Как причудливо тасуется колода...

— Почему ты мне никогда не рассказывал?       Они сидели посреди комнаты, прямо на полу. Рози держала крестного за руку, прижавшись к нему и кутаясь в один на двоих плед. Шерлок отчетливо ощущал её тепло и дыхание, согревающее кожу даже сквозь плотную ткань пиджака. — Хотел тебя защитить. — От своей сестры? — Эвр, она… ненавидела любого, кто, как она думала, мог быть для меня так же ценен как и она. Из-за этого погибла твоя мама. — Рози сильно сжала руку при упоминании Мэри. После одного лишь разговора она не хотела больше спрашивать о гибели матери. Не хуже Джона или Шерлока она знала — это слишком больно. — Из-за этого едва не погиб твой отец, Молли, Майкрофт и даже совсем невинные люди. — Но ты ведь мог просто рассказать…       Холмс криво улыбнулся, повернув к девушке голову и внимательно всмотревшись ей в глаза. — И ты бы не предприняла никаких попыток обойти мой запрет и попасть в Шерринфорд?       Ватсон хотела бы возразить, но сама прекрасно понимала, что это истинная правда. — А еще потому, что я трус.       Он не собирался этого говорить. В том, что именно страх, а не другие объективные причины по большей мере были тем, что не разрешало просто рассказать дочери Джона об Эвр.       Повисло тяжелое молчание. Роуз не могла поверить в то, что услышала. Такое признание было вовсе не в духе Шерлока. Это было чем-то слишком странным. Словно он был пьян. Вот только Ватсон прекрасно знала, что уровень алкоголя в его крови равен нулю.       Сам Шерлок словно застыл. Нужно встать, уйти, спрятаться и сделать вид, что ничего не произошло. Как и всегда.       Холмс уже поднялся, когда Рози тоже встала и, схватив крестного за руку повернула лицом к себе. Её маленькая ладошка нежно прошлась по скулам, легко очерчивая каждую морщинку и не давая даже шанса убежать. — Ты вовсе не трус, Шерлок.       Девушка поднялась на носочки, касаясь лбом его лба. И мир замер.       Её дыхание опаляло губы, а ладонь все так же касалась уже хорошо заметной щетины. Понимая, что совершает самую большую ошибку в своей жизни, Шерлок поднял руку, и, бережно обняв Ватсон за талию, притянул ближе.       Ей бы оттолкнуть его, посмотреть как на сумасшедшего и уйти, громко хлопнув дверью…       Но она только едва заметно улыбается, зарываясь тонкими пальцами в подернутые сединой волосы. Сердце стучит так дико и отчаянно, что кажется еще немного, и он сможет его чувствовать.       От её прикосновений по коже бежит ток. Миллиампер на пять-семь, так, что еще немного и будет больно.       У неё нежная кожа и искусанные губы. Он наизусть знает все. Шрам чуть выше запястья — зацепилась за гвоздь. Рубец с четырьмя швами на предплечье — поход по Брайс Каньону. Счесанное плечо — упала еще лет в восемь. Тонкая белая полоска у виска — случайно порезалась ручкой. Крохотный шрамик на нижней губе — вечная привычка закусывать губу, когда что-то пишет.       Она безумна, как и он, ведь чем еще объяснить то, что она первой поднимает голову, одолевая разделяющую их пропасть.       Осознание происходящего стучит в голове словно отбойный молоток, в клочья разрывая остатки здравого смысла.       Шерлок целует её в ответ и чувствует как внутри ломается что-то.       Рози хочет чтобы это длилось вечно, чтобы не было больше ничего, кроме этой комнаты и её Шерлока. Какой же наивной дурой она была, надеясь что его кто-то сможет заменить. Что ей хватит силы и самообладания быть с другим, оставив Холмса лишь другом, которого она видит раз в несколько недель. Надеясь, что сбежав на другой конец планеты сможет убежать от самой себя. — Я люблю тебя, — шепчет она, тяжело дыша. И это отрезвляет.       Шерлок делает шаг, и еще, лишь бы можно было избавиться от этого тепла.       Рози без слов понимает, что это значит. — Не беги. — Так нельзя. Я не могу. — Почему? — Я старше. — Плевать. — Я твой крестный. — Плевать. — Джон не простит. — Плевать.       Он знает, что бы он не сказал, ответ будет тем же. Он слишком хорошо знает Ватсон чтобы сомневаться в её упрямстве. Беда в том, что если она сделает шаг, он не уйдет. Уже никогда не сможет уйти.       И Рози делает этот шаг, крепко его обнимая. Шепчет: — Позволь мне быть рядом. Позволь любить тебя…       Слишком легко сказать «да» и забыться. Но дверь противно скрипит, открываясь и на пороге стоит Джон. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что он ничего не услышал. Ведь узнай он, что здесь произошло, в его глаз больше никогда не будет того сочувствия и обеспокоенности. — Все в порядке? Что случилось, Шерлок?       Дверь за спиной друга выглядит как спасательная шлюпка посреди огромного океана.       Она отпускает слишком легко. То ли понимает, что так нужно, то ли просто из-за отца. Конечно она скажет ему об Эвр, о том, что он давно должен был ей рассказать… Но не скажет о главном. И Ватсон не поймет почему, хлопнув входной дверью, Шерлок скажет лишь одно: — Прости, Джон.