Как причудливо тасуется колода...

      Посмотреть на старое фото в газете и на него — так вовсе никакой разницы. Только кое-где пробивается седина и морщин на лице чуть больше. Но это вовсе не уродует его, а делает только более… солидным что ли, в глазах клиентов.       Он все так же сидит в своем кресле, а напротив сидит Джон, которого время щадит куда меньше. Почти полностью уже поседевший, с лицом испещренным морщинами от тех бесконечных улыбок и смеха, подаренных его маленькой Рози.       Правда уже много лет рядом стоит еще одно кресло. Правда в последнее время оно слишком часто пустует.       Кресло никогда надолго не задерживалось на одном месте. Сначала оно стояло рядом с Джоном, а на зеленом шенилле лежали в беспорядке мягкие игрушки и детские книжки. Потом кресло оказалось посередине, перед камином, как раз напротив того, что было отведено для клиентов. Тогда на мягком сидении время от времени появлялись учебники, культовая литература, которую так любят подростки и иногда (что выводило Джона из себя) открытый ноутбук. В последние же годы, предмет мебели неизменно стоял по правую руку Холмса, а незанятое седоком пространство заполняли книги о журналистике, криминальные хроники, изредка в сотый раз перечитываемый «Процесс».       И если быть честным, кресло и его обладатель стали для Шерлока настолько естественными, что сейчас он с неприкрытой грустью смотрел на пустующее место рядом, совершенно игнорируя слова нового клиента. — Мистер Холмс, — окликнул его пожилой мужчина, — так вы мне поможете?       Шерлок, находящийся в скверном расположении духа, да и еще недовольный тем, что его размышления прервали, в который раз забыл сдержать себя и, кинув беглый взгляд на посетителя, бросил: — У вас рак легких, третья стадия. Вам поможет разве что химиотерапия, да и то вряд ли.       И даже не дав мужчине что-то сказать в ответ, Шерлок ушел на кухню, как всегда охваченную беспорядком. Ему хотелось чая, но найти его не представлялось возможны среди всего хлама на столе. Еще одно неприятное напоминание об отсутствии дочери Джона. Розамунд всегда наводила порядок, чем вызывала у миссис Хадсон едва ли не приступы обожания.       Слушая как Джон кричит что-то вслед стремительно покидающему квартиру мужчине, Шерлок тщетно пытался отыскать пресловутый чай. Его чертоги хранили бесконечное количество информации, но, как и устройство Солнечной Системы, расположение коробки с сушеными листьями Camellia sinensis было слишком малозначительным чтобы занимать там место. — Джон, где чай? — Чай? — Ватсон появился на пороге с выражением глубочайшего негодования на лице. — Да, я хочу чаю. — Ты только что совершенно ужасным способом сообщил человеку о смертельной болезни и все, что ты можешь сказать, что хочешь чаю? — Он рано или поздно узнал бы. А может умер бы в неведении, сути дела это не меняет. — бесцельные поиски все больше раздражали детектива. — Да где же он? — Шерлок! — Да что ты хочешь? — Норбери.       Холмс застыл. Это слово стало для него, как команда для отлично дрессированного пса. Раздражение ушло, уступив место тупой, ноющей боли где-то в области диафрагмы. — Прости, Джон.       Не сказав больше ни слова, Шерлок развернулся и вернулся в комнату, став у окна и скрестив руки на груди. — Что с тобой сегодня такое? — спросил Ватсон, следуя за другом. — Целый день ходишь, срываешься на всех, что-то случилось? — он молчал. — Шерлок? — Нет вестей от Рози? — будто невзначай, скрыв любопытство за попыткой сменить тему, спросил Холмс, не отрывая взгляда от невидимого объекта где-то за окном. — Обещает приехать недели через две. — живо ответил Джон. Только разговор заходил о его дочери, он тут же забывал обо всем остальном. В последнее время Шерлок часто этим пользовался. — Знаешь, она сейчас где-то в Гималаях, готовит статью о монахах, живущих в высокогорье. Говорила ей очень там нравится. — Превосходно.       Две недели. Учитывая их, она не появляется дома уже больше трех месяцев. Нет, с этим нужно решительно что-то делать. Не может она вот так исчезать на три месяца без единого упоминания о себе, потом являться дня на три и снова уезжать невесть куда! Хватит этой журналистской работы. Пускай найдет себе должность, которая не требует оставлять дом на три месяца!       Снизу послышался шум, очевидно еще один клиент. - Ну нет! — все еще раздраженный Шерлок, бросился к лестнице, по которой уже подымались. — Хватит на сегодня клиентов, убирайтесь!       Ватсон бросился следом, спеша извиниться за поведение друга и заодно еще раз одернуть Шерлока. Но оба замерли, так и не исполнив замышленного.       На пороге гостиной, в старых ботинках с полуотклееной подошвой, вытертых и выцветших старых джинсах, легком свитере, сером пальто и с рюкзаком на плече стояла их Рози. Она широко улыбалась ужасно напоминая мать. На левой руке белел эластический бинт и голова была явно несколько дней не мыта. Даже Джон, увидев дочь, понял, что она только-только вернулась с очередного своего журналистского задания, не умудрившись даже принять надлежащий вид. — Ну скажите хоть что-то! — девушка рассмеялась, наблюдая замешательство отца и крестного. — Не зря же я так спешила домой.       Первым придя в себя, Шерлок протолкнулся к лестнице и, направляясь в свою комнату, едко заметил: — Целых три месяца спешила.       От такой фразы Рози опешила. Каждое её появление сопровождалось бурной радостью обитателей 221В и в этот раз, соврав отцу о длительности командировки, даже не заглянув, как всегда, в какую-то дешевую гостиницу чтобы принять опрятный вид и избежать лишних упреков (хотя с Шерлоком этот трюк редко оказывался удачным) она явно была сбита с толку.       Джон, мысленно отвесив Шерлоку хороший подзатыльник, неловко улыбнулся и крепко обнял дочь. С каждым годом она все больше становилась похожа на мать и, казалось, что, сам того не замечая, Джон отдавал Рози всю ту любовь, которую не успел отдать Мэри и от того она становилась для него еще дороже. — Что это с ним? — спросила Ватсон, проходя в комнату и бросая рюкзак у двери. Джон недовольно нахмурился. — Как мы договаривались насчет рюкзака и прочих сумок? — строго сказал он и Розамунд закатила глаза. — Пап, это ведь было сто лет назад! Я же не маленькая уже. — она сняла ботинки и, словно специально, оставив их посреди ковра в полном беспорядке, плюхнулась в свое кресло.       Джон остался стоять, недовольно сверля взглядом ботинки. Привычку разбрасывать вещи она явно подхватила у Холмса, да и не только её. С тех самых пор, как Рози начала понимать всю суть их работы, она все больше отдавала предпочтение компании Шерлока. Поэтому не странно, что во многом они были похожи. И в подавляющем большинстве случаев Джона это ужасно бесило. Она ведь его дочь. — Так что с Шерлоком? В смысле, он еще более несносный чем обычно.       Как всегда капитулировав перед дочерью и оставив проклятые ботинки и рюкзак в покое, Джон направился на кухню, по дороге отвечая: — Не знаю, он сегодня весь день такой. Нагрубил клиенту. — Да, я видела как какой-то мужчина выбегал от вас в ужасе, едва сдерживался, чтобы не заплакать. — Ты чай будешь? — Джон достал пакетик из коробки, стоящей в самом центре стола. Наверху заиграла музыка. Джон только закатил глаза. — Ага. Я только схожу к Шерлоку. — Стой. — Джон подошел к дочери и, взяв её лицо в свои руки, поцеловал в лоб, как когда она еще была малышкой. — Я рад, что ты приехала. — И я рада, отец.       Еще раз обняв его, Рози поспешила наверх. Тихо подойдя к приоткрытой двери, девушка остановилась, внимательно прислушиваясь к каждой ноте. В детстве она ужасно хотела научиться играть, чтобы быть похожей на Холмса, но подушечки пальцев оказались слишком нежными и струны больно резали кожу, оставляя бледные шрамики. О скрипке пришлось забыть. — Я знаю, что ты здесь, — послышался из-за двери голос и Ватсон улыбнулась, — или войди, или вернись к Джону. Ты знаешь, что я не люблю, когда кто-то торчит под дверью.       Толкнув дверь и войдя в комнату, Рози едва удержалась чтобы не присвистнуть. — Тебе стоило бы здесь убираться. — Только дурак нуждается в порядке — гений господствует над хаосом. — Дожили, Шерлок Холмс цитирует Эйнштейна. — Я не знаю, кто это. — он стоял лицом к окну и судить о том, смеется он, или действительно на что-то обижен, девушка не могла. — Знаешь. — Холмс повернулся и недовольно нахмурился. — Что с рукой? — спросил он, не сдвинувшись с места. — Да так, неважно. — мужчина опять повернулся к ней спиной. — Эй, ты что, обиделся на меня? — Нет. — Да ну, ты ведешь себя как маленький ребенок. Согласна, нужно было приехать раньше, но я увлеклась и там оказалось очень много интересного… К примеру ты знал, что… — Что лазить по скалам в Гималаях без надлежащей страховки чревато растяжением кисти и разрывом ахиллового сухожилия?       Рози тяжело вздохнула: — Только папе не говори.       Шерлок глухо засмеялся. Это её «только папе не говори» на мгновение вернуло его в те времена, когда она была еще маленькой девочкой, взбирающейся ему на колени и крепко обхватывающей шею тонкими детскими руками.       Рози же подошла сзади и, как делала всегда, когда они ругались, обхватила его торс руками и, уткнувшись носом Шерлоку в спину, сказала: — Я же люблю тебя.       В голове что-то щелкнуло.       Плохое настроение словно рукой сняло от того, что его Рози наконец-то рядом. Холмс повернулся и, уже улыбаясь, ответил: — И я люблю тебя, Ватсон.

***

      Раз и, два и, три и, четыре и       Пауза       Пять и, шесть и,       Пауза       семь и, восемь.       Эвер остановилась, внимательно всмотревшись в брата. — Рози приехала? — спросила она, хотя и так знала ответ. — Да. — Что изменилось?       Шерлок смотрел на сестру, понимая, что она как всегда услышала и узнала то, что он сам еще не понял. — Не знаю.