Кто сломался, а кто нет

Суровое правительство Великобритании. Википедия. Рептилия. Старший брат. Майкрофт Холмс недовольно ёрзал на стуле. Это собрание было настолько утомительным, что хотелось выпить крепкого виски, а лучше - просто разбить одну из бутылок о лоб этого надоедливого прохвоста. Стоит и говорит что-то об образовании, а у самого за спиной девять классов и первый курс института. До чего же докатилась Англия! Зачем он так нудно бубнит? Бо-оже. Пусть хоть добавит в свою речь чуточку разнообразия. Неужели это человеческое существо думает, что он – Майкрофт Холмс, не знает о том, что нужно больше школ?! Как же всё-таки иногда бывает утомительно быть правительством и терпеть этих глупых подчиненных, которые еще и возомняют из себя не пойми что. - Также мы считаем, что… - продолжал мужчина, не обращая внимая на отсутствующий взгляд Майкрофта. А Холмс не особо-то и хотел создавать впечатление, что он слушает. Вот только… Вопрос... Ему сейчас показалось или этот второсортный чиновник сказал что-то о Шеринфорде? Майкрофт поднял голову и долго всматривался в говорящего. И чуть не упал со стула, когда понял, кто всё это время находился тут. И... И говорил. - Да, мы считаем, что Шеринфорд надобно закрыть! Что там за безобразие творится? Держат ни в чём не повинных людей в клетках рядом с каннибалами. Я, конечно, не против этих милых людей, но, знаете, не все придерживаются моего мнения, - с ухмылкой произнёс мужчина. Теперь для Майкрофта это имело значение. Он его заинтересовал. И плевать, какими способами. Холмс не мог и рта раскрыть. Ему, наверное, кажется. Как могли пропустить это чудовище в самое охраняемое место Англии? Чёрт! Да он же сам провёл его в здание. Или нет? Почему супермозг великого детектива... Нет, великого человека... Кажется, это не звучит? Да и чёрт с этим! Почему его чёртов мозг не может воспроизвести события часовой давности? Это какой-то бред. Но ему не может просто казаться. Да, это был тот самый человек, которого можно с уверенностью назвать «Наполеоном преступного мира». Джеймс Мориарти. Майкрофт не находит, что сказать. Чёрт! Майкрофт. Сам Майкрофт не знает, что сказать. Вот глупость-то. Остаётся надеяться, что Шерлок об этом никогда не узнает. И кажется, на его лице отразилось то недоумение, которое царило в душе. Мориарти слишком нахально сейчас улыбается. И почему он смотрит ему за спину? Прикосновение. Рука холодная, женская. Кажется, есть несколько рубцов на пальцах. Она проводит к шее. Легко чувствуются все прикосновения, рубашка тонкая. Она отняла руку. Тихонечко, как призрак, отодвинула стул и села. Майкрофт не хочет поворачивать голову и убедиться в своих догадках. Впервые в жизни не хочет. Я где-то был потерян, иди меня искать, Яму раскопай, где старый бук растет. Майкрофту кажется. По крайней мере, он хочет убедить себя в этом. Сам восточный ветер мне хочет помогать. Всегда доверяй ветру - к цели он ведет. Эта чёртова песня играет в его голове. Никак не в реальности, нет. Иди, братец, в тень. Без твоей любви он совсем исчезнет. Нет. Этого не может быть. Майкрофт судорожно хватается за голову и рывком встаёт со стула. - Куда это ты собрался? – Мориарти широко улыбается, как зверь, загнавший добычу в клетку. Холмс лихорадочно трясёт руками. - Ты называешь нас сумасшедшими? – Мориарти всё ещё улыбается, - Посмотри на себя. Чудовища не мы, чудовища – те, кто сделал нас такими. И снова Майкрофт хватается за голову. Сейчас там сущий беспорядок. А Эвр всё продолжает петь. Он больше не придет, навсегда потерян. Судьба не королева, не замок ее дом. Майкрофту плохо. Он зажимается в угол. Мориарти продолжает: - Знаешь, а ведь это ты её сгубил, - он кивает в сторону поющей Эвр, - Ты запер её там. Ты во всём виноват. Она стала чудовищем, но кто её сделал такой? Ты. Даже мой извращённый мозг не может представить, насколько чудовищен ты. Майкрофт кричит. Он не знает, что именно срывается с его губ, он просто кричит. Его голова раскалывается, руки трясутся. Он сходит с ума? Ему страшно? Он не знает. Всё накрывает темнота. Вязкая, почти чёрная темнота. И снова судорожное движение врывается в жизнь старшего Холмса. Он спрыгивает со своей кровати. Он весь в поту. Это был сон? Или отголосок совести? Он не знает. А человеку, который привык всегда всё знать, трудно смириться с незнанием чего-либо. Это его сломало. Теперь он часто, практически каждую ночь, вот так вот спрыгивает с кровати. И хочет забыть. Забыть всё то, что когда-либо знал.