***
Войдя в полицейское управление, Анна Викторовна со спокойным лицом поздоровалась с дежурным и проходившим мимо Евграшиным. - Анна Викторовна! Как вы? Так давно не было вас видно. Вы к нам совсем заходить перестали, - радостно обратился к ней последний. - Спасибо, все хорошо. А Антон Андреевич на месте? - Да, у себя с утра сидит. Анна поблагодарила и пошла в сторону кабинета Коробейникова, а раньше занимаемого и Штольманом. У Антона Андреевича настроение с утра было неважное, не смотря на весь его природный оптимизм. Дел интересных давно не было, так по бытовой части в основном. Он все хотел архивы разобрать, да их со Штольманом совместные дела туда же подшить. Только все никак не мог заставить себя начать разбирать бумаги, написанные аккуратным убористым почерком пропавшего начальника. И за стол его так и не перебрался, хотя Николай Васильевич ему уже намекал, что должность начальника, скорее всего, ему теперь достанется. Трегубов искренне надеялся, что из Петербурга им никого не пришлют. А Коробейников опыта у бывшего начальника набрался достаточно. А в помощники ему можно Ульяшина и Евграшина определить. Вот так и вырастим собственную смену в управлении. Раздался тихий стук в дверь. Коробейников удивился: кто бы мог так тихо к нему стучать? - Войдите. - Здравствуйте, Антон Андреевич, - промолвила Анна, входя в такой знакомый кабинет. - Анна Викторовна! – ахнул коллежский асессор, - Как я рад вас видеть! Проходите, присаживайтесь! Может быть чаю? Как вы? Мне говорили, что вы болели этой зимой. А мы все по вам скучали очень. Так давно вас видно не было. Вопросы сыпались как из рога изобилия. Антон Андреевич проворно подскочил к Анне, принял у нее пальто, усадил на стул напротив своего стола, налил чаю и подал горячую кружку ей, не останавливаясь задавая один вопрос за другим. Казалось, он боялся остановиться хоть на мгновение. - Спасибо, Антон Андреевич. Да, мне нездоровилось. Но сейчас уже гораздо лучше. Вот была в городе и решила к вам заглянуть, по старой памяти, так сказать. - Это замечательно, что вы зашли. Я как-то к вам хотел прийти, проведать вас. Но мне сказали, что вы совсем никого не принимаете. - Да, я не принимала. Сейчас уже все в порядке. Думаю, мы с вами иногда даже станем видеться. Не знаю только, как долго. Коробейников, наконец, сел на свое место напротив барышни Мироновой. И тут только обратил внимание на ее румянец, на радостный блеск в глазах, явно не вяжущиеся с тем ее состоянием, о котором говорили в последнее время. Неужели она забыла Якова Платоновича, что так сильно переменилась в своем настроении? Но как же? Ведь он, Коробейников, хорошо помнил ее состояние, когда Штольман пропал. И потом в городе судачили, что она убивается по пропавшему так, словно бы самого близкого человека потеряла. Кто-то даже говорил, что она из-за исчезновения сыщика в монастырь собралась. Последнему, правда, верилось с трудом. Да и то потому, что это у себя в статейке накропал Ребушинский. Коробейников, хоть и сам испытывал весьма нежные чувства к Анне Викторовне, даже расстроился из-за столь явного улучшения настроения ее. Нет, это хорошо, что она на поправку пошла. Но такой цветущий вид мог свидетельствовать о том, что бедное сердечко ее успокоилось. А, значит, Штольман был позабыт. Ведь вестей-то о нем до сих пор нет. Антон Андреевич уже приготовился внутренне оскорбиться за такое скорое забвение памяти бывшего начальника. - Что нового, Антон Андреевич? Что интересного у вас происходит? – поинтересовалась Анна Викторовна, прерывая столь нерадостные размышления Коробейникова. - Да новостей особо и нет, Анна Викторовна. Про Якова Платоновича ничего не слышно, хотя Николай Васильевич, я знаю, рассылал телеграммы по каким-то своим старым сослуживцам в просьбе хоть что-то о нем узнать. Дел у нас интересных совсем не стало. Все какие-нибудь мелкие кражи, да бытовые убийства. И то немного. Муж жену по пьяной голове вожжами забил насмерть. Сам же и сдаваться пришел. Правда у нас тут народ съезжается. Слышали, большую ярмарку организовывают? Так вот, купечества сколько приезжает. Я слышал, в гостинице свободного номера не осталось. Постоялые дворы попроще – и те заняты под завязку. Николай Васильевич всех городовых стягивает на эту ярмарку. Переживает, как бы чего не вышло, с таким-то количество приезжего народу. - Ярмарка? Нет, не слышала. И когда же начнется? - Так со следующей недели. Стало быть, через три денечка. - Как интересно. Надо будет непременно прийти, посмотреть что у нас тут за ярмарка такая большая будет. Раньше же, кажется, большие ярмарки в Л*** проводили? У нас все как-то поменьше…- задумчиво протянула Анна. - Да, а вот в этот год решили у нас.***
Дойдя до полицейского управления, Штольман приготовился к тому, что и здесь его встречать начнут не самым обычным образом. Приняв более обычного серьезный вид, статский советник вошел внутрь. - Сергей Степанович, добрый день. Что, Коробейников на месте? – завидев знакомое лицо Евграшина, напрямую обратился Яков Платонович. - У себя, ва… Господи! – Евграшин, не успев договорить, поднял глаза на знакомый голос и запнулся, - ваше благородие! Яков Платонович!!! ВЫ!? Да как же? Живой! - Живой-живой, - не выдержав, сдержанно улыбнулся Штольман. - Яков Платонович, вы вернулись? Совсем вернулись? - Вернулся. Но, боюсь, на время. Потом уеду. Но уже, надеюсь, так внезапно не пропаду. Так что, Коробейников-то на месте? - Так точно-с! Позвольте доложить? - Не нужно, без доклада уж как-нибудь обойдусь. Один он там? - Никак нет-с. У него…ой, - запнулся полицейский, - так к нему минут двадцать назад Анна Викторовна прошла…. Миронова, - растерянно закончил он, взглядом как бы извиняясь за это перед бывшим начальником. - Анна Викторовна там? Это хорошо, - с чем довольный Штольман и направился в свой бывший кабинет, немало озадачив таким настроением Сергея Степановича. Во-первых, Евграшин ожидал, что Яков Платонович сначала доложит о своем прибытии полицмейстеру. Во-вторых, памятуя о явно теплых взаимоотношениях Штольмана и барышни Мироновой, Яков Платонович должен был бы быть недоволен ее визитом к Коробейникову. Но выглядел он очень даже довольным этим фактом. Ну, да ладно. Разберутся как-нибудь сами. Значит, начальник вернулся. Надолго ли? А говорили, что погиб. Где ж погиб-то? Живехонек! Тем временем Коробейников решил как-то выяснить причину столь явной перемены в состоянии Анны, которая последние минут двадцать практически не переставала говорить. Они успели обсудить предстоящую ярмарку, некоторые старые дела, расследованные вместе, местные сплетни, коих Антон Андреевич мог пересказать великое множество. Но стоило ему только начать какую-то тему, как инициативу перехватывала Анна, и дальнейший разговор лился исключительно в форме ее монолога. Зайти Коробейников в выяснении интересующей его темы решил издалека: - А что же, Анна Викторовна, духи к вам так и не приходят? – спросил он, втайне надеясь услышать, что какой-нибудь дух принес добрую весть о Штольмане, в связи с чем Миронова так переменилась в своем настроении. - Нет, Антон Андреевич. То есть они иногда приходят, но на мои вопросы не отвечают. Да, и приходили они давно. - Анна Викторовна, а вы не пробовали вызвать дух Якова Платоновича? – осторожно спросил молодой сыщик. - Якова Платоновича? Зачем? – искренне удивилась Анна, - я же вам еще тогда сказала, что духа его не вижу, а значит он жив. - Но, быть может, он в беспамятстве. Или еще что-то с ним, что дух может явиться и рассказать где он. - Антон Андреевич, я вас не совсем понимаю, - барышня Миронова начинала искренне надеяться, что Штольман появится в кабинете с минуты на минуту. Дольше разыгрывать из себя неведение она не могла, очень уж хотелось рассказать Коробейникову и о том, что Яков вернулся, и о том, что они теперь жених и невеста. Но сразу она этого не сказала по просьбе Штольмана, а сейчас это уже выглядело бы не совсем правильно, на ее взгляд. Коробейников хотел было еще что-то сказать, как дверь открылась, и в кабинет решительной походкой вошел Яков Платонович собственной персоной. - Анна Викторовна, вы опять по управлению бегаете? – шутливо осведомился он, подходя к столу Коробейникова, - а вы, Антон Андреевич, что без дела сидите? И Штольман улыбнулся, видя изумление своего бывшего помощника. - Яков Платонович…… да как же это…. Яков Платоныч!!! – Антон Андреевич подскочил на месте, не веря своим глазам, и так стремительно подлетел к Штольману, что тот даже не заметил, как был заключен в крепкие объятия, не сдержавшегося на радостях Коробейникова. - Антон Андреевич, а вы всех так жарко приветствуете? – Яков Платонович высвободился из хватки молодого сыщика. - Анна Викторовна, это же наш Яков Платонович! – счастливый Коробейников обернулся к сидящей девушке, со счастливой улыбкой наблюдающий за этой сценой. - Антон Андреевич, прошу меня извинить. Но я решила вам ничего не говорить. Я подумала, что пусть уж визит Якова Платоновича станет для вас сюрпризом, - извиняющимся тоном произнесла она. - Надо сказать, я тут вообще как ходячий сюрприз. Или оживший дух. На меня сегодня смотрят так, будто я из могилы вылез. Если так будут реагировать и все остальные, это может стать большим неудобством. Я так понимаю, к истории о моей гибели, просочившейся в город, руку приложил господин Ребушинский? – Штольман обернулся к Коробейникову, все еще сияющему радостной улыбкой. - Признаться, да. Он же тогда с нами бегал в поисках вас. Вот. Ну, а через некоторое время вышла та статья, в которой во всех красках описывалось как именно вы умирали на складах. Я к нему после ходил, требовал опровержение напечатать. Он ни в какую. - Ну, значит, я сам его навещу. Будет ему очередная сенсация. Ох, и надоел мне этот писака со своими «сенсациями». - Да уж, после вашего визита он выпустит очередную сенсацию. Что-то вроде: воскрешение погибшего сыщика, - улыбнулась Анна Викторовна. - Антон Андреевич, а что полицмейстер? Не знаете, он у себя? – поинтересовался Штольман. - Да, я слышал какое-то письмо из Петербурга получил и сразу у себя заперся. - Письмо из Петербурга? – задумчиво протянул Штольман, - интересно….***
В то самое время, пока Коробейников беседовал сначала с барышней Мироновой, а после и с присоединившимся к ним Штольманом, Николай Васильевич Трегубов пытался осмыслить полученные известия из столицы. Пару часов назад ему доставили срочное письмо, в котором говорилось, что в ближайшие дни к ним в управление пожалует чиновник по особым поручениям в звании статского советника. Он будет уполномочен временно возглавить сыскное отделение с тем, чтобы дальше вынести решение о том, можно ли во главе его поставить кого-то из местных сыщиков или же придется назначать кого-то постороннего. Николай Васильевич негодовал. По этому письму получалось, что Штольмана можно уже не ждать! Ведь после отмены того приказа, что вынес касательно сыщика Уваков, Яков Платонович формально все еще был главой сыскного отделения Затонского отдела полиции. А тут на тебе - присылают кого-то. И ведь даже фамилию не указали. Статский советник и все! Просидев в кабинете в таких мыслях больше часа, Трегубов решил рассказать эти новости Коробейникову, который сейчас фактически замещал Штольмана в отделении. Выйдя из кабинета, полицмейстер направился в сторону сыскного отделения. - Евграшин! Коробейников у себя? – осведомился он у стоявшего в коридоре полицейского. - Так точно, ваше высокоблагородие. Только он там не один, - Сергей Степанович уже представлял реакцию начальства на возвращение Якова Штольмана. - Не один? А кто там еще? А впрочем, неважно! – махнул рукой Трегубов и продолжил путь.***
- Антон Андреевич, вы представляете, они нам присылают реви… - с порога начал было полицмейстер, но осекся, увидев в кабинете не только самого Коробейникова, но и барышню Миронову, рядом с которой стоял Яков Штольман – живой и невредимый, - …зора…. - Ревизора? – переспросил Антон Андреевич. - Господи ты Боже мой… Яков Платонович, - выдохнул Трегубов, тихо оседая на стоящий возле окна стул, - голубчик, вы ли это? - Господин полицмейстер, рад встрече. Николай Васильевич, с вами все в порядке? – Штольман быстро подошел к побледневшему начальнику полиции. - Антон Андреевич, у вас коньяк есть? – спросил Трегубов, все еще глядя на Штольмана. Коробейников быстро выскочил из-за стола, достал графинчик и, налив рюмку коньяку, протянул ее Трегубову. Тот выпил залпом, не глядя и протянул рюмку обратно, явно требуя добавки. - Николай Васильевич, вы как? – обеспокоенно спросил Штольман. - Я? Если я не брежу, то в полном порядке. Яков Платонович! Живой! - Однако, мне порядком начинает надоедать, что все записывают меня в воскресшие мертвецы. Николай Васильевич, вы-то, надеюсь, не поверили писанине Ребушинского о моей смерти? - Да тут верь не верь, а вы же пропали. Правда, теперь вернулись. Это хорошо…. Позвольте, - Трегубов вскочил так неожиданно, что Коробейников, протягивающий ему вторую наполненную рюмку, резко отпрянул назад, чуть не пролив коньяк на себя. Николай Васильевич обернулся к младшему сыщику, взял у того из рук рюмку и выпил жидкость, после чего продолжил: - Позвольте. А что же теперь делать? Раз вы живы и вернулись, значит вы все еще стоите во главе сыскного отделения. Приказ-то о вашем назначении никто не отменял. Только отменили ту полнейшую ерунду, по которой вас обвиняли Бог знает в чем и объявляли в розыск. Но сегодня мне письмо пришло, согласно которому на ваше место должен явиться какой-то чиновник по особым поручениям. Статский советник. Временно. До тех пор, пока не решит, кого ставить во главе нашего сыскного отделения – наших кого или назначать чужого. И что вы мне прикажете делать? При этих словах полицмейстера Анна Викторовна как-то очень уж хитро посмотрела на Штольмана. Тот вскинул брови: - Временно, говорите? - Да, получается, что временно. - Чиновник по особым поручениям? - Да. - Статский советник? - Да. - А письмо кем подписано? - Ну, а вы как думаете? Полковником Варфоломеевым. Мне теперь, почему-то, вообще исключительно от него письма из Петербурга приходят. Если приходят вообще, - недовольно проворчал Трегубов. - Я так и думал. Ну, что же, господа. Позвольте представиться. Чиновник по особым поручениям, статский советник Штольман Яков Платонович. Судя по всему, на ближайшие несколько месяцев буду возглавлять сыскное отделение Затонского отделения полиции. Собственно, как и предыдущие полтора года. На несколько минут в кабинете воцарилась тишина. - Так значит, никого другого нам не пришлют? - Видимо, нет. - Вот и славно! – Трегубов был явно обрадован, - а вы что же, временно к нам теперь? - Временно. Мне нужно будет вернуться на службу в Петербург. Но до лета я точно буду здесь. - А почему именно до лета, Яков Платонович? – подал голос Коробейников. - Господа. У меня, а точнее у нас, есть новость. От которой и зависит срок моего пребывания здесь. Позвольте представить: Анна Викторовна Миронова – моя невеста. В начале лета мы с Анной Викторовной венчаемся. После празднования свадьбы, которое состоится здесь, в Затонске, мы переезжаем в Петербург. - А как же медовый месяц? – Антон Андреевич был так обескуражен новостью, что не сразу сообразил какой вопрос умудрился задать. - Антон Андреевич, медовый месяц входит в понятие празднование свадьбы в данном случае. - Вы что же, женитесь?? – брови Трегубова поползли вверх, рискуя скрыться из виду под седой шевелюрой. - Женюсь. И нам было бы очень приятно видеть вас на нашей свадьбе, - Штольман вопросительно взглянул на Анну, которая радостно улыбнулась и кивнула в знак согласия. - Кроме того, послезавтра в местной ресторации состоится наша официальная помолвка. Я был бы очень признателен, если бы вы, Николай Васильевич, и вы, Антон Андреевич, составили бы, так сказать, сторону гостей жениха, то есть мою. Положено, чтобы родители или друзья жениха официально просили руки невесты. К сожалению, моих родителей нет в живых. Да и с друзьями трудновато. Поэтому я был бы признателен вам, Николай Васильевич, если бы вы согласились взять на себя исполнение этой задачи. - Яков Платонович, это большая честь для меня. Я с радостью исполню вашу просьбу. - Николай Васильевич, мне бы хотелось еще обсудить с вами один вопрос. Вы не против? - Конечно, пойдемте ко мне в кабинет. - Анна Викторовна, вы меня здесь подождете? - Да, Яков Платонович. - Я недолго, - с чем Штольман вышел вслед за Трегубовым. Войдя в кабинет полицмейстера, Яков Платонович начал без предисловий: - Николай Васильевич, сейчас я по приглашению Петра Ивановича гощу в доме Мироновых. Но вы ведь понимаете, что оставаться там несколько неправильно. Скажите, я могу рассчитывать на временное проживание в своей старой служебной квартире? - Можете, конечно. Но, боюсь, только через неделю. Вас недельку еще у Мироновых потерпят? - Думаю, да. Но почему через неделю? - Дело в том, что с этой ярмаркой все как с ума посходили. Народу приехало пропасть сколько. Не осталось ни одного номера в гостинице, заняты все постоялые дворы. Пришлось даже выделить все пустующие служебные квартиры во временное пользование приезжим. По личной просьбе генерал-губернатора. Вы уж извините, Яков Платонович. Ваша квартира тоже ведь пустая стояла. А через недельку все разъедутся. Ваша квартира освободится, и вы сможете туда переехать. - Значит, на номер в гостинице тоже можно не рассчитывать? - Нет, ни одного номерочка свободного. - Что ж, придется объяснить все Марии Тимофеевне и надеяться, что моя будущая теща не сильно осерчает, - улыбнулся Штольман. - Да, Яков Платонович. Вещи ваши в целости. Все было заперто в отдельной комнате в вашей же квартире, ключик у Коробейникова на сохранении. Так что не переживайте, все в целости. Правда, забрать сейчас не получится. - Ничего страшного. Неделю как-нибудь обойдусь без них. - Тогда ждем вас завтра на службе. Пока ярмарка готовится и будет проходить, извините уж, выходных не предвидится. - Хорошо, завтра утром буду. Спасибо, что согласились исполнить, так сказать, роль посаженного отца. - Мне, право, очень приятно ваше доверие мне в таком важном деле. - До встречи, Николай Васильевич, - попрощался Штольман и вышел из кабинета. «Живой вернулся. И женится. И на ком? На Анне Мироновой! Ой, да Яков Платоныч!» - подумал полицмейстер, глядя вслед вышедшему статскому советнику. Над тем, каким именно образом Штольман так резко поднялся в чине, Трегубов решил не задумываться. Зайдя за Анной Викторовной, Яков Платонович попросил Коробейникова к завтрашнему дню постараться подготовить отчет о состоянии дел в сыскном, после чего парочка удалилась из полицейского управления. «Вот те раз! – подумал Антон Андреевич после их ухода, - Яков Платонович вернулся. Это, конечно, очень хорошо. Это так радостно. Но он же не просто вернулся. Он еще и на Анне Викторовне женится». Печально стало Антону Андреевичу при этой мысли. Но печалился он ровно десять минут. Потом решил, что оно все к лучшему. Ведь то, что барышня Миронова любит Штольмана он, Коробейников, понял достаточно ясно тогда зимой, когда она бегала по всему городу в поисках пропавшего полицейского. Нет, даже раньше. Когда он увидел очевидную вещь – часть ночи Штольман провел у Анны Викторовны в номере. А то, что Яков Платонович питает очень нежные чувства к барышне заметно было и того раньше. То он его, Коробейникова, отошлет куда-нибудь, только бы рядом с Анной Викторовной не видеть, то улыбкой счастливой при ее появлении расцветет, то манжету поправлять начнет. Оно и к лучшему, что они женятся. Успокоив себя таким образом, Антон Андреевич приготовил рабочее место начальника к его завтрашнему приходу и сел писать отчет обо всех происшествиях за последние два с половиной месяца.***
- А ведь я, Яков Платонович, переживала из-за того, что с вашей стороны на официальной помолвке никого не будет, - призналась Анна, выходя со Штольманом из управления. - Я еще, Аня, доктора Милца пригласить хотел. Ты не против? - Нет, я только рада. Александр Францевич часто ко мне заходил. И всегда говорил, что все непременно наладится. - Я знаю. - Знаешь? - Да. Мы с ним переписывались, - признался Яков Платонович. - Дядя и доктор знали, что ты жив и ничего мне не говорили??? – в глазах Анны была обида и злость. - Прости, милая. Если бы ты узнала, что со мной и где я, ты могла бы захотеть поехать вслед за мной. А это подвергло бы тебя опасности. Я знаю, что поступил очень жестоко. Но я просто не мог позволить тебе сорваться из дома в неизвестность. Если бы со мной что-то случилось, что бы тогда стало с тобой? - Да, я бы точно не сидела дома, если хотя бы представление имела где тебя искать. - Вот поэтому было важно, чтобы ты ничего не знала. Ты можешь злиться на меня, я заслужил. Но я всегда стараюсь оберегать дорогих моему сердцу людей. Пусть даже и таким способом. - Ох, Яков. Ты всегда будешь таким, - тихо вздохнула Анна, покрепче обвив руками локоть жениха. - Жестоким? - Нет, оберегающим меня даже ценой моего спокойствия. - Думаю, да. Учитывая твою деятельную натуру, это неизбежно. - Пообещай, что впредь ты хотя бы не станешь так исчезать. - В этом я могу тебе поклясться. - А как же та папка? Почему ты про нее не спрашиваешь? - Я заберу ее у тебя сегодня. А полковнику Варфоломееву отдам позже. Это может уже подождать. К тому же, я хочу сам более детально изучить ее. Сдается мне, далеко не все оттуда должно попасть в руки моего руководства. Есть там бумаги, о которых вообще лучше никому и никогда не узнать, - задумчиво ответил Штольман, думая о результатах исследований Брауна, которые могут там быть. Он так и не успел тогда зимой детально все изучить. - Аня, ты не против зайти сразу к доктору Милцу, а потом уже отправиться домой? - Нисколько, я буду только рада увидеть Александра Францевича, - ответила Анна, и они направились в сторону больницы.***
Доктора Милца Штольман с Анной нашли, как ни странно, в кабинете. Доктор сосредоточенно писал что-то в большом журнале. - Здравствуйте, Александр Францевич, - войдя, поздоровался Яков Платонович. Доктор поднял глаза. На лице его, мудром и добром, расцвела улыбка. - Яков Платонович! А вот и вы. Ждал, признаться, ждал вас. Очень ждал. Понимал ведь, что приедете, - доктор поднялся навстречу вошедшему Штольману. Вслед за ним вошла Анна. - Анна Викторовна! И вы здесь. Рад, очень рад вас видеть, - поприветствовал доктор Милц барышню Миронову. - Здравствуйте, Александр Францевич, - улыбнулась та в ответ. - Полагаю, ваше состояние улучшилось за последнее время? - Да, мне стало гораздо лучше. - Это хорошо. Но, раз вы пришли, я после вас осмотрю. Удостовериться не мешает. - Хорошо. Яков Платонович несколько напрягся: - А что, состояние Анны Викторовны внушает опасение? Я не все знаю? - Нет-нет. Я вам писал обо всем, что касалось состояния здоровья Анны Викторовны, - доктор несколько виновато посмотрел на Миронову, - но мне необходимо удостовериться, что состояние ваше, барышня, действительно улучшилось на столько, на сколько это проявляется внешне. - Но вы мне непременно все расскажете, - потребовал Штольман. - Если Анна Викторовна не против, - доктор вопросительно посмотрел на девушку. Та кивнула в знак согласия, - расскажу. - Александр Францевич, не будем вас надолго отвлекать. Скажу сразу, что с завтрашнего дня я временно возвращаюсь к своим прежним обязанностям в управлении. Поэтому еще поработаем вместе. И самое главное, зачем мы, собственно, пришли. Позвольте сообщить вам, что Анна Викторовна согласилась стать моей женой. Мы хотим пригласить вас на нашу свадьбу в начале лета. А послезавтра состоится официальная помолвка, которую мы отпразднуем в узком кругу в ресторации здесь в городе. Мы будем счастливы, если вы присоединитесь к нам за ужином в честь помолвки. - Яков Платонович, Анна Викторовна! Рад, очень рад! За вас обоих. Это замечательно, это чудесная новость. С превеликим удовольствием принимаю оба ваших приглашения. Позвольте-ка, а вы где живете? Слышал, абсолютно все гостиницы, постоялые дворы и даже служебные квартиры заняты приехавшими на эту ярмарку. Столько народу съехалось, как бы чего не вышло… - Я приглашен в качестве гостя Петра Ивановича в дом Мироновых. Но как только моя служебная квартира освободится, я сразу же перееду туда. Не хочу нарушать правила приличия. - Оно и верно. - Что ж, завтра я к вам еще загляну. Анна Викторовна, я подожду вас в коридоре, - Штольман вышел из кабинета врача. Осмотр длился недолго, его результатом доктор Милц остался доволен. Анна Викторовна явно шла на поправку. Ни ее физическое, ни ее эмоциональное состояние беспокойства не вызвало, о чем Александр Францевич уведомил Штольмана, провожая барышню Миронову. Выполнив, таким образом, все запланированные дела, Штольман с Анной зашли еще в кондитерскую и в галантерейную лавки, купили то, что планировала Анна Викторовна и, взяв извозчика, отправились в дом Мироновых. Учитывая, что прошли, а потом и проехали они практически через весь город, завтра можно было ожидать массу «новостей» и сплетен.