Переплетено

— Почему я не могла поговорить со своим лучшим другом? Шальная смотрит на Сашу с неуловимым недовольством, потому что она не любит разводить скандалы. Пытается спрашивать более-менее спокойно, но Агата видит, как плохо ей это удаётся. — Потому что, блять, я заебался. Хочешь общаться с Яном? Пиздуй, дорогая, хоть всю ночь общайся. Своё недовольство теперь Рогатая не скрывает, смотрит со всей ненавистью. Сжимает маленькие кулаки и прикусывает изнутри щёку, пирсинг неприятно корябает дёсны. Она спускается по лестнице, вскидывая средний палец вверх. Агата бы сейчас, несомненно, присвистнула ей, смотря на то, как девушка держится. Видно, что ей даётся это с трудом. Шальная ненавидела рамки, ненавидела подстраиваться под парня и поэтому никогда не хотела встречаться. Но Тимарцев заманил её, и Крылова помнит, как её подруга ломалась на её глазах, привыкая к отношениям. Под гробовое молчание Катя останавливается возле Мирона, повернувшись к Саше. — Хорошо, спасибо, что разрешил. Я так и хотела сделать. Жди меня утром, — кривит губы, доставая телефон и набирая кому-то. — Алло, Ян? Поедем вместе к тебе?.. Да, жду внизу. Сбрасывает вызов и отворачивается, слыша за спиной, как Тимарцев матерится и уходит куда-то в сторону. — Ебать тут страсти происходят, — насмешливо бросает Мирон и отходит, чтобы вызвать такси. Торчать ему тут не хотелось. Чувство тошноты его не отпускало, он чувствовал себя ебаным мудаком. На губах ещё остался привкус её малинового блеска, а в носу её надоедливый запах. Казалось, что если он вдохнёт побольше, то лёгкие дадут трещину, не выдержав. Агата и Катя о чём-то оживленно беседовали. Катя активно жестикулировала руками, крича что-то о том, что нахуй ей никто не сдался, и она лучше поднимется наверх к Яну, потому что невыносимо холодно и пошло оно всё к чёрту. Крылова понимающе кивает, обнимая подругу и смотря на то, как та уходит. Отвернулась от Мирона, перекидывая волосы набок, а он смотрел на неё. Как чёрное пальто и рыжие волосы красиво гармонировали, как её плечи были напряжены, и шея была открыта. — Скоро подъедет машина, — тихо, словно себе, сказал Мирон. Поднялся по лестнице, взяв бутылку, которую откладывал, чтобы поглумиться над Крыловой. Рука дрогнула, а в сознание почему-то появился её полуголый образ на кухне. Блядь, блядь, какая же ты блядь, Крылова. Ему хочется сплюнуть её вкус на своих губах и больше в жизни не дышать, выкинув свои вещи на помойку. Ведь они пропитались её запахом насквозь. Как он мог её поцеловать, да и ещё так невинно. Пиздец, аж тошнит. Волна раздражения прошлась по телу Фёдорова. Он ненавидел её до сих пор, никто не изменит его мнение о ней. Даже его член в штанах, который натягивал джинсы, и становилось больно. Кажется, Агата онемела, никаких возмущений, никаких истерик, что пошёл он нахуй со своими поцелуями, никаких ссор, чтобы все прохожие оборачивались, никакой гордости, что та пойдёт пешком. Совершенно ничего. Это её настораживало. После этого случая нет желания смотреть на него и хорошо, что Тимарцев так громко кричит. Никто не знает, что было бы и до чего дошло бы, если бы их не потревожили. Она вела себя так, будто ей плевать. Но, будь ты проклят, Фёдоров, её это волнует больше, чем его. В кармане завибрировал телефон, и она дрожащими руками разблокировала его, увидев сообщение. Ваня: Ночую не дома. Не жди. Боже, как же хорошо, что сегодня ты где-то пьёшь. Фёдоров слишком громко фыркнул, видя то, как Крылова быстро печатает что-то на телефоне и убирает его обратно в карман. Она делала как-то всё слишком спокойно, не беспокоясь ни о чём. Это больше всего выводило Мирона. Неужели он один почувствовал то, что никак не должен был ощущать с ней. А внутри у неё давно уже всё горит от него. Когда уже выгорит всё нахрен, и она сможет нормально жить? Стыд сжигал её изнутри, когда она осознала, что только что делала с лучшим другом Вани. Это было всё так нужно ей в тот момент, будто так и должно быть. Всё на своих местах. Ей даже не пришла в голову мысль о том, чтобы оттолкнуть его и уйти, гордо подняв голову вверх. Вместо этого она стояла и тянула свои чёртовы губы к нему. Прикоснуться и забыться насовсем. Машина подъехала через десять минут. Фёдоров встал, спускаясь и обходя Крылову, чтобы не задеть её и ничего больше не почувствовать. Нахрен её, больше ни слова, ни взгляда на неё не брошу. Чёртова сука. Уже садясь в машину, он тяжело вздыхает и произносит: — Крылова, блять, ты едешь? Она пожала плечами, опустив взгляд и ощущая, как грёбаный комок в горле застрял и не хочет уходить. Сердце пропустило пару ударов, когда Мирон вышел, обходя её и толкая к машине. Агата замерла, чувствуя едва ощутимый толчок ладонью. Незаинтересованно ухмыльнулась уголком рта, отрицательно покачав головой. Привычным жестом поправляет машинально волосы и нервно выдает: — Я могу сесть в такси, но мы оба будем чувствовать себя глупо, нет, даже тупо. Мирон морщится. С её уст всё звучит очень скверно, но правильно. Он кашляет в кулак, нахмуривая брови. — Предлагаешь отпустить тебя, чтобы ты прошла половину Питера пешком, а в подворотне тебя кто-нибудь трахнул и убил? Фёдоров как-то заторможено, устало, может, ещё не до конца понимая, вздыхает. Мирон ненавидит чувствовать себя правильным именно с Крыловой. — Разве ты этого никогда не хотел? — иронично дёргает бровью, ехидно ухмыляясь. — Я не такой ублюдок, Крылова, — криво усмехнувшись, выдавил Мирон. Конечно, сейчас он пытается удержаться, чтобы не впихнуть её в такси или не послать её нахуй, пусть топает, как хочет. — Невъебенно рад, что ты обо мне такого мнения. Садись в машину, хватит выёбываться. Правда. Уже тихо, более-менее спокойно говорит Фёдоров, думая о том, что так она быстрее согласиться с ним. Кладёт ей руки на плечи и немного подталкивает. По телу прошёлся очень слабый заряд тока, который её уже изрядно раздражал. Агата пихает Мирона неожиданно и довольно резко, отстраняясь и уходя в сторону. Ей надоело стоять тут и чувствовать что-то странное, а понимать совсем не хочется. Она издаёт какой-то слишком дикий смешок, а губы дрожат от странного чувства в груди, так рьяно рвущегося наружу. Воротник пальто неприятно колет, так же как и сердце в твоей груди? К чёрту, думает Крылова и идёт вперёд, не оборачиваясь. Уходит по-крыловски. Внезапно. Эмоционально. Слабо. — Какого хуя, Крылова?! — кричит ей в спину, доставая первую попавшуюся купюру из кармана. — Извините, — протягивает, не смотря на таксиста и уже уходя вперёд за девушкой. Он тот ещё ублюдок, но идёт за ней тихо, не решаясь подойти ближе. Она та ещё гордая сука, но слышит шаги за спиной и ничего не говорит. — Нам идти половину ебаного Питера, почему ты просто не могла сесть в такси? — Мирон раздражённо фыркает, пнув пустую бутылку вперёд к ногам Агаты. — Фёдоров, ты сам пошёл со мной. Я могла дойти одна. — Одна, — он повторит это себе это тихо, чтобы она не услышала. — Ты всё собираешься делать одна? — Да, а кто мне ещё нужен? Крылова ёжится от холода, засовывая руки в карманы пальто. Скрывает то, что они невъебенно трясутся от вопроса, заданного Мироном. Она никогда не просила о помощи, в какой бы проблеме ни находилась. Игнорировала всякую помощь от близких людей, потому что ей, блять, это не нужно. Да, часто приходится ломаться и прогибаться, чтобы решить это всё, но будет стоять дальше на своём, что её проблемы — это лишь её. И почему-то в груди неприятно колет от осознания того, что из-за Агата теряла много людей. Тех, кто не привык к такому отношению, пытаясь хоть как-то и в чём-то помочь. — Близкие люди? — Они у меня есть, но эта благородная помощь от них, — сглатывает застрявший ком в горле, — мне нахуй не сдалась. Агата вся такая сильная, гордая, задирающая постоянно нос выше своего чёртового уровня. Она такая, что смотришь на неё и сразу хочешь сказать ей, чтобы та была проще, а не ставила планку выше своих сил. — Да? А я видел обратное, что тебе нужна была помощь пробиться к нам. Всё, погоди, я понял. У вас с Ваней был некий бартер, да? Ты ему секс, а он тебе проходку. Всё, что чувствует Мирон, — это огонь, заглатывающий его полностью. Тот огонь, который ассоциировался у него именно с ней. Тот, что разгорается моментально и так, что не потушишь. Тот, что хочется пропитать её ебаной желчью. Агата поворачивается к нему и пожимает плечами, мол, ладно. Мол, иди ты нахуй, Фёдоров. — Что, блять, угадал? Я знал, что ты грязная шлюха. И взгляд Агаты чуть ли ему кости не ломает, смотрит почти что, блять, с ебаной обидой. Это всё так нелепо, и она не отводит взгляда со странным чувством в груди. Задохнуться можно. Дыхание сбилось к чёрту, будто только что сейчас пробежала, а не услышала обидные слова. Отвращение и ярость. Ей, правда, было, что сказать. Но девушка лишь открыла рот, не в силах ничего из себя выдавить. Крылова была от чего-то подавлена. Рыжеволосая выдохнула, судорожно сглатывая и пытаясь произнести спокойный голосом: — Ты сам-то своим ядом ещё не поперхнулся? — Ты ничего не стоишь, — усмешка на губах. — Единственное, что парни от тебя хотят, — это секс. Такой грязный, как ты. Сука, сколько же эмоций он получал от этого. Таких, что дух захватывало. Смотришь на неё и говоришь всё так уверенно, а она хлопает своими блядски-невинными глазками и открывает рот, не находя чёртовых слов. Было видно, как её это всё раздражало, что что-то идёт не по её схеме. Слишком всё было не так. — Ублюдок. Спокойно, бросив взгляд полный отвращения. — Куда мне уж до твоего идеального Вани. Сжал зубы, проклиная себя за то, что что-то упомянул о Евстигнееве. Надеясь, что Крылова настолько тупая, что просто примет это за необдуманную фразу. Да, он позже убедит себя в том, что это ничего не значит. Но это позже, сейчас надо убедить её. — Стоп, — задумчиво смотрит ему в глаза и сладко тянет: — ты ревнуешь? Поверь, детка, если бы я знал. Нет, он, конечно же, не ревновал и вообще о таком не думал. Ему надо было что-то ответить, а это первое, что пришло на ум. — Да, я давно в тебя влюблён, — губы растягиваются в усмешке, и он подходит к ней ближе. Видит непонимание в её глазах и хочет засмеяться в голос, но держится и вытаскивает руки из карманов, делая в воздухе сердце. — Люблю-ю, — протянул, глядя с насмешкой. — Хватит придуриваться, пошли. Отвернувшись от Мирона, Крылова почему-то горько усмехнулась, пройдя немного вперёд. Не слыша сзади шаги, повернулась и улыбнулась искренне. Так, как не улыбалась давно. Фёдоров вырисовывал на земле «Крылова one love» и подпевал что-то под нос, не замечая её непонимающего взгляда. — Ты думала, что я шучу? Нет, детка, я тебя не просто люблю, а обожаю. Издёвка? Да, пусть будет так. Он слишком преувеличивал и заигрался, но это было для него таким забавным. Как ебаный поцелуй? — А как же девятнадцатилетние малышки, которым ты будешь показывать то, что умеешь. Делать рэп и ебаться? Игра. У них уже была чёртова игра, где они оба должны были выйти победителями или проигравшими, чтобы не слишком много потерь сегодня было. Поцелуй, совместная прогулка и ебаный разговор больше каких-то трёх минут. — Могу и тебе, милая. — Я старовата уже для девятнадцатилетней. — А сколько тебе? За всё время, что они были знакомы и хоть как-то контактировали, он ни разу не узнавал, сколько ей лет. Не спрашивал, что у неё нового в жизни. Не спрашивал, как она себя чувствует после смерти отца. А сейчас ему в друг захотелось узнать, на устах Крыловой застыл немой вопрос. Ты сейчас серьёзно? Оба понимали, что если она сейчас скажет, то всё полетит к чертям. Ведь они узнают друг о друге что-то большее, чем просто факты, которые узнавали совершенно случайно. — Двадцать шесть будет послезавтра. И она не поняла, зачем сказала про эту дату. Может, рассчитывала на то, что он поздравит или хотя бы кинет ей краткое сообщение в вк. Кого она обманывала, они даже у друг друга в друзьях не находились. — Мне ждать приглашения? — Мирон хмыкнул, кивнув на надпись. — Подарок у меня уже есть. Крылова от чего-то засмеялась. Нервно, судорожно, порывисто, в какой-то степени даже психованно. Это не забавляет, от этого, чёрт возьми, становится не по себе. От этого точно не ждёшь хорошего. Ловит непонятливый взгляд Мирона и, отдышавшись, произносит: — С каких пор мы ебаные друзья, Фёдоров?