You’re true and pure You hold the cure We’re all diseased You hold the key… Twenty one pilots — Ruby.
Первым, что я услышала, когда слух снова вернулся ко мне, медленно прорываясь из закромов сознания, была вибрация моего мобильного где-то в районе уха. Я осторожно приоткрыла глаза и тут же натолкнулась взглядом на собственный телефон, валяющийся почти у моей щеки, когда я лежала практически уткнувшись лицом в коричневую обивку какого-то незнакомого мне кожаного дивана. Схватив девайс в руки, я резко села, испуганно озираясь по сторонам, и, нажав на зеленую кнопку, зашипела: — Какого черта, Хилл?! — сказав это, я не узнала своего голоса — настолько он казался мне сиплым и простуженным. — О, Господи… Ты в порядке… — раздалось на том конце провода, и моя сестра шумно выдохнула. Я сразу представила, как она прикрыла глаза и опустила напряженные плечи, добавляя более спокойно. — Слава Богу! Больше никогда не пугай меня так сильно… Но когда я услышала ее мягкий голос, в котором проглядывали виноватые нотки, меня вдруг тут же посетили воспоминания… Концерт, зал, толпа фанатов, крики, музыка, Тайлер… — Боже мой! Боже мой! — я запричитала. — Где ты?! — вдруг неожиданно закричала я, резко сев и все еще оглядывая помещение, в котором находилась. — Я уже дома, Джеки, все нормально, правда, успокойся, Тайлер вызвал мне такси… — примирительно отозвалась моя сестра, стараясь утихомирить мой пыл. — ЧТО?! — заорала я в ответ не своим голосом, резко вскакивая на ноги. — ТАЙЛЕР?! ТАЙЛЕР ВЫЗВАЛ ТЕБЕ ТАКСИ?! ТЫ В СВОЕМ УМЕ?! — Да-да, прошу тебя, все в норме… — попыталась оправдаться Хиллари, когда я едва не зарычала от негодования в телефонную трубку. — Ты… ты… — я заикалась и не могла подобрать слов в ее адрес, но она снова почти невозмутимо пробубнила: — Слушай, Джеки, я правда не виновата… Он сам нашел меня на Фейсбуке еще год назад… — Чт-то-о?! — я прервала ее и почувствовала, как краснею с ног до головы, как жар приливает к моей коже, оставляя на ней красные пятна и разводы. Мои негодование и ярость росли с каждым произнесенным ей словом. — Да, он постоянно спрашивал о тебе, каждый день... Заколебал меня с этим, — пробормотала Хиллари. — Ну, правда, Джеки, ну, что мне оставалось делать? — она почти захныкала, говоря это, когда я прошипела в ответ: — Ты издеваешься?! Нет, Хилл, ты серьезно?! Ты издеваешься?! — потом я закатила глаза, прохныкав. — Боже мой, Хилл, прошу тебя, скажи, что ты шутишь, прошу!.. Но сестра, помолчав пару мгновений, отозвалась: — Слушай, я не шучу… — тихо сказала она. — Я сказала ему, что ты уехала из Кливленда, давно. И я не знаю твоего точного местонахождения. Но он не отставал. Он все равно писал мне почти каждый день. Он просил меня дать знать о том, когда ты вернешься… Но ведь я и сама этого не знала! — она сделала секундную паузу, после чего договорила. — Тогда он написал мне, что они с группой будут играть шоу в нашем городе… и прислал мне билеты, почтой… А тут ты. Приехала. Ну, как мне надо было поступить по-твоему? — потом она заткнулась еще на минуту, видимо, ожидая моего ответа, но я так ничего ей и не сказала. Я просто стояла посреди незнакомой мне комнаты, не понимая, где нахожусь, хлопая глазами, и моя челюсть с каждым произнесенным ей новым словом пробивала полы где-то в помещениях под тем, в котором была я. А если там уже ничего не было, то скорее всего она проломила собой земную кору… — Так, ладно, дома поговорим, — наконец, буркнула я и сбросила ее вызов, не дав ей закончить, и снова осмотревшись. Черт... Просто нужно выбираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. На самом деле я была в небольшом помещении, без окон, озаренным ярким холодным светом ламп дневного освещения. В углу располагался диван, на котором я до этого лежала, а у стены стояли два столика со всевозможными снеками, открытыми пачками чипсов, недоеденными сэндвичами, кофе и Ред Буллом в баночках, половина из которых была пуста. Я лихорадочно огляделась снова, шаря глазами по высоким, окрашенным какой-то светлой краской стенам и метнулась к двери, что была у противоположного края комнаты, но тут за ручку с обратной стороны кто-то дернул, дверь распахнулась, и я в ужасе отскочила прочь, закрываясь руками. Повисла гробовая тишина. Мир погрузился во тьму, будто то, что было здесь, было единственным, что существовало вокруг. И пауза, которая начала затягиваться, медленно убивала меня. Тишина стала давящей. Я слышала только собственное дыхание. Казалось, тот, кто вошел, вообще не дышал. В этот миг я физически ощутила, как мои ладони уже начали потеть, а барабанный бой в моей груди наверное слышали все, кто находился на расстоянии мили от меня. Я убрала руки от лица и осторожно, словно боясь спугнуть ангела, что спустился с небес в моем сне, приоткрыла глаза… Тайлер стоял почти у самой двери и в упор, не отрываясь, смотрел на меня. Его грудь тяжело вздымалась под светлой прилипшей к покрывшейся испариной коже рубашкой, на лбу выступили мелкие капельки, волосы были мокрыми от пота, а в руке он держал открытую бутылочку с негазированной водой. Вероятно, концерт только что закончился, и он вернулся в гримерку… На самом деле я была застигнута врасплох. Он казался каким-то неуместным здесь. Как будто мир разрушался. Я уже видела, как это происходит. В этот момент я была раздавлена. Я не планировала встречи с ним лицом к лицу, как сейчас, я вообще никогда больше в своей жизни не планировала с ним встречи. Поэтому я никак не могла заставить себя взглянуть ему в глаза. — Не подходи! — вскрикнула я, резко выставляя руки вперед, отгораживаясь от него, как от уличного маньяка, когда Тайлер сделал шаг по направлению ко мне, точнее, сделал попытку этого шага, но своим криком я заставила его остаться на месте. — Эй… — проронил он, едва шевеля языком, так как губы его сильно пересохли, и он почти не моргал, когда смотрел на меня, слегка склонив голову набок, а потом осторожно добавил. — Ты в порядке? — В полном! А теперь мне просто нужно убраться отсюда! — резко и громко, почти залпом прокричала я, делая решительные шаги вперед, я демонстративно уткнулась взглядом в пол, чтобы не смотреть на Тайлера, пытаясь отстранить его от двери, всеми возможными способами, стараясь не прикасаться к темноглазому парню, что растерянно смотрел на меня теперь, и начала дергать за ручку, судорожно пытаясь открыть ее. — Давай! Давай!.. — хрипела я, когда ручка не поддавалась, и дверь упорно не желала отворяться. — Давай, черт тебя подери! — заорала я, наконец, с силой ударив по ней ладонью, но дверь все равно осталась закрытой. — Она заперта… — вдруг полушепотом проговорил Тайлер над самым моим ухом, когда я немного притихла в тщетных попытках разобраться с ней. Я нервно передернула плечами, все еще уклоняясь от того, чтобы он взглянул на меня анфас, тряхнув волосами так, что они упали мне на лицо. — Эй… — начал было парень снова, и краем глаза я заметила, что он протянул руку, чтобы дотронуться до меня, а его ладонь проскользила на несколько дюймов выше моего плеча, когда я отскочила от него, заорав: — Не трогай меня! Не прикасайся ко мне! Открой эту чертову дверь! Он молчал в ответ, когда я снова почти повисла на дверной ручке, неистово дергая ее: я не знаю, чего я хотела добиться, ведь теперь я знала, что она была заперта, и без ключа мне не обойтись. Может быть, я пыталась выломать ее, может быть, это были просто жесты отчаяния, может быть, я просто не хотела сдаваться, не хотела отступать… Однажды, я уже отступила… И это плохо кончилось. Теперь я поклялась, что больше никогда не сдамся. Никогда. — Открой дверь! Открой чертову дверь! Открой ее! — я орала, начав пинать ее ногами, заливаясь слезами, я чувствовала, что истерика совсем-совсем близко… Это состояние было мне так знакомо в последние три года: отчаяние, когда хотелось выть и рвать на себе волосы; отчаяние, когда ты понимаешь, что все кончено; отчаяние, когда ты знаешь, что выхода больше нет, и ты бежишь, бежишь куда-то прочь, закрываясь в ванной комнате, забиваясь в угол, будто это самое безопасное место на планете, где тебя никто не тронет, где твои внутренние демоны, те, что зовутся Воспоминаниями, не придут и не найдут тебя никогда… Но они приходили, они находили, они завладевали тобой… И тогда хотелось просто умереть. Умереть снова и тысячу раз подряд… Только бы не осознавать того, что тебя бросил любимый человек, человек, которому ты доверял больше всего на свете, человек, вера в которого была больше, чем в самого себя.I scream, you scream, we all scream 'Cause we’re terrified Of what’s around the corner We stay in place ‘Cause we don’t want to lose our lives So let’s think of something better… Twenty one pilots — Forest.
Это чувство не описать словами. Кажется, будто бы боль проходит сквозь тебя. И сердце такое громадное, такое пылающее и грохочущее, больше не помещается в твоей груди, ему там словно бы больше нет места. Оно рвется наружу, ты задыхаешься, тебе хочется выблевать его от боли, что переполняет его, и желание разорвать грудную клетку, ногтями расцарапывая кожу, выдрать это стучащее сердце из груди, становится частью тебя. Ты не существуешь без боли. Ты не существуешь без этого. Хочется кричать, постоянно, срываясь на визг, биться головой о стены, понимая, что это не принесет результатов, но ты просто не можешь ничего с собой сделать. И это повторяется, повторяется по кругу, словно ты поешь припев одной и той же песни сотни раз, словно запись заело на одном и том же месте. Только песен этих никто не писал.Down in the forest We’ll sing a chorus One that everybody knows Hands held higher, We’ll be on fire Singing songs that nobody wrote. Twenty one pilots — Forest.
— Открой дверь! — взмолилась я. Мне просто нужно уйти отсюда, сесть в машину и забыть об этом навсегда. Короткая прогулка освежит мои мысли, мои чувства придут в норму, я успокоюсь и просто уеду отсюда, забыв обо всем. — Открой дверь! — мои нервы были на пределе. — Это вообще законно?! — я начала выходить из себя, чувствуя, как мысли путаются, а в голове мутнеет. — Я заявлю на тебя! Я клянусь, я заявлю на тебя, ты не имеешь права удерживать меня в запертом помещении! Ты… ты… — я чувствовала, как начинаю задыхаться, захлебываться собственными словами. Я была в панике. До того момента, пока я, в каком-то случайном порыве, не бросила мгновенный взгляд через плечо, тут же пожалев об этом. Тайлер все еще стоял рядом, тяжело дыша, он просто смотрел на меня, опустив плечи. Он молча наблюдал за мной. Господи, ну за что ты так со мной?! В чем я перед тобой виновата?! — Ну, почему ты все еще стоишь там?! — в отчаянии крикнула я, заламывая руки. Я знала, что он делал это целенаправленно. Он оставался тут по какой-то причине. Я суетилась около двери, чувствуя, как сильно трясутся мои руки. Он просто позволит мне уйти сейчас… Он просто отпустит меня… Я сяду в машину, уеду, и у меня даже не будет искушения взглянуть на него еще раз. Пожалуйста, просто выпусти меня отсюда…Won’t you go to someone else’s dreams Won’t you go to someone else’s head Haven’t you taken enough from me Won’t you torture someone else’s sleep? Twenty one pilots — Anathema.
Проклятие мое. Разве ты недостаточно отнял у меня? Почему бы тебе не поселиться в мыслях кого-то другого? Зачем тебе нужна я? — Выпусти меня!.. — я закричала, почти охрипнув от боли в горле, упираясь лбом в отполированный дверной косяк. Как вдруг я быстро дернулась от испуга, когда ладонь сильно ударила по двери почти на уровне моего лица: — Перестань орать! — прокричал Тайлер над самым моим ухом. Я отпрянула, когда его ладонь ударила по двери снова, и пальцы заскользили по ней вниз. Он был в бешенстве. Я инстинктивно закрыла лицо руками. Я не была готова плакать еще громче, еще сильнее, поэтому это просто походило на то, что я рыдала сухими слезами, просто беспомощно билась в истерике. Он больше не был похож на прежнего Тайлера. Он больше не был похож на Тайлера, который всецело принадлежал мне… Я не была подготовлена увидеть этого темноволосого парня еще раз. Я была совершенно уверена в том, что никогда больше не взгляну в его глаза. Я думала, что наша встреча больше никогда не состоится, не при таких обстоятельствах, не так точно… И я также была совершенно не готова к новой черной татуировке, занимающей место на запястье его левой руки. Я заметила ее сразу, когда он опустил свою руку возле меня. Это были три черные тонкие полосочки, расположенные очень близко друг к другу, словно бы опоясывающие его запястье. Я невольно бросила взгляд на свою левую руку, на запястье которой красовались три уродливых длинных шрама, которые никогда в жизни не дадут мне забыть того, что случилось… Три полосы на запястье и три шрама… Значат ли они что-то друг для друга? Имеют ли они схожее значение? На миг я перестала плакать, замерев. Я просто уперлась полуслепым заплаканным взором в какую-то точку перед собой, задумавшись над этим. Как вдруг замок щелкнул, и дверь открылась. Я сглотнула, шумно выдохнув, не смотря назад. Я не видела, что делал Тайлер теперь. Я даже не слышала его шагов. Скорее! Мне просто нужно побыстрее убраться отсюда. Я выбежала в широкий, довольно светлый коридор и помчалась прочь, попутно дергая все ручки дверей подряд, что встречались мне на пути. Я то попадала в какие-то складские помещения, то это были комнаты, наподобие той, в которой я была, но выхода, заветного выхода из этого невыносимого ада все никак не было. Я никогда больше не должна возвращаться сюда. Мне надоело принимать все удары на себя. — Джеки. Его голос в отчаянии разрезает пространство между нами. Его голос произнесший мое имя. — Джеки, подожди…