Переплетено

Мирон приехал на студию «1703 Records» ещё час назад. Поздравив Ресторатора, он прошёл в глубь, где какие-то новички пробовали звук и просили сделать это Мирона. Ха, наивные. Он пришёл сюда лишь для одного. Не видеть эту рыжую суку и напиться в хлам так, как он не делал давно. Фёдоров считает себя уже каким-то старичком, не напиваясь так уже давно и презрительно глядя на Порчи и Охру, когда они так делают. Шатенка удобно устроилась у него на коленях, что-то соблазнительно шепча ему на ухо, хотя он даже её имени не помнит. Ему настолько плевать на неё, как на человека. Фёдоров видит в ней лишь объект, чтобы как следует потрахаться и выбросить из головы всю ту дрянь, которая происходит у него последние два дня. Он ухмыляется, смотря на то, как Шальная сидит на коленях у Тимарцева, и подмигивает ей. Та звонко засмеялась, вытащив свой раздвоенный язык. Знает ведь, сука, как он ненавидит его. Девушка, которая сидит у него на коленях, как-то поёжилась и шепнула ему, что отойдёт. Валяй, мне насрать, хоть на час пропади. Тут полно тех, кто захочет мне дать. Мирон сейчас очень расслаблен, его такая атмосфера устраивает целиком и полностью. Будь его воля, то он бы всегда так сидел на диване и пил коньяк. Никто к нему не подходит, и он не очень стремится этого делать. Ему всё нравится. Но за очередной порцией янтарной жидкости надо вставать, к сожалению. Фёдоров встаёт и направляется к такой неформальной паре этого вечера. — Кать, у тебя такая пиздатая футболка, — делает комплимент Фёдоров, улыбнувшись девушке. — Первый раз вижу такое, что футболка красивее ебла. Мирон засмеялся, зная о том, что она не обидится, и Саша ничего ему не сделает. Ведь Шальная тоже так шутит, их всё устраивает в их общении. Он может ей и говорит такие шутки, но в то же время нормально с ней общаться. Только вот почему они не могут так общаться с Крыловой? Скорее всего, из-за того, что Фёдорова в дрожь бросает, когда он её видит. Настолько ненавидит её, что кулаки непроизвольно сжимаются, а изо рта вылетают оскорбления быстрее, чем он успевает подумать. — Спасибо, да и у тебя сегодня прикид ничего. Крутые же рэперы всегда как бомжы ходят. Подмигнув ему, девушка отвернулась к двери, видимо, ждёт кого-то. — Кого ждёшь, рогатая? Сатану? Довольно произносит Мирон и осекается, видя, как заходит рыжеволосая девушка, которая явно не ожидала его тут увидеть, как и он, собственно. Хотя вот чего он ожидал? Они лучшие подруги, Тимарцев неплохо с ней общается, и лысый упустит возможность пригласить её, чтобы пришла и Катя? Твою мать, конечно же, нет. Это же Ресторатор. Она неуверенно направляется к ним, прикусывает губу и косится на Фёдорова. Но Мирону от чего-то льстит то, как рыжая сюда направляется. Ему доставляет это. Видеть то, как Крылова становится такой нерешительной. Он сказал, что выбьет из неё эту дурь, возможно, что-нибудь и выйдет. — Вау, тут клёво, — говорит девушка, обнимая Шальную и Тимарцева. — Сань, ты молодец. А улыбается-то так фальшиво, а голос-то совсем не дрожит, а лицемерит-то как искусно. Молодец, Крылова, хорошо держишься. Пытается не показывать то, что её вывело из себя его нахождение здесь. Как будто он не знает и сам он в охуенном восторге, да? Но он довольно улыбается, молчит и поглядывает на каких-то девчонок. Может, ещё не всё потеряно, и она тут оторвётся, как следует? — Чего опоздала? — недовольно спрашивает Шальная. — Да я ключи не могла найти, а кто-то дверь запер. Пришлось звонить Порчи, и он приехал. Девушка садится рядом с Мироном и отпивает из его стакана, не подозревая вообще, что он его. В нос ударяет запах его парфюма и кофе, от чего почему-то по телу пробегают мурашки. Это ведь не от наслаждения? Этот аромат ей не нравился же, да? — Манерам не учили? — зло спрашивает Фёдоров, глядя на стакан в её руке. — Если тебе так не терпелось выпить, то могла хотя бы спросить. А его трясёт только от одной мысли, что она прикоснулась к его вещи. Плевать на то, что это сраный стакан, которых тут дохуя и можно пойти с лёгкостью взять новый. Это лишь его. Мирон ебучий собственник, который ненавидит, когда трогают то, что принадлежало и принадлежит ему. Ведь он не нашёл новых друзей, когда Крылова ворвалась в их жизнь и стала так часто общаться с его друзьями. Он хоть и понимает то, что глупо так себя вести, как сопливый школьник, но это сделала же она. Такая лицемерная, фальшивая и её этот грязный взгляд, которым она смотрит всегда на Мирона я-не-шлюха. Фёдорову кажется, что она вся пропитана этой фальшью. Будто на каждом шагу и всегда обманывает Ваню. Он ей нахер не сдался, ей нужен лишь этот пропуск, когда она с ним и всё. Лицемерная сука. — Я не знала, что это твой, — пожимает плечами и делает ещё глоток. — Ты мог бы мне сказать, если бы не искал глазами очередную шлюху на ночь. Когда она выпила, то стало намного легче. Всё вокруг поменялось. Неуверенность перед Мироном ушла на второй план, и ей почему-то вспомнилось, что когда-то ведь в перепалках выходила победительницей. Выкуси, Фёдоров, я не буду отступать сейчас. — Если бы я хотел шлюху, то я бы снял тебя. — Охуенно, — произносит рыжая, опустошая стакан и ставя его перед Фёдоровым. — Подавись, милый.

***

Она сидит на ступенях с бутылкой вина и вместо Шальной рядом с ней Тимарцев. Саше хочется домой в тёплую постель, где рогатый дьявол в одной футболке обнимает его за торс и мило посапывает. Ему хочется тепло и Шальную, а не холод и Крылову. — Когда выйдет Катя? — Не знаю. Саша смотрит на время и тяжело вздыхает. — Я ненавижу, когда она так поступает, — парень встаёт и направляется к двери, произнеся напоследок: — Никуда не уходи. Мы посадим тебя в такси. Она не собирается никуда идти, ей хочется лечь спать, но на ступеньках холодно и нечего подложить под голову. Агата пьяна. Под рёбрами ужасно саднит, голова кружится, а к губам прикладывается горло бутылки. За спиной доносится грохот, словно что-то разбили. Крылова встаёт, колени подкашиваются, перед глазами всё плывёт, и тошнота подступает к горлу. Она поворачивается и цепляется руками за перила. — Ёб твою мать, — шипит, спускаясь. — Ты, блядь, себя в зеркало видела? Она молчит, пытаясь удержаться на ногах, а он ухмыляется, подойдя почти вплотную. Мирон чувствует унижение с её стороны, да и со своей тоже, ведь парень подошёл к ней. Близко, чуть ли не заглядывая ей в лицо. Чувствует напряжение, летающее между ним и Крыловой, и глубоко вздыхает, закрывая глаза. Лёгкие пропитываются этим удушающим запахом. Агата не сводит глаз с Фёдорова и видит, как его кадык нервно дёргается, опускаясь и поднимаясь. Как он шумно, как ей кажется, вздыхает полной грудью и желваки начинают играть на его скулах. — Думаешь, Ваня станет касаться тебя такой? — Такой? — Такое ощущение, будто тебя на вечеринке выебали раза три. Не думаю, что Охре это понравится. Агата сглотнула, прикусив губу. Неосознанно попятилась назад и сошла со ступеньки, став ещё ниже и всё так же смотря на него снизу вверх. Но теперь эта разница была ужасно противной и давящий на неё. Она всегда будет ниже его по статусу и моральным ценностям. Мирон не отрывал от неё глаз, лишь изредка делая глотки коньяка. Всё казалось таким смешным и забавным, что Фёдоров позабыл про всю ненависть к ней и про близость. Они стоят явно намного ближе, чем обычно, не считая того раза. Сначала было напряжение, а сейчас некая лёгкость. Но ему так тепло на душе и так плевать, что он просто забавлялся этой ситуацией, не думая, что произойдёт дальше. Бутылка с янтарной жидкостью ставится назад. — Фу, Фёдоров, таким быть. Лезешь в чужое грязное бельё? Тебя не должно интересовать, как Ваня будет меня касаться и в каких местах. Он спустился на ебаную ступень ниже, наклоняясь к её уху. Практически касаясь губами. Шумно выдохнул и почувствовал, как она вся съёжилась, но не отталкивала. Ему нужна была сейчас её близость, просто необходима. Видеть то, как её тело на него реагирует. Видеть то, что она, блядь, не могла оттолкнуть от всех этих нахлынувших чувств. Видеть, как Крылова ломается. Ебаная кукла. — Милая, меня не ебёт, как и в каких местах он будет тебя касаться. Я просто говорю, что ты ужасно заёбанная. В обычном-то твоём состояние это мерзко, а сейчас просто отвратительно. Открыто издевался, отлично зная, что эти слова задевают её. Отстранился на пару сантиметров и смотрит. Так охуенно выжидающе, что Крыловой хочется наблюдать за этим вечно. Ждёшь её слёз или ебаной слабости? После случая, произошедшего утром, Агата ни за что её не покажет. Размечтался. Усмешка скользит по её губам, и она произносит: — Мне так похуй, что я даже не ненавижу тебя больше. Обычная такая ненависть. Ты не достоин большего, понимаешь? В гордости Крылова точно никогда не будет ниже. Никогда. В ней она никому не отступит, потому что эта её территория, в чём Агата, действительно, хороша. Так, что аж завидно до тошноты. — Ты же меня касаешься и ничего. Отвратительно? Смеётся. Заливисто и громко так, чтобы слышали все, а не только Фёдоров. Вскидывает средний палец вверх и облизывает пересохшие губы. Попался в свои же сети, да?  — Я пьян, как и ты, Крылова. А Охра трезвый. Он пошлёт тебя на-хуй. И я знаю, что ты придёшь ко мне. Он вжал её в перила так неожиданно, что Агата вскрикнула, уперевшись ладонями ему в грудь. Мирон был так близко, что он выдыхал ей в губы. — Знаешь, ты можешь быть дохуя гордой и говорить, что не ненавидишь меня больше обычного… Но я же знаю, что ты ебаная идиотка, которая думает, что может просто так взять и начать общаться с нами. Встречаться с Ваней и думать, что он тебе верен. Сердце ударило в груди очень сильно, а внутри всё невъебенно горит. И рука вздымается вверх, Мирон её перехватывает, скалится. Обычная злость возвращается на своё место. Слишком долго ему было плевать. Мирон сжимает её запястье очень сильно, впиваясь ногтями в кожу и оставляя под ними кровь. Ему плевать, какую боль ей причиняет. Эта близость даже в какой-то степени не раздражала и не была отвратительной. Мирон нашёл в ней выгоду. Фёдорову она давала преимущество над Крыловой. Он кайфует, видя то, как она морщится и шипит, пытаясь вырвать руку. А ей, действительно, больно. Больно физически и морально. Морально от того, что остаётся в проигрышном положение. Зажатой между ним и перилами, отдавая власть ему полностью, что остаётся в проигрышном положение. — Отойди. Голос немного дрожит, и вообще она выглядит неуверенно. Крылова колеблется. Агате хочется провалиться под землю, потому что она совсем не этого желает. Пиздец, Крылова, можешь умереть прям здесь. — Что? Плескаться ядом не будешь? Усмехается, чувствуя себя очередным победителем. — Когда-нибудь я сотру эту ебаную усмешку с твоих губ. Алкоголь не выветривался и не помогал ей ощущать ту же лёгкость, что и Мирон. Наоборот он усугублял всю ситуацию. Крылова просила отойти, но не хотела. Тепло, исходившее от него, казалось ужасно запретным, но таким нужным ей. Таким, будто это всё должно было происходить, чтобы дать ей встряхнуться завтра и пожалеть. Она очень давно не жалела ни о чём, но вот найдётся не самый лучший, но всё-таки повод. Сжимающие пальцы на её запястье, дыхание на её губах и момент, который засядет очень прочно в голове. — Обещаешь? И Мирон невесомо касается её губ, не углубляя. Просто так, легко и непринуждённо. Будто это не Крылова, которую он ненавидит всем сердцем, а девушка, которую он подцепил. Агата замирает в его руках, перестаёт дышать, и он это чувствует. Это больше всего заводит её неожиданная реакция и эта заторможенность в ней, а ещё её мягкие губы. К собственному ужасу, он почувствовал это. Почувствовал то, что никогда не было в его жизни. Скучно и однообразно? Ха, Фёдоров, не хочешь возбудиться от одного прикосновение к девушке, которую ты ненавидишь? Не хочешь? Поздно. Он и раньше вытворял с девушками такое, конечно. Когда ему хотелось понравиться и сделаться невинным, Мирон всегда делал это. Но единственное, что ему лезло в голову это то, чтобы побыстрее это, наконец-то, закончилось. Фёдоров, что, ебаный подросток, который возбуждается только от одного этого? Видимо, да. Когда он выдохнул ей в губы, кажется, у неё нахрен вылетели все мысли из головы. Колени подкосились, а внизу живота было такой тягучий и запретный ком. Очнись, дура. Он сейчас отодвинется и рассмеётся тебе в лицо. Но самое главное, что Фёдоров тут, невъебенно близко. Не отстраняется, наоборот придвигается ещё ближе. А ей кажется, что ближе некуда, но Агата сама привстала на носочки и потянулась. Потянулась к чёртовым губам Мирона, которые всегда усмехались ей. И тянется она не чтобы стереть с его лица, как и обещала, а прикоснуться к ним. Конечно, Крылова оттолкнёт его, но потом. Когда наиграется, наконец-то, поцелует его и ничего не почувствует. Агата же не такая, как все те, кто бегает за ним и пытается прыгнуть в койку. Нет. Делает это специально, потому что хочется. Хочется верить, что ничего не произойдёт. Это кажется таким неправильным. Таким, что нельзя больше такого повторять. Но они оба пьяны, на них обоих ложится эта ебаная ошибка вечера. Самая глупая в её жизни, потому что она сама. Не оттолкнула его, ничего не сделала, а просто стояла. Будто наслаждаясь всем этим. А Крылова и, правда, была в какой-то эйфории. — Я, блять, заебался тебя ждать, а ты там с Яном была?! Агата отталкивает его, испуганно смотря наверх.