Самое сложное испытание IX/IX

      Первые утренние лучи солнца. Вроде бы на часах лишь полпятого утра, а уже и выспался, и энергия долбит как из атомной станции, но время всё также раннее. Ник нехотя открыл глаза, посмотрел на всё тот же потолок, который после всего вчерашнего вечера он уже не мог видеть. Вздохнул. Вряд ли его выпустят в такой ранний час. Но гулять по палате ему никто не запрещал. Лис приподнялся, встал на лапы и теперь мог во всей красе, «с высоты», рассмотреть комнату. Четыре кровати, четыре тумбочки, и всё пустовало. Только Уайлд мог ухитриться попасть летом в больницу. Там врачи ликовали, что к ним хоть кого-то привезли, даже отпускать не хотели, но в нужное время всё же пришлось.       За лисом в больницу пришла Джуди, опечаленная всем произошедшим. Ей теперь хотелось просто оставить своего любимого в покое, в котором, по словам врачей, он нуждался.       — Да весёлый вчера выдался денёк! — воодушевлённо произнёс Ник. — Тепловым ударом меня ещё не било, только током, кулаками, ветками, монтировками…       — Сейчас придём домой и я запру тебя в комнате.       — Зачем?       — Чтобы ты отдыхал. Я только отвернусь, а тебя уже и след простыл. Нет, нет, тебе нужен отдых.       — Да слушай ты больше этих врачей. Я тебе никогда не рассказывал, что зимой в сугроб с третьего этажа почти без одежды прыгал? Всё в порядке со мной было, а тут просто перегрелся.       — Тебе даже порекомендовали молчать, чтобы не засорять свою голову всякой ерундой. Но это тебя не остановит, ведь так?       — Да я могу весь день молчать, от меня никто и слова не услышит.       — А вот давай поспорим. Ты не сможешь молчать весь день, допустим, до полуночи. И если побеждаю я, то мы остаёмся здесь ещё на неделю.       — Вот и мотивация появилась. Тогда, если побеждаю я, то… нет, не это, подожди секундочку… то мы немедленно уезжаем отсюда и не возвратимся в течение пяти месяцев, вот так.       Звери пожали друг другу лапы. Джуди сразу решила проверить Ника и спросила у него о настрое на весь сегодняшний день. Тишина. Даже жутковато стало. Он молчит только по трём причинам: сон, дыхание и собственное отсутствие. Иногда заговоришься с ним, а его нет, и тишина.       Был ли это отвлекающий манёвр или специальный ход — не понятно. Но Джуди решила действительно закрыть дверь в комнату Ника на замок. Тот, по известной причине, не мог ей и слова сказать. Закрыть дверь не получилось, лис успел выскочить из комнаты и забавно пригрозить пальчиком зайке.       «Ах ты ж хитрый овощ! О, точно! Я не могу говорить, но думать мне никто не запретит. Всё, в моих мыслях я уже победил».       Неугомонная натура девушки заставила её попросить у отца какой-нибудь непыльной работёнки… на двоих. Глава семейства сначала попытался успокоить свою дочь, говорил ей, что она сюда приехала отдыхать, а не работать. Но не тут-то было.       — Это ведь здорово, что нам дали работу! — радостно выкрикивала зайка, когда они шли на дальние теплицы. — В детстве я так любила собирать помидоры. Помню, раньше не было теплиц, и урожай бил град…       «А, я понял! Ты специально меня заткнула, чтобы самой вдоволь наговориться! Да уж, не сладко мне придётся. От твоей скучной болтовни мёртвый зевнёт».       Теплицы были далековато, на то они и дальние. Это место было за полями, возле реки. Всего теплиц было около десяти, и от этого Ник чуть не заговорил. Работы было на весь день. Джуди это никак не пугало, а вот парень, вытаращив глаза, уже представлял свою тяжёлую учесть, а за ней и отдых. Но солнце ещё высоко.       Уайлд и Хоппс решили сначала вместе порешать с одной и по очереди переходить на каждую. Ну, как решили… она сказала, и понеслась. Не прошло и десяти минут, как постоянные манипуляции и вопросы заставили Ника перейти в другую теплицу — самую дальнюю. Но и оттуда, блин, слышались даже не просто разговоры, а выкрики зайки.       «Да что ж ты такая горластая?! Только не тогда, когда надо. Попросишь тебя кричать громче, так не можешь, а тут на тебе, пожалуйста».       Со временем парень вошёл во вкус. Собирать помидоры даже понравилось, главное найти в этом деле свою определённую долю удовольствия. Он старался набирать корзины на скорость, наполнять доверху, и это у него получалось неплохо. В какой-то момент оба зверя решили посоревноваться в скорости и на время собирать урожай. Победила, естественно, зайка. У неё просто лапа рабочая, натренированная. Зато время прошло быстро, весело. До трёх часов вся работа была сделана. Ник изнемогал, пот мелкими ручьями скатывался по его огненной шерсти, лапы заметно дрожали.       Джуди предложила оставить корзины здесь, у теплиц, а вечером приехать за ними на мотоблоке. И опять эта система: подумала — решила — так и будет. Впрочем, это было только на пользу, ведь так не хотелось идти обратно, по сокрушительной жаре с полными лапами.       Дома была полная тишь, ничего интересно не происходило. Но Ник знал, что это лишь затишье перед бурей. Так и оказалось. В коридоре, когда он двигался усталой походкой к своей комнате, встретил Луну с довольной улыбкой на мордочке и привлекательно сощуренными глазами. Парень хотел уйти от неё по-тихому, кивнуть головой, как бы поприветствовав, и зайти в свою комнату. Не удалось…       — Привет, Ник. Как твоё самочувствие? — в ответ тишина, которая сразу же напрягла зайку. Лис попытался жестами объяснить, что говорить не может, но девушка нашла в этом своё удовольствие. — Значит, ты не можешь говорить? Тогда, давай так, если я тебе нравлюсь, то ты мне ничего не ответишь.       «Мне вот интересно стало, можно ли зайцу завязать уши узлом? А зачем кисточки на ушах нужны? Как пахнет земля?», — лис изо всех сил старался хоть как-то себя отвлечь.       — Вот и ладненько! — весело проговорила девушка и ушла своей дорогой. Ник раздражённо вдохнул. Держать себя в лапах уже было сложно, даже слишком, но он держался. Зайдя в свою комнату, парень лёг на короткий ему диван, блаженно опустил веки и уснул.       Наступил тяжёлый вечер. Мыслей не было, словно разучился думать. Тело двигалось на своей волне, желая испытать всю прелесть летнего вечера каждой шерстинкой. На улице уже стемнело, горели фонари, почти никого не было. Вероятно, Джуди уже съездила за помидорами пока тот спал, но и так тоже не плохо. Лис представлял себе мотоблок, как мощный двигательный аппарат для всякого рода работ, думал, что на нём можно с ветерком прокатиться. Все ошибаются.       Под навесом в беседке, освещённой тусклым фонарём, сидел отец зайки с горой спичек, бутылкой и стаканом. Ник не мог не поздороваться, но и сдавать позиции не мог. Протянув Стью лапу, лис решил поприветствовать его лапопожатием и ему это удалось. Парень сел напротив.       — Джуди сказала, что тебе врачи запретили говорить. Мои соболезнования, — Ник усмехнулся. Его ещё никто так грамотно не подкалывал из старичков. Ему не давала покоя бутылка с налитой в неё полупрозрачной жидкостью и он решил жестами спросить о ней. — Я вообще не пью, — начал оправдываться заяц, — но тут поспорил со своей, что смогу собрать модель крепости из спичек, а на сухую это сделать нереально.       «Мои соболезнования», — перефразировал у себя в голове лис и иронично улыбнулся. Он решил помочь. Ему было очень интересно услышать условие спора, но пока молчал. Ник отгрёб себе горсть спичек, поставил банку с клеем поближе и принялся сооружать крепость. Стью налил ему той бодяги в стакан, лис выпил, долго морщился, чуть не сгорел изнутри. Одновременно было ужасно и великолепно. Пошёл второй стакан, третий, четвёртый. Всё дошло до того, что парень брал в лапу одну спичку, а мерещилось три. А ещё ему мерещились три злых Джуди, одна из которых стояла, а две плясали вокруг неё.       — И как это называется? — строго спросила центральная.       — Дочь, что ты издеваешься над пацаном. Такой классный парень, а ты… это… там слово такое противное, похоже на сорт огурцов… я уже не вспомню, — попытался успокоить дочь отец. — Слушайте, а вы друг другу так хорошо подходите.       — Пап, ты пьян. И вообще, вот этого немого я у тебя забираю. Раз мы друг другу подходим, то мне можно ночью его немного поэксплуатировать. Пойдём. И можешь говорить, уже полпервого.       — Мистер Хоппс, спокойной ночи! Бормотуха обалденная, я такой никогда в жизни не пробовал. А ты, сердитая моя, знай вон то, что тебе сказали.       — Лучше бы ты молчал…