Мертвец: Правосудие

Денни молча наблюдал, как Уолкер возился с замком, как отводил решетчатую дверь камеры, как обогнув мальчика по узкой дуге, поставил напротив пленника стул. - Без глупостей, - велел Уолкер, присаживаясь, закинул ногу на ногу, медленно снял черные перчатки. Размял пальцы. Левая рука была покрыта сухими глубокими ожогами. - Что у вас с рукой? – спросил Денни, голос предательски осип. Уолкер посмотрел на Денни исподлобья: - Вопросы здесь задаю я. - Но… - Молчать. Ледяной тон Уолкера заставил Денни немедленно заткнуться, и засунуть свое любопытство куда подальше. - И так, - сказал Уолкер, убедившись, что дискуссия закончена, даже не начавшись, - подведем итог, Билл. Ты являешься в мою тюрьму, содействуешь побегу заключенного, и пытаешься убить меня. Почему? - Вы знаете, почему. - Посмотри мне в глаза, щенок. Денни уставился Уолкеру в пустые глазницы. Это было такое безумное зрелище: мертвец в своей естественной среде обитания. Не призрак пробрался в реальность людей, но Денни оказался в зоне призраков, и то, каким живым, каким обычным казался этот человек с простреленным виском в антураже заброшенной тюрьмы, стягивало грудь дурным предчувствием. - И снова этот упрямый взгляд, - нахмурился Уолкер, - ты, кажется, не понимаешь, где ты и кто теперь за старшего. Тебя, мальчик, не учили смирению? Денни улыбнулся: - Если бы я смирился, то лежал сейчас под скальпелем Парней в Белом, мистер. Не по моей части. Удар в челюсть вывел Денни из равновесия. Голова мальчика смешно дернулась, ударившись о решетку. В глазах потемнело. Уолкер встал. Сграбастал Денни в охапку, поднял вверх, так что цепь, обвитая вокруг решетки, пронзительно загремела. Оторвал от пола. - Смотри мне в глаза, щенок. С трудом фокусируясь, Денни так и поступил. Удар в живот зашвырнул мальчика обратно на пол. Руки, неудобно стянутые наручниками, изогнулись. - Меньше спеси, - потребовал Уолкер, - смотри мне в глаза. Откашлявшись, Денни послушно поднял взгляд на мертвеца. - Другое дело, - кивнул Уолкер, возвышаясь над мальчиком семью футами своего роста, - а теперь отвечай на вопрос. Почему ты явился сюда, Билл? И оставь эту сопливую ересь о ценности человеческой жизни. - Я ничего вам не скажу. - Почему? - Не имею привычки откровенничать с убийцами и психопатами. Элла за стеной слабо вскрикнула: - Билл! Не перечь ему! Не надо, пожалуйста! Уолкер не обратил на крики девочки никакого внимания. Смерил Денни насмешливым взглядом, после чего снял с головы шляпу. В ярком отсвете окна, без спешки, Денни мог во всех деталях рассмотреть след пули, навылет прошедшей через висок Уолкера. Рана оставалась свежей. Мальчик почувствовал секундный приступ дурноты. - Психопат и убийца? – уточнил Уолкер, указательным пальцем касаясь виска, - эти термины определяют нарушителей людского закона, мальчик. Я похож на человека? Сквозь человеческое лицо на Денни Фентона смотрел истончившейся временем череп, и чернота пустых глазниц выжидающе мерцала. Мальчик промолчал. Он вдруг испытал странную уверенность, что не сможет врать Коменданту-Палачу, во всяком случае не мраку, текущему в его венах. - Послушайте! – возмутился Денни, - почему бы не перейти к сути дела?! Вы хотите, чтобы я стрелялся из Вашего револьвера или просто меня укокошите? Уолкер презрительно поджал губы: - Не боишься смерти? - Ужасно боюсь. Но вся эта чушь с игрой в тюремщика и заключенного начинает здорово мне надоедать. Комендант надел шляпу, сел обратно на стул, сказал холодно: - Хорошая попытка, но тебе не удастся вывести меня из себя. Ты жив только потому, что я не привык убивать без суда и следствия. Тяжелый взгляд Уолкера заставила Денни оледенеть. - Я знаю, что ты виновен, Билл. Осталось выяснить в чем и почему. Медленно он сунул руку в карман. Медленно вытащил на свет Кольт Питон. Медленно положил револьвер себе на колено, дулом к мальчику. Иссиня-черный зрачок Питона вперился в Денни с беспощадностью Палача. Ни Уолкер, но револьвер был беспристрастной смертью в руках обыкновенного убийцы. Языка коснулся слабый железный привкус реального мира. - Прости, Элла, - покачал Денни головой, - но этот Кольт Питон вовсе не проклят. Это «зеркало», то есть «дверь», кхм… то есть ваше слабое место, не так ли, мистер Уолкер? Уолкер не ответил. Из другого кармана, достал патроны, зарядил барабан пятью блестящими Магнум 357. - На самом деле, патроны не нужны, - объяснил он, - но я люблю, чтобы все было по правилам. К тому же, это создает нужный эффект. И так… Комендант резко встал на ноги. В два шага покинул камеру и оказался у Денни за спиной. Денни и рта не успел открыть, вывернулся к коридору, а Уолкер уже направил револьвер на Эллу. Девочка в своей камере испуганно взвизгнула. - Нет! Не надо! - Не трогайте ее! – крикнул Денни, но очень неуверенно, сразу же понимая, как глупо в его обстоятельствах требовать от Уолкера чего бы то ни было. Призрак расплылся в улыбке. Это была тяжелая улыбка существа, объятого первобытным темным импульсом. Нажать на курок Уолкеру ровным счетом ничего не стоило. - Виновна или нет? – спросил Комендант насмешливо, - я риску проверить, если ты, щенок, не начнешь «играть» по моим правилам. Это ясно? Элла не просила Денни ее защищать. Она ни разу не заикнулась, будто ее положении «заложницы» должно обязывать к чему-то Призрачного Билла, но несколько мгновений, которые Денни потратил на решение, показались ему настоящим предательством. - Ясно, - выдавил мальчик. А что еще он мог сказать?! Элла выдохнула судорожно, когда Уолкер отвел от нее револьвер, вернулся в камеру Призрачного Билла. - Отлично, - сказал Комендант, убирая с лица улыбку, - а теперь, начнем с начала. Почему ты пришел сюда, Призрачный Билл? Будь добр, отвечай честно, иначе нашей общей знакомой очень не поздоровится. *** Вместе с Максом Уорреном и группой из четырех оперативников, Эсмеральда Гонзалес взяла Винсента под стражу. Дело произошло в общем зале, на глазах у младших сотрудников, и Винсент только рассмеялся, когда Эсмеральда велела запереть его в спальне для испытуемых. Он сидел на черном кожаном диване. Тянул восстанавливающую сыворотку, и разглядывал Эсмеральду пьяным, похотливым взглядом. Объяснил: - Кажется в третью зону потихоньку переезжает весь руководящий состав программы. Скажи, не боишься сама там оказаться? - Уведите эту пьян прочь с моих глаз, - Эсмеральду передернуло от отвращения, - приставьте к нему кого-нибудь, чтобы не удушился. Винсент не сопротивлялся, но пока его уводили кричал: - Ты ничего уже не изменишь, Эсмеральда! Я знаю, кто положил револьвер Бруно в карман! Я знаю, что призрак, которого мы видели никакой ни TS/C/1! Ты бездарь! Бездарь и убийца, как и писал доктор Питт! Здесь просто пролилось слишком много крови! Слышите, эй, вы?! Мы ничего не создали! Мы просто разбудили приведение! Сотрудники, столпившиеся в группы, переглядывались, перешептывались, и хотя никто не смел обращаться к Эсмеральде напрямую, она чувствовала, что с каждой минутой, каждой секундой бездействия теряет свой авторитет. Это выматывало. Это злило. Хуже всего, это пугало. - Что с Джеком Фентоном? – спросила она у Алисы, своей секретарши. - По-прежнему сидит во втором зале. Мистер Вуд с ним. Пьют чай. - Так, - по спине Эсмеральды пробежал нервный импульс, - достаточно. Пора прекращать этот дурдом. Алиса, Макс! За мной! Остальным разойтись и заняться, наконец, чем-то полезным! Например, найти этот чертов револьвер и застрелиться! Последняя реплика была встречена дикими взглядами ученных, совсем позабывших об остроумии ввиду недавних событий. Эсмеральда сразу поняла, что не следовало ей этого говорить, но исправлять ситуацию было поздно. Сделав вид, будто не замечает бешеного смеха Винсента, доктор Гонзалес направилась назад в испытательный зал, где держали Джека Фентона. Пьют чай?! Очень мило. Против воли на глаза навернулись слезы. Все катилось в тартарары. Бруно сдох, призрак улизнул, Джек объявил забастовку, а Теренс – последняя ее надежда навести среди персонала порядок – послал ее к черту, и послал заслуженно. «Возможно руководить людьми и вправду не так легко, как кажется», - подумала Эсмеральда, но тут же тряхнула головой. Глупости. На самом деле, к людям просто нужен индивидуальный подход. - Макс, - рявкнула Эсмеральда, сворачивая к лестнице, - дай мне свою пушку. Немедленно! - Экто-лазер? - Нет, идиот! Дай мне свой пистолет! Неохотно, но Макс Уоррен исполнил приказ. Рука Эсмеральды нащупала предохранитель, неловко сняла безопасный режим. - Вы умеете стрелять, мэм? – уточнил агент осторожно. - Разумеется, нет, кретин! Но мне не придется целится! *** Неотрывный взгляд револьвера давил на затылок. Существо мальчика наполнилось гадким, липучим ядом. Показалось что внутренности облили смолой, и липнувшая к стенкам груди мерзость хлынула из-под ребер в самое сердце. Денни, дрожащий, мокрый насквозь, недобро улыбнулся: - Вы – психопат. - Очень возможно. Но если бы ты не чувствовал за собой вины, - Уолкер подался вперед, немедленно на плечи опустилась тяжесть, наручники показались Денни каменными, - то мои методы не действовали бы, мальчик. - Я не собираюсь себя убивать. - Вот как. Денни смотрел в глаза Уолкера и будто покрывался грязью, отвратительной вонью, пропитывающей кожу и кости. Он не знал, что это было, но видел только одну возможность избавиться от нахлынувшего отвращения. Уолкер стал крутить барабан револьвера. Он делал это бесконечно долго. Морозные узоры на полу камеры и звеньях цепей становились плотнее, Денни, почти не чувствующий в облике мертвеца перепадов температуры, начал замерзать. Это странное, магнетическое влияние, которым Уолкер пронизывал каждую клеточку Призрачного Билла, изнуряло хуже любой пытки. В некоторые минуты зрительного контакта, Денни был не далек оттого, чтобы удавиться собственным языком. Элла и угроза ее жизни остались где-то в прошлом. Щелчки открывающегося и закрывающегося барабана превратились в мантру, мерно отмеряющую ритм беседы. Перед глазами вспыхивали и гасли образы: вначале яркие. Джонатан Шварц, Келли, Поиндекстар, Сэм, впивающаяся пальцами Денни в пиджак, искаженное злобой и старостью лицо Влада Мастерса, в жирных пятнах измятая книжка «Экто-излучение». Денни подставляющий лицо красному от заката снегу. Боль. Полет. Если бы только он был смелее, быстрее, сильнее. Запястья горели огнем. Уолкер неотрывно наблюдал за мальчиком, и тяжелая улыбка то появлялась, то исчезала на его лице, а матовый мрак глаз оставался неизменным: Комендант Палач наслаждался властью. - Зачем ты пришел в тюрьму? - Умирали люди. - Зачем ты пришел в тюрьму? - На базе умирали люди! - Зачем ты пришел в тюрьму? - Я хотел посмотреть, чем занимается мистер Уайт. - Правильно. Кости и мышцы пропитывались вязким маслянистым страхом, Денни чувствовал невыносимую потребность отмыться от себя самого, вывести из под кожи эту дрянь, внушаемую Комендантом Тюрьмы, опровергнуть, забыть, забыться. Прежде чем услышал о смерти сотрудников, прежде чем агент Бишоп попросил о помощи, Денни Фентон готов был лететь за ним хоть на край света, чтобы убедиться: не Призрачный Билл, но таинственный раствор «Котара» сделали Джонатана Шварца сумасшедшим. Не Денни, но мистер Уайт совершает опыты на людях. Не мальчик, но агенты Департамента не желают бороться с призраками. Жалкий трус. Если он спасает прыгающую с крыши госпиталя девочку, на другом конце города неизвестный агент пускает себе пулю в лоб, и невозможность быть везде и сразу, убивает мальчика, заставляет чувствовать себя последним ничтожеством, променявшим плен мистера Уайта на попытки оправдать свой выбор не словом, а делом. Безуспешно. …Не мог же он остаться, только потому, что его попросила об этом Саманта Мэнсон?! Ничтожество! Внутри все было мертво. Каждый проигрыш тащил Денни все глубже, вниз к мертвецу, к холодному одиночеству слепоты. Он не мог объяснить этого словами, но знал, что мертвец ждет, терпеливо наблюдает за «умиранием» Денни Фентона и рождением Денни Призрака. «Однажды я проснусь, а во мне не будет ничего человеческого». …Через день после отцовской презентации, Денни отправился бродить по ночным улицам Парка Дружбы. Он искал и не мог найти оправдания, почему же остался дома. Струсил? Это мысль, что он может быть трусом, обволокла его целиком. Денни боялся многого, но быть трусом совсем другое. Быть трусом: согласиться проигрывать, согласится стать убийцей, предателем, мертвецом. Он добрел до самого Миддл-Хилла, когда почувствовал железный привкус на языке. В заброшенном зоопарке образовывался очаг. Неизвестно, кого ночующие в зоопарке бездомные испугались больше, Призрачного Билла или ту тварь, что вылезла на землю из бездны. Но Денни запомнил остроту нетающего снега на щеках, когда он жег мертвеца излучением. В тот день все казалось бессмысленным. Он стоял на месте преступления без малого три часа. Ждал, и ветер холодил ему душу. Мистер Уайт не приехал. Никто не приехал. Но мальчик все ждал, и осознание своей трусости мешалось в нем с тщедушной уверенностью, что возможно, только возможно: эта трусость и эта нежность, которую он испытывал к грустной девочке по имени Сэм, были самыми здравыми столпами его существования. Ничтожество! Не оправдывайся! Тебе нельзя оправдаться! «За такое не просят прощения». Элла за стеной кричала, позабыв всякий страх: - Билл! Не слушай его! Не позволяй ему лезть тебе в голову! В ее крике было столько жизни, столько знакомого, детского отчаяния, что Денни начинал верить ее словам: разве мертвые плачут? Во всяком случае, Денни еще не встречал таких. - Не отвлекайся, Билл. Девчонка не имеет значения, - голос Коменданта возвратил Денни в бездну. Он – ничто. Он жалкое ничтожество. «Ненавижу», - губ Денни коснулась нервная улыбка, - «Ненавижу вас всех». - Нет! Не надо! Не стреляйте, пожалуйста, не трогайте его! Ко лбу мальчика холодным поцелуем прикоснулась сталь. Уолкер встал, направил на мальчика револьвер. - Бешенная собака, - сказал он презрительно, - сколько гнева, сколько мерзости, сколько трусости. Призрачный Билл оказался бешеной собакой, а вовсе не седьмым чудом света, дамы и господа. Чувство отвращения к самому себе было таким явным, таким искусственным, и в тоже время навязчивым и четким, что теперь в голове осталось лишь пустота и приятный холодок наставленного в лоб дула. Долго они молчали. Мутный взгляд Денни Фентона встретился с ясной чернотой Уолкера, и мертвец оскалился, отводя револьвер в сторону. Ощущение «грязи» исчезло. Денни закашлялся, безвольно запрокинул голову назад. Судорожно втянул ртом воздух. Глаза резало. - Вот как вы заставляли их делать это, - прошептал мальчик, пытаясь надышаться, - это сильно, мистер Уолкер. Я такого еще не видел. Узор на потолке потихоньку выстраивался в логичную картинку. Денни пытался совладать с собой. Успокоится. - Высшая справедливость, щенок, она в каждом. - О-очень глубоко. - И нет судьи более безжалостного, чем ты сам. - Вы ходили в кружок философии? Шутить, впрочем, пришлось не долго. Комендант только опустил взгляд, а трезвость мысли начала убывать, и Денни сам того не хотя, жалостливо вздрогнул: - Не надо! Уолкер остановился. Улыбнулся: - Ввиду твоего юного возраста, я мог бы проявить снисхождение, Билл. - Но не проявите. - Нет. Не проявлю. Он подошел к мальчику. Положил железную руку ему на плечо и не сдержавшись, оскалился бешено, отчего черные глаза забегали в нервной пляске, а руки затряслись. Новая волна тошноты набросилась на Денни с удвоенным рвением и на секунду он совсем отключился, окунувшись в пучину едкой, смолянистой ненависти. В глаза полыхнуло огнем. Нечто чужеродное, выпотрошенное, мертвое пробудилось у мальчика в животе. Он падал. Хищная разъедающая кожу бездна поглощала его. Убийца. Убийца. Убийца. Мертвец. - АААААААААА! Уолкер отшатнулся. Нервным движением пригладил волосы. Расхохотался. «Сумасшедший», - понял Денни с суеверной тревогой, - «Он просто сумасшедший». Уолкер расправился в плечах, стал больше и сильнее, огнестрельная рана в голове засияла кроваво-неоновым цветом. - Ну же, - прошептал он, - щенок. Мерзкий трусливый щенок. Попроси меня закончить все это! Убийца! - Вы тоже! – рявкнул Денни. Уолкер ударил его по скуле: больше истеричная пощечина, чем настоящий удар, но Денни немедленно опустил голову и старался больше ее не поднимать. - Ну же, Билл! Ты ведь хочешь, чтобы все закончилось. Попроси! Денни молчал. Щека горела. Идиотизм, но даже в такой безвыходной ситуации, он с беспокойством думал, как же будет прятать синяк от мамы. Мальчик ненавидел воровать косметику у Джесс: это было жутко немужественно. Уолкер взял Денни за волосы, заставил посмотреть в глаза. Денни слабо улыбнулся, но видимо что-то в нем изменилось, потому что Уолкер не ударил мальчика, а удовлетворенно улыбнулся в ответ. Он разжал пальцы. Голова Денни упала на грудь. - Вот и все, Билл, - пробормотал Уолкер, растягивая гласные, - вот и все. Элла у себя в камере громко закричала. *** - Джек, - мистер Вуд придвинул стул и сел напротив Джека, поставил на стол поднос с чаем и конфетами, - угощайтесь. - Я не голоден, - хмуро отозвался Джек Фентон. Мистер Вуд пригладил усы. Пожал плечами, и как ни в чем не бывало, принялся разливать чай по кружкам. Сказал: - Вас все равно заставят сотрудничать. На вашем месте я бы не дожидался, когда в игру включиться «злой полицейский». - Вы убили человека, - прошептал Джек, - намеренно. Это же… это же преступление. - А вы устроили призрачный апокалипсис. Бросьте, Джек, не будьте ребенком. Молока? Чаинки двигались в янтаре кружки по идеальным спиралям, опускаясь все ниже и ниже, в самую бездну. Их движения с издевательской точностью походили на движения плазмы в очаге. Мистер Вуд нарушил гармонию щедрой порцией сливок. - До вербовки в Департамент, я всерьез увлекался черной магией и некромантией. Вопреки насмешкам научного сотрудничества, скажу, что многое из нами открытого было давно известно древним культурам. Например, удачное жертвоприношение приносит ровно такой же эффект, как ваш знаменитый портал или скажем «возмутитель плазмы». - Господи. - И снова мимо. Чистая наука, Джек, которой вы так гордитесь. - Как… как вы могли пойти на это? - На убийство? – уточнил мистер Вуд, - это была не первая попытка создать «ручного призрака», Джек, и уж поверьте, не последняя. Не удивляйтесь нашей хладнокровности. Со временем ко всему привыкаешь. - ТS/C/1. Что это значит это сокращение? На дно чашки упало два кубика сахара. Мистер Вуд поднял на Джека сочувственный взгляд, как бы говоря: «а я предупреждал, что вы слишком добрый для нашей профессии». - Вы действительно хотите знать, Джек? Или вами движет праздное самобичевание? - Я не хочу знать, - покачал головой ученный, - я должен. - Что ж. В таком случае у меня не остается выбора. Мистер Вуд придвинул к Джеку тарелку со сладостями: - Но вначале попробуйте печенье. Уверяю вас, ничего слаще вы в жизни не пробовали. *** На ладонь Денни опустился щекочущий холод металла. Во всей камере остался только мальчик, глубокий, низкий голос Уолкера Фримена и черный глаз Кольта Питона: - В твоих руках лежит ответ на все вопросы. Разреши свои сомнения, Билл. Мой друг ответит, заслуживаешь ли ты смерти. Денни сжал в кулаке рукоятку револьвера. Коснулся рукой ледяного барабана. - Вы не боитесь, что я выстрелю в вас, мистер Уолкер? - Пустая трата удачи, мальчик, - отозвался мертвец, - по эту сторону тюрьмы Кольт на меня не действует. - По эту сторону… - повторил Денни, пелена искусственного дурмана спадала неохотно, будто тяжелая, проеденная молью шуба, - хм… по эту сторону. Спасибо. Буду знать! Уолкер заподозрил подвох слишком поздно. События, произошедшие в кабинете коменданта, исчислялись ударами сердца Денни Фентона. С первым ударом, мальчик сбросил с себя вязкий туман наваждения и перекинув цепь Уолкеру через голову, притянул коменданта к себе за шею. Со вторым ударом, Уолкер понял, что происходит, поднял кулак, и Денни немедленно перекрутил цепью его запястье. Сцепленная в ловушку рука мертвеца опустилась на холодный пол. Бинго! Денни пригвоздил ладонь коменданта к полу, проткнув ее насквозь обнаруженной в кармане ручкой. В третий удар, по ушам резанул громоподобный рев мертвеца. Лицо Уолкера перекосило злобой: - Щенок! – рявкнул мертвец, осознавая последствия своего прокола, Денни улыбнулся в ответ: - Извините, мистер Уолкер, - сказал он и в его глазах не было ни намека на пьяную отрешенность, - но смирение, как я уже говорил, не мой конек. Денни не знал, выйдет ли. Он поставил все на маленький шанс, что догадка промелькнувшая в нем получасом ранее – верна. Если бы Денни Фентон ошибся, ценой его прокола была бы жизнь. И Призрачный Билл, сделал то, что никогда, наверное, не происходило еще в призрачной тюрьме Уолкера Фримена. На глазах у ошалевшего от злобы коменданта Призрачный Билл стал человеком!