Их ночи

Когда лежишь на диване, свесив голову так, что в висках ощутимо стучит кровь, комната вокруг становится совсем чужой. От оконного стекла до черепа на каминной полке, от кожаного кресла до царапин на полу – ничего не знакомо; все оказывается новым, неисследованным, заново интересным – непонятным и непонятым. Иногда стоит взглянуть на мир под другим углом. От пола до потолка – бесконечное количество воздуха, - простор, полная свобода для анализа. Такая возможность поупражняться в дедукции – разве он видел раньше эту трещину на кофейном столике? Нет, и никогда раньше ему не приходило в голову исследовать сам этот столик – а ведь ему бы ничего не стоило рассказать историю каждого пятна! Никто не поймет, насколько занимательным это может быть. Только ему было не до того. Если бы не часы на запястье, Шерлок не сумел бы, наверное, сказать, сколько времени он лежал вот так, почти касаясь волосами пола. Но он помнил, что раньше обе стрелки стояли на римской девятке – значит, было без четверти десять. А теперь часовая застыла на двойке, а минутная только что передвинулась на четверку – двадцать минут третьего ночи. Сколько – один, два, три, четыре с половиной часа… Это было едва ли полезно – столько лежать вниз головой, но никто не одергивал его, чтобы заставить пошевелиться. Шерлок и до утра мог пролежать так, - Джон ушел на свидание и не вернулся с него, остался с Джул, у Джул… Шерлок попытался сконцентрироваться, вспомнить ее лицо, - он же видел ее, должен был – ничего не вышло. Все расплывалось и таяло, мерцало и исчезало тут же – нет, ему определенно было не до дедукции. Трудно сосредоточиться, когда в голове течет река. По крайней мере, Шерлок чувствовал это именно так. Поток сознания – не красивое выражение, а нечто вполне реальное, отчетливо ощущаемое, то, что нельзя описать словами, как бы ни старался. Он и не старался. Странно, - запоздало задумался Шерлок, открывая глаза, - странно, что это снова происходит. Этого не случалось уже десять лет. Или двенадцать? Странно, что это происходит сейчас, а наркотики здесь совсем не при чем. Ему бы стоило быть хоть немного испуганным – раз не наркотики виноваты в том бешеном потоке, который шумел в его голове, значит, он сошел с ума. Сходит. Да, это было похоже на сумасшествие – так, как Шерлок мог вообразить себе его. Он был тогда совсем молодым и еще не умел справляться с теми лавинами информации, которые обрушивались на него ежедневно – и он искал средства усмирить эту свистопляску, и находил. Наркотики помогали, алкоголь – нет. Сколько ему было, когда он впервые сравнил свой отпущенный на свободу разум с бурной горной рекой? Сколько ему было, когда он научился запирать его в гранитные набережные и мастерски ставить плотины? Он стал контролировать себя, наркотики оказались не нужны, и он достаточно легко отбросил их в сторону – в конце концов он всегда был сильнее собственного тела. Сознание, вероятно, мстило ему во снах, но сны – что сны? Шерлок не запоминал их. И вот теперь опять. В чем дело? В позе, в месте, во времени? Почему сейчас? Почему впервые за эти годы? Он закусил губу, когда попытка подумать отозвалась сверкающей вспышкой, и связная мысль разлетелась на кусочки: ему, стоя на берегу, оставалось только наблюдать, как слова погружаются в реку. Не слишком полезно четыре часа лежать вниз головой, но гораздо вреднее десять лет держать под замком собственный разум. Нет, он не был ни капли испуган – он знал, что это кончится прежде, чем успеет взойти солнце. Оставалось переждать, перечувствовать, переболеть – задержать дыхание, погружаясь под воду. Маленькие, тайные моторы в нем работали сейчас на холостом ходу, заставляя скрипеть зубами. Отрывки мелодий, строки стихов, наблюдения, люди, взгляды, встречи, мелочи… Приливы и отливы эмоций, река, в водах которой и мусор, и глина, и прекраснейшие произведения искусства, и что-то, что было давно стерто с жесткого диска, но сохранилось где-то в корзине и вот теперь неслось вперед. Шумы, запахи, чьи-то улыбки – как будто пробираешься сквозь время, непонятно только, вперед или назад. Где-то что-то происходит, но было ли это уже или только случится? Краем сознания, одним, отдаленным, единственным, который не омывала река, Шерлок вяло осознавал, где он и что с ним, видел гостиную, и столик, и диван. Если бы с ним сейчас заговорили – он бы мог ответить, но не понимал бы, на каком языке говорит. Если бы ему велели встать – вряд ли смог бы шевельнуться. Вода текла сквозь Чертоги, затапливала кабинеты и залы, - все новые и новые впечатления, еще не проанализированные, давно забытые, никогда не полученные, не записанные в картотеку… Еще будет время навести порядок. Часы тикали, и Шерлок поднес их к уху, вслушиваясь в то единственное, что привязывало его к реальности. Секунда – вдох, секунда – выдох. Так замедлялось течение. Приятное состояние - очищение рассудка, вероятно, довольно опасное и не настолько эффективное, как простое систематическое удаление ненужных файлов, но все же определенно полезное. Раз в несколько лет уж точно. Вдох–выдох, раз-два, выдох-вдох, три-четыре. Он насчитал двести двадцать восемь секунд, прежде чем почувствовал, что засыпает. Требовалось время, чтобы прийти в себя, и организм рационально предлагал уснуть. Шерлок не был намерен спорить. Он дернулся, собираясь улечься на диван целиком и свернуться, подогнув ноги, - одним, как обычно, плавным движением. Однако от грации не осталось и следа, затекшие мышцы, усталая шея, расслабленные руки – ему пришлось вцепиться в край дивана и буквально тащить себя наверх, - и даже такое усилие не прогнало подступающий сон. И все же что особенного было в сегодняшнем дне, что вызвало все это? Он мысленно набросал три гипотезы, начал обдумывать их, исключая невозможное – но в Чертогах сейчас все валялось где попало, а он был слишком утомлен, чтобы искать необходимое. И он уснул.