, постоянно повторял, что Артему все показалось, и он просто перенервничал, и что пора бы вернуться в санаторий, пока они не стали обледенелыми статуями. Но Тёма будто не слышал коллегу, он уверенно шел вперед, игнорировал его нытье. Он знал, что то, что он ищет, совсем рядом, почти у них под носом.       Он уверенно шел вперед, не зная правильно ли идет, или совершенно в другую сторону, он просто шел. И вот остановился: вдали что-то виднелось. Это что-то не было поселком. Тёма оглянулся. Он узнал то место, где был вчера. Посмотрел под ноги: кровь... Его кровь... Он точно на месте. Именно здесь его вчера и ударили. Дальше он не ходил.       Вадик тоже остановился около Артема. Он всмотрелся вдаль. Действительно, там, вдали, кажется, была бетонная стена. Но откуда ей взяться в лесу? Теперь Малышев начинал сомневаться не только в Артеме, но и в себе. Колосов похлопал его по плечу и направился дальше, будто показывая, что ему ничего не привиделось. Вадим поспешил за ним.       Вскоре они оба стояли около бетонной стены; за ней зло лаяли, надрываясь, собаки. Те самые фонари сейчас стояли выключенные. Ни входа, ни выхода, ни окна — ничего, только бетонная стена выше человеческого роста. Перелезть через нее у них не получилось. Дверь была на замке, открыть не получилось. За стеной было такое же темное здание с решетками на окнах. Первая ассоциация — тюрьма.       Провозившись около двадцати минут, Артем плюнул на это дело. Оказаться внутри у них не получилось, людей поблизости тоже не было видно. Оставалось одно — уйти. Вадим уже давно просил об этом. Не по себе ему, видите ли, здесь было. Скоро Артем поддался на эти уговоры, и мужчины покинули странное место. Дело стояло за малым: найти дорогу обратно.       Теперь Тёма запомнил сюда дорогу и был уверен: он сюда еще вернется и все равно узнает, что здесь такое. А вот Вадим, кажется, был готов забыть о том, как о страшном сне, и больше никогда сюда не возвращаться.

***

      Остальной день прошел без происшествий. Игната не было видно с обеда. Как сказала Ася, он уехал в город. А вот зачем — не сказала. Может, и сама не знала. Вряд ли он перед ней отчитывается после того, что произошло. Он ведь не собирается разбираться, лучше корчить из себя обманутого мужа, чем сесть и спокойно поговорить, а не махать кулаками и не бросаться оскорблениями направо и налево.       Может, оно и к лучшему, что он уехал. Остудит пыл, может, дойдет до него, что был не прав. А если нет, то дурак он под стать всем остальным, кто до сих пор смеется над ним и смотрим на него, как на изгоя.       Ася зашла в комнату к Артему. В ее руках была аптечка. Девушка присела около мужчины и посмотрела на него. "Больно?" — прошептала она, на что Артем лишь покачал головой. Анастасия вроде бы начала разбирать аптечку и раскладывать все нужное на кровати, как осеклась. Она подняла на него глаза, проморгалась, потерла глаза руками и еще раз посмотрела на него. — Артем, ты помнишь, что я тебе говорила, что вижу постоянно один и тот же сон? — она потупила взгляд, смотрела на пол, не поднимая на него глаз. — Помню.       Артем не понимал, что происходит. Что происходит с ней, с Асей. Она говорит так, будто рассказывает ему страшную тайну или что-то до ужаса неприличное. Что так ее взбудоражило? У всех бывают кошмары.       И его мучили кошмары после той злосчастной аварии. Он видел Лену, Лену, которая крепко-крепко держала его за руку, просила не отпускать ее, до крови расцарапывала его ладонь, пытаясь, удержаться. Но ни разу не смог он ее удержать, она отпускала его руку и улетала куда-то в черную-черную пропасть, куда валились все. А он оставался. Он оставался и видел, как она растворяется в темноте, как последний раз кричит ему, прося и моля о помощи, как ее засасывает эта черная тьма, как он уже не видит ее — и тут он просыпался в холодном поту и потирал руку, за которую во сне хваталась и раздирала в кровь Лена. Именно на этой руке был шрам, напоминающий букву "Л", иногда ему даже казалось, что это Лена его ему нацарапала, как напоминание о себе.       Такие сны, похожие друг на друга, как близнецы, снились ему на протяжении месяца. Именно в этот месяц Артему хотелось, чтобы его застрелили на задании, чтобы больше не спать, чтобы не видеть тот сон, где Лена сквозь слезы просит его удержать ее, где она пытается удержаться за жизнь, не свалиться в тьму, остаться с ним, остаться живой, а он не может ничем ей помочь, он не может удержать ее. — Ты только не смейся, но я вижу странный, даже страшный сон. Я там будто не я, будто чужой человек в моем теле... Я вижу себя в зеркале: на лице нет никакого шрама. Я будто не я... Там нет Игната, нет Клавдии, нет никого, кого я знаю... Какие-то чужие люди, которые называют меня не Асей, они называют меня...       В комнату без стука влетел Вадик. Ася прикусила язык и приступила к непосредственной цели своего визита. Она начала развязывать бинты на голове мужчины, даже не обернувшись на вошедшего в комнату Вадима. Анастасия сняла бинты с головы Артема и положила их рядом с ним. Видимо, ночью рана еще немного покровоточила: на бинтах осталась кровь.       Она обработала рану перекисью водорода, ее вновь защипало. Тёма поморщился. Вадик пристроился на стуле. Зачем пришел — так и хотелось Артему задать этот вопрос. Ася как ошпаренная начала его перебинтовывать, когда он зашел. Но что такое она хотела ему сказать, чего нельзя знать Вадику? Что за тайны мадридского двора?       С каждым днем тайн становилось все больше и больше, а ответов не было. Происходило что-то странное, везде, вокруг них.       Она вновь наложила повязку на его голову и, быстро собрав все, вышла из комнаты не попрощавшись.       Вадим, слегка ошеломленный, попрощавшись, тоже вышел из комнаты. Зачем приходил — кто его разберет.       Артем поднялся, потер голову — угораздило ведь, — и подошел к окну. Он всматривался туда, где вчера видел разговаривавшего по телефону мужчину — с этого все началось. Эх, когда же уже все разъяснится? Хотелось, чтобы все стало понятно, чтобы не было вокруг витающего вокруг них напряжения.       Но кто бы мог подумать, что все только начинается, и впереди вовсе не разгадка...

***

      Вечером Артем прогуливался по коридору. В окно Артем увидел вернувшегося из города Игната. Он доставал из багажника машины чемодан; с переднего сидения машины, легонько толкнув изнутри дверь, поставив ножку, облаченную в кожаные сапожки, на землю, вышла элегантная дама. На ней было черное пальто, на талии подвязанное пояском. Завитые непослушные локоны, вылезшие из-под коричневого платка, разлетались и вскоре уже не были похожи на локоны. Женщина, что-то крикнув Игнату, направилась вперед к корпусу.       Такой статной дамы Артем давно не видел. На вид из окна ей было не меньше сорока, но фигура была, как у двадцати-двадцати пяти летней девушки. Лица он не смог нормально рассмотреть. А вот прическа, одежда, легкая походка — все было на уровне. Не думал Колосов, что увидит такую статную женщину, похожую на королеву, в таких местах.       По лестнице послышались шаги, стук каблуков по каменному полу был далеко слышен. Тёма сразу понял, что это идет та незнакомка. Ну не у Клавдии же так "лапти" стучат. Нет, тут другое. Артем приблизился к лестнице и выглянул на лестничный пролет. Та женщина и правда была лет сорока лицом, но смотрелась величественно. Вот что значит следит за собой.       За ней плелся Игнат. Она вдруг остановила его, остановилась сама, оглянулась, Артем притаился, чтобы она его не заметила, и только потом заговорила почти шепотом.       "Маргарита Арсеньевна, я почти на сто процентов уверен..."       "Мне твои сто процентов, знаешь, уже где?! Ты мне что тогда говорил? Не переживайте, Маргарита Арсеньевна, все под контролем. И что? Напомнить тебе, чем все кончилось, или сам вспомнишь? Хочешь опять меня подставить? Нет уж, милый, на этот раз я сама буду следить за всем!"       "А что делать с тем?.."       На этот вопрос женщина не ответила, лишь, стуча каблуками по каменным ступеням, пошла вверх. Игнат поплелся за ней.       Артем быстро удалился, дав им выйти с лестницы и зайти в комнату, он сам поднялся по лестнице на свой этаж. Здесь ему ловить точно нечего. Вряд ли Игнат будет о чем-то этаком кричать на весь этаж. А может, они и вовсе о чем-то личном говорят, а он тут подслушивает? Вариантов было множество. Но сказать, что хоть один из них верный, Артем не мог даже с вероятностью пятьдесят процентов.       Он прошел в свою комнату и вспомнил ту женщины. Как величаво ступала она по лестнице, как строго была одета и в то же время со вкусом, как она говорила, как резко командовала Игнатом. Почему-то она показалась ему похожей на Ленку. Но чем? Он сам не понимал, что нашел общего в двух этих абсолютно разных женщинах.       Теперь Артем точно понял, что ответы на его вопросы он вряд ли получит в скором времени. Но он еще не понимал, что именно ждет его в скором времени... Он даже не предполагает, что уже практически стоит за его дверью...